Форум » Березовка » Приехали родственнички. » Ответить
Приехали родственнички.
Гриша: Уже второй день барабанил по крыше дождь.Гриша сидел за столом и , подперев голову рукой, выводил маленьким уголечком на клочке старой бумаги разных человечков-больших и маленьких, которых видел на городской ярмарке. Все картинки в книжке, купленной там же родителями, были просмотрены по много раз, деревянную лошадку он потерял на речке, и мальчик с тоской озирался по сторонам, придумывая, чем себя занять дома. "Зачем к нам приехал этот дядька сапожник из города? Забрал моего братика в ученики. Теперь он далеко живет, носит ботики, а мне стало совсем скучно-и поиграть дома не с кем." Всех подросших котят раздали по соседям, разрешив оставить только самого красивого трехцветного котенка, который как назло спал в это время, свернувшись клубком на палатьи. "Ну вот, и с тобой не порезвиться-вечно ты cпишь",-сердито буркнул котенку Гриша и подошел к окошку посмотреть, не просветлело ли небо. Чувства голода не было, но хотелось какой-то смены действий, и Гришутка недовольно спросил у родителей: -Кушать-то скоро будем? А то совсем тоска.
Ответов - 128, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
Матрёна: Матрена, расстелив на лавке куски домотканого полотна, заканчивала кроить рубаху. - Потерпи, сынок, как на стол соберу, так и будешь кушать. Вон, возьми чурбачки из-под лавки, да и построй что-нибудь! Кто в малолетстве строит из чурочек, у того потом дома красивые получаются! - назидательно сказала мать, вдевая нитку в иголку.
Гриша: Гриша полез под лавку, выгреб чурочки и , усевшись на коленки, попытался построить домик для котенка.Однако чурочки плохо держались друг на дружке, падали, и мальчик с обидой откинул их в сторону. -Маменька! Пусть тятя помогает мне! Никто со мной не играет! -Зачем вы отдали братика в город? С кем мне веселиться теперь? Сами вечно заняты, -продолжал