Форум » Березовка » Случайные шалости. » Ответить
Случайные шалости.
Гриша: Незаметно пробежали две недели , как племянники из города, замерзшие и голодные, добрались до дома своего дяди Ивана. Уже всем казалось, что живут они здесь давно, и никто-ни Гришка, ни Матрена, ни сам Иван, не представляли своей жизни без этих детей. "Как бы я жил тут один, без них?"-часто задумывался Гришутка. И вправду-поиграть , а порой и подраться было бы не с кем.Ему даже некупленных игрушек было не жалко, так как в совместных веселых играх и не особо были нужны эти неживые игрушки. И неугомонный Гришка старался изо всех сил использовать всю их вместе взятую детскую энергию для бесконечного познания большого мира, разнообразного веселья, шалостей, большинство которых были скрыты от родительских глаз, и казалось, что никогда не будет конца этому счастливому времени-детству. Это утро началось, как обычно. Одевшись и умывшись, ребята весело болтали ногами под столом в ожидании батюшкиных указаний-даже небольшая работа по хозяйству превращалась у них в совместную игру.
Максимка: Матрёна пишет: - Максим, ты сказал, что Гриша не слушался и Лизу стукнул? И неужели только Гриша один в том виноват, а? Лиза что, совсем Гришу не обижала никак? Я вот от тебя услышать хочу, и скажи мне сейчас правду! Иван пишет: - Ну, давай Максимка, вспоминай, а то Лизку с Гришуткой спросим. У них память, небось, получше будет. Лизка пишет: - Максим, будь мужчиной всё-таки... При этих словах сестры Максим покраснел и почувствовал, что в глазах у него появились слёзы от стыда и страха. Он вдруг вспомнил, как «давным-давно» (года два назад) стащил из буфета леденцы, приготовленные к празднику, и слопал их. Пропажа обнаружилась на следующий день. Он тогда пытался всё отрицать и намекал, что леденцы стащить мог и «кто-то другой». Вот тогда он и услышал от Лизки эту фразу, но всё равно не признался. Отец сказал: «Пусть решает «Божий суд»», зажал в руке две щепки и объявил, что виновным будет объявлен тот, кто вытащит короткую. Он тогда побоялся тянуть первым и Лизка, презрительно фыркнув, вытащила длинную (подлинная история из детства прадеда моего автора, у которого правда было несколько братьев и сестёр, но короткую почему-то всегда вытаскивал действительно виновный). Отец просунул Максимку головой промеж ног и выпорол так, что он несколько дней не мог сидеть, приговаривая после каждого удара: «Это тебе за леденцы… это тебе за то, что хотел свою вину на сестру свалить… это тебе за трусость…» - Потом… потом… я стукнул Гришу, а Лизка хотела меня удержать… ну, я и её тоже стукнул… и убёг… - промямлил Максим сквозь навернувшиеся слёзы…
Иван: Максимка пишет: Максим покраснел и почувствовал, что в глазах у него появились слёзы от стыда и страха. Максимка пишет: Потом… потом… я стукнул Гришу, а Лизка хотела меня удержать… ну, я и её тоже стукнул… и убёг…Иван был растроган честностью мальчика. Он притянул его к себе и обнял. - Молодец, Максимка. Хорошо, что правду сказал, запираться не стал. Настоящим мужиком растешь! Но наказать тебя все равно придется. А то, если все время по головке гладить, так и не научишься, что нельзя руки распускать и убегать, и что старших нужно слушаться. - и, чуть чуть подумав, поспешно добавил: - А если бы не признался, то больше получил! - Ну, а у тебя, Лизка, есть что добавить?
Максимка: Иван пишет: Иван был растроган честностью мальчика. Он притянул его к себе и обнял. - Молодец, Максимка. Хорошо, что правду сказал, запираться не стал. Настоящим мужиком растешь! У Максимки отлегло на душе: раз тятя похвалил, значит он будет зрителем... Иван пишет: Но наказать тебя все равно придется. А то, если все время по головке гладить, так и не научишься, что нельзя руки распускать и убегать, и что старших нужно слушаться. - и, чуть чуть подумав, поспешно добавил: - А если бы не признался, то больше получил! Душа у Максимки ушла в пятки, он остался растерянно стоять и молчать...
Лизка: Иван пишет: - Ну, а у тебя, Лизка, есть что добавить? - Дык, я, тятя, вроде ужё всё сказала... Зря вы с матушкой меня старшей назначили... не справилась я... - тихо пролепетала Лизка...
Матрёна: Картина вырисовывалась довольно ясно. Но один момент Матрене покоя не давал. Максимка пишет: - Ну, это... Лизка Гришке сказала, что она старшая, поэтому он её должен слушаться, а он сказал: "Ты ващще кто такая?", а потом стукнул её по ноге... - Я поняла так, что драку начал Гриша. Но я хочу, чтобы вы все точно припомнили: Гриша Лизу ударил после того, как она ему велела слушаться себя? Или ещё что-то, обидное для Гриши, ты Лиза ему сказала? - Каждый пусть подумает, не глядя на других, и скажет, кто что вспомнил.Сейчас все закрывают глаза ладошками и молча вспоминают. Прошло короткое время и Матрена сказала: - Гриша, что ты вспомнил? Гриша говорит, остальные молчат! В этот момент Матрена повела себя так, как поступала обычно её бабушка. Она умела разобраться в детских ссорах и драках, и даже довольно часто не доводила их до сведения родителей, и порки не было! Но это случалось тогда, когда бабушка убеждалась, что дети все правильно поняли и больше так поступать не станут, а если уж повторят ошибку - то бабушка обязательно сообщит отцу и порка неизбежно произойдет.
Гриша: При матушкиных словах о том , что именно он начал драку, Гришку охватил холодок.Ведь, значит она считает его виноватым.А драка-это очень плохо.Чем именно, он не особо понимал, но то, что плохо-усвоил из наказов родителей. Матрёна пишет: - Каждый пусть подумает, не глядя на других, и скажет, кто что вспомнил.Сейчас все закрывают глаза ладошками и молча вспоминают. Да что тут вспоминать?Хронологию событий Гришка и в спокойном состоянии не мог восстановить, а сейчас, закрыв ладошками лицо, ему хотелось все стереть из своей памяти, стереть , как будто ничего и не было.И поверить в это, что никто не дрался, что они не ссорились и значит, никому ничто не грозит. И вот пришло время отвечать.Мальчик оторвал ручки от лица и , как спросоня пролепетал: -Маменька...Лизка мне про корзинку сказала, а я не помню, что потом...Но я ее ударил, и Максимка меня тоже...А она пролила молоко, а потом, а потом... Ему было абсолютно все равно, что он говорит, слезы застлали его глаза-не от страха, а от этого дурацкого положения, в которые они все попали...Вместо того, чтобы принести грибов и порадовать родителей, они сейчас стоят, как на суде , и ждут, что решат батюшка и матушка. -Но мы больше так не будем...-поспешил пообещать за всех Гришка в надежде на прощение.
Матрёна: Как захотелось обнять и прижать к себе младшенького своего, но Матрена сдержалась. "не помнит он уже, конечно, малОй ведь, сколько всего потом случилося...." - Лиза, за что Гриша ударил тебя? Что ты сказала или сделала ему, что он в драку полез? - Матрена очень старалась говорить спокойно, чтобы не выдать своего волнения. Все-таки, дети не родные, но ведь надо и с ними все по правде рассудить...
Лизка: Матрёна пишет: Лиза, за что Гриша ударил тебя? Что ты сказала или сделала ему, что он в драку полез? - Матрена очень старалась говорить спокойно, чтобы не выдать своего волнения. Лизка, в силу своего юного возраста, провалами памяти не страдала. (в отличие от её не юной авторши, которой пришлось "перелопатить" всю ветку в поисках того, что же она сказала ) Она сразу же вспомнила: "Гриша пишет: цитата: -Ну, вот смотри, Максимка...Вот вы с Лизкой увидите ягоды: чернику или землянику или голубику-зовите меня, я ее сорву сам. -А увидите грибы, то рвите сами и кладите в корзинку.А если грибок очень красивый, то зовите меня-так всегда тятя делал, чтобы я сам посмотрел, а потом сорвал. Все поняли?-мальчик как-то неожиданно для самого себя выпрямился и строго посмотрел на брата. Наверное, сильный лесной аромат ударил ему в голову, и отсутствие родителей повлияло на его странное поведение.Не понятно отчего он стал распаляться пуще прежнего: - И вообще, ты, Лизка, ты стереги молоко и воду, а то все расплещешь...И смотри тут у меня... Смысл последней фразы он не понял сам, но так часто говаривал батя, и Гришке тоже захотелось ее произнести.А кому-только сестрице. Лизка при всём своём долготерпении, невольно вздрогнула от таких "начальственных речей" и вдруг сказала просто елейно-ласковым голосом: - Гришенька, а что это ты так разраспоряжался?.. Вроде бы тебя старшим батя с матушкой не назначали, да и по возрасту не вышел ещё... " Она тихо пересказала разговор... В голосе её звучало понимание неотвратимости строго наказания...
Матрёна: Матрена внутренне усмехнулась, и поняла, что теперь вся картинка происшедшего в лесу ей вырисовалась ясно и понятно! Ох как Гришенька её похож на её брата Никифора! То же вот так любил командовать, где надо и где не надо! И даже там, где все постарше и поумнее будут! - Сынок! Ты у меня и разумный и понятливый, - почему-то все равно хотелось сыночка приласкать , но ведь Лизавета тебе старшая сестра! И потому командовать, особливо в дороге, да еще в лесу, где заблудиться можно, да и зверя какого встретить опасного - так то совсем не годится! Ты ж своим зазанайством Лизавету из терпения вывел! И она тебе все по справедливости сказала, не смей, мол, меня здесь поучать! А ты, вместо того, чтобы послушаться её, еще и драку затеял! Ох Гриша, не след так поступать! Надобно было сказать, на Лизино замечание: Да, мол, сестричка, я больше не стану распоряжаться!!! - строго посмотрела мать на сына, и опять ей захотелось рассмеяться, ибо понимала она прекрасно, что не скажет так её сын ни за что!!! Она приобняла Гришеньку за плечи: - Или бы промолчал, тоже неплохо, молчание-то - оно золото!!! И стал бы спокойно собирать грибы-ягоды. - А то ведь как нехорошо вышло, и теперь всем грустно и обидно! Лизку наказывать Матрене не хотелось уже. Потому что она сама в такой ситуации бывала не раз, когда младшие ссорились, а Мотька не могла их примирить. - В общем, Гриша руки распустил, Максим руки распустил, -наказать их надобно, конечно! - А вот Лиза...что-то её мне Иван Матвеич жальче всех! Она ж и не била никого, и не обзывала дурными словами! Может, простим на первый раз?
Гриша: Гриша терпеливо и внимательно слушал матушку, ведь для него всегда все ее слова были правильными и разумными.Он верил, что она , несмотря ни на какие шалости, его любит больше других, а сейчас просто объясняет , как надо вести себя в лесу. Гриша кивал в такт Матрениным словам.Больше всего ему хотелось получить прощение, но когда он услышал , как она, его маменька , сама вынесла приговор о его и Максимкином наказании, еще и готова простить Лизку, он не выдержал и вспылил: -Да как же это, маменька! Это за что же? Это Лизка первая начала! Она меня задирала, она всегда такая!Никогда со мной не соглашается! Почему тебе ее жальче всех? !
Иван: - Ничего, она тебя не задирала, Гришутка. Мать правильно говорит: ее назначили старшей, и ты был должен ее слушаться. И ее нам жалко. и тебя, и Максимку, все вы наши дети. Но порядок есть порядок, на нем земля стоит. Младшие должны слушаться старших, и уважать их, а не бить. Наоборот - можно и даже должно, иначе порядка не будет. Все, хватит разговаривать. Так мы, пожалуй, до утра проговорим. Давай, сымай портки и ложись. - с этими словами Иван отодвинул скамейку от стены. - А Лизка молодец, все правильно сделала, во всем сама призналась и ответ нести готова, хотя с вами, огольцами, ничего поделать не могла. - Иван приобнял девочку и погладил ее по голове. - Ее и наказывать то пока не за что. Наоборот, поблагодарить надо. - Матрена, у тебя где то оставался сахар? Дай ка ей кусок. И пусть посмотрит, что мы делаем с ослушниками. - А ты, Максимка, следующий. Хоть Гришутка и мой родной сын, но ты правильно сделал. что сестру от него защищал. Но ее то зачем бить? Зачем убегать? Так что тоже розог получишь, хоть и меньше, чем Гришутка, не смотря на то, что ты старше. - А Лизка пусть сахар ест и на ваши голые красные задницы посмотрит, на то как вы под розгою визжите да вертитесь, слезам своих обидчиков порадуется. - Кстати, Матрена, чтобы времен не пропадало, насыпь ка на пол гороху. Пусть пока я Гришутку секу, Максимка голыми коленками на горох станет, лицом к скамейке, тоже посмотрит. А потом они оба станут, лицом угол, задами к нам. Постоят немного и спать уже, наконец, ляжем. Без ужина они, наверное, обойдутся. Не заслужили. Но это, как ты скажешь. Горох потом соберем, помоем, и в кашу пойдет. - Ты, Максимка, тоже сразу портки снимай, и оба заверните рубашки до пояса.
Матрёна: Иван пишет: - Матрена, у тебя где то оставался сахар? Дай ка ей кусок. И пусть посмотрит, что мы делаем с ослушниками - Сахарку-то конечно я ей дам, а уж смотреть или не смотреть - это как сама пожелает, а Вань? Она же все-таки девка, хоть и малая! - просящим голосом сказала Матрена. За сахаром она полезла в дальний угол, потому что хранить его надо было хорошенько припрятав. - Вот тебе, Лизанька, не кручинься! А вот горох-то был близко...Да уж больно жалко было детишек! И как это без ужина? Без ужина никак нельзя. Баба насыпала горох так же, как насыпала её бабушка обычно. А потом все же сказала тихонько так: - Иван Матвеевич, поужинать-то надобно детям все равно ж! Как они голодные после наказания спать-то лягут? Хватит с них розог и гороха. - хотела добавить, что у неё в семье ужином всех кормили, и поротых тоже, да смолчала. Иван тоже здешний, может, захочет как у них в семье принято..."Ох-хо-хо-х, грехи наши тяжкия! "- и перекрестилась на икону. Потом перекрестила Гришеньку, и тут же Максима.
Гриша: Гришка до последнего надеялся, что наказания удастся избежать.Ведь виноваты вроде все, и все понемногу, так значит, и нет ослушания серьезного. Но когда он увидел, как отец отодвигает скамейку, шарахнулся в дальний угол. Еще и он первый! И первому страшно, а смотреть еще страшнее... Все поплыло перед его глазами, все выглядело непривычно-странным: Лизка с сахарком, мама, сыпавшая горох в угол, растерянный Максимка, отец, дающий какие-то странные распоряжения. -Так, батюшка...А мы...а мы-то уже помирились...Правда ведь, Лизка? И с Максимкой тоже... Иван пишет: Так что тоже розог получишь, хоть и меньше, чем Гришутка, не смотря на то, что ты старше. -Нет, а мне тоже меньше, я тоже хочу поменьше,-Гришутка уже со всхлипами скулил, глядя на решительные приготовления батюшки. -Мамочка, ..а зачем горох-то? Я не хочууу!-тут Гришка совсем раскис, потеряв надежду на материно заступничество. Деваться было некуда.Ему совсем не хотелось выглядеть трусом перед братом и сестрой, и он робко приподнял свою длинную рубашку и попытался развязать веревочку на штанах. Пальцы не слушались, вместо развязки он затянул узел, стало еще обидней.Что делать, как только обратиться за помощью, он не знал. -Маменька...У меня тут...У меня ...помоги мне...-ему очень хотелось, чтобы мама подошла к нему, обняла его, сказала бы что-то ласковое.
Максимка: Иван пишет: - Матрена, у тебя где то оставался сахар? Дай ка ей кусок. Максимка успел немного придти в себя и порадовался за сестру: "ей и так от Гришки досталось (про то, что сам тоже её ударил, он "почему-то" забыл) Иван пишет: - А ты, Максимка, следующий. Хоть Гришутка и мой родной сын, но ты правильно сделал. что сестру от него защищал. Но ее то зачем бить? Зачем убегать? Так что тоже розог получишь, хоть и меньше, чем Гришутка, не смотря на то, что ты старше. Душа снова "убежала куда-то в пятки"... Иван пишет: - Кстати, Матрена, чтобы времен не пропадало, насыпь ка на пол гороху. Пусть пока я Гришутку секу, Максимка голыми коленками на горох станет, лицом к скамейке, тоже посмотрит. А потом они оба станут, лицом угол, задами к нам. Постоят немного и спать уже, наконец, ляжем. " Его пороть, а меня на горох... А потом?.. Ааааай, не хочу на лавку... Хотя, это потом будет... может и не так уж больно это?.. Ой... (неожиданно вспомнил отцовский ремень)...наверняка розгами тоже больно... Иван пишет: - Ты, Максимка, тоже сразу портки снимай, и оба заверните рубашки до пояса. "Как уже?.. Так ещё Гришку не пороли?.. А, это на горохе стоять надо будет без штанов... Ладно..." С такими мыслями, Максимка протянул руки к завязке штанов, но пальцы плохо слушались его... Гриша пишет: Деваться было некуда.Ему совсем не хотелось выглядеть трусом перед братом и сестрой, и он робко приподнял свою длинную рубашку и попытался развязать веревочку на штанах. Пальцы не слушались, вместо развязки он затянул узел, стало еще обидней.Что делать, как только обратиться за помощью, он не знал. -Маменька...У меня тут...У меня ...помоги мне... "Что это Гришка время тянет?.. А я куда тороплюсь..." и руки Максима замерли на шнурке штанов...
Матрёна: Гриша пишет: -Нет, а мне тоже меньше, я тоже хочу поменьше,-Гришутка уже со всхлипами скулил, глядя на решительные приготовления батюшки. - Иван, а разве Гриша больше виноват, чем Максим? Максим убежал неизвестно куда, заблудился, вместо того, чтобы как старший всех к примирению склонить! - Нет Иван, это не по-справедливости, что маленький Гришенька будет шибче всех наказан! - всполошилась баба, так как выполняя поручения мужа про сахар и горох, она что-то прослушала назначенные меры наказания мальчикам.
Лизка: Матрёна пишет: Сахарку-то конечно я ей дам, а уж смотреть или не смотреть - это как сама пожелает, а Вань? Она же все-таки девка, хоть и малая! - просящим голосом сказала Матрена. Матрёна пишет: - Вот тебе, Лизанька, не кручинься! - Спасибо, матушка... хрум... можно я на печку полезу? (Лизка не испытывала большого желания смотреть на наказание братьев, злость уже прошла)... хрум... хрум...
Матрёна: Гриша пишет: -Маменька...У меня тут...У меня ...помоги мне...-ему очень хотелось, чтобы мама подошла к нему, обняла его, сказала бы что-то ласковое. -Сыночек, сейчас родной, сейчас мой голубочек, мама поможет тебе, конечно поможет, - Матрена начала нервничать от предстоящего, подбежала к сыночку, обняла его. маленького, теплого такого, ох бедненький, дрожит аж! Лизка пишет: - Спасибо, матушка... хрум... можно я на печку полезу? - Ой, да по мне-то, конечно, лезла бы на печь, да вот токо что отец скажет! - скоро так брякнула она девчонке. Как хотелось Моте унести своего голубка и спрятать на печке, туда где Лизка! Да ведь нельзя, нельзя, господи ты наш Свете тихий -Святый крепкий... - Миленький, родной мой, я тебе сейчас узел этот противный развяжу! - Матрена резко потянула тесемки, и узел развязался сразу! Ну вот! теперь раздевать малыша Слезы лились в душе, но снаружи она держалась крепко. -Ну вот и справились мы с узелком-то! Вот и не мешает он теперь! Все, скидываем портки, ну их! не надобно их нам сейчас! - голос стал решительный, будто что-то радостное затевалось. Мать сама спустила штанишки Гришеньке, ласково провела руками по ножкам. - Переступай сынок и ложись на лавочку, - легонько подтолкнула мальчика рукой по голой попке, -ложись родной, потому что отец велит! Потерпишь немного, а потом все пройдет!- не удержалась и поцеловала сынишку в щечку.
Иван: - Ну, лезь на печку, Лизка, если хочешь. Сверху посмотришь. Матрена, ты сама все понимаешь. Гришутка первый драку начал. А ты, Максимка, тоже портки снимай, и рубашки закасайте оба, как я сказал, или совсем снимайте. Потом Максимка становись коленками на горох, а Гришутка - ложись на лавку.
Гриша: Нежные прикосновения матери вселили лучик надежды в Гришуткину душу, которая залегла от страха куда-то совсем глубоко и дрожала одновременно с местом , предназначенным для наказания.Но сейчас на миг показалось, что все нет так и плохо, что будет очень больно, но потом все пройдет, и дни снова станут веселыми и беззаботными. Гришка вцепился в матушкины плечики, пока она помогала расправиться со штанишками и в такт ее увещеваниям монотонно что-то мычал: -Да-аа, маменька...Хорошоооо, маменька... Ему представилось, что мама по обыкновению снимает с него одежку, чтобы искупать в корытце или переодеть перед сном.Он послушно переступил из штанин, и только слова о лавочке отрезвили его, и он ухватился за Матренин сарафан: -Ну, а ты-ы, а я не хочу-уу!.. Разумеется, неизбежность наказания он понимал, но хотелось потянуть время, отсрочить хоть на минутку этот жуткий контакт с деревянной лавкой. ...Еще эта заноза с печки пялится...Чтоб ее...Ей -то сахарок...А мне-то сейчас... Гришка набрался смелости и погрозил Лизке своим маленьким кулачком. От неловкости перед Лизкой, Гришка старался как можно ниже натянуть свою рубашонку.Про горох он не очень понял, так как это наказание к нему никогда не применялось, но все-таки с интересом стал наблюдать за Максимкой-что он почувствует.
Максимка: Иван пишет: А ты, Максимка, тоже портки снимай, и рубашки закасайте оба, как я сказал, или совсем снимайте. Потом Максимка становись коленками на горох, а Гришутка - ложись на лавку. Гриша пишет: Про горох он не очень понял, так как это наказание к нему никогда не применялось, но все-таки с интересом стал наблюдать за Максимкой-что он почувствует. А Максимка продолжал стоять столбом с руками на шнурке штанов и раскрытым ртом. (Сам он, конечно, своего рта не видел, но автор догадывается)
полная версия страницы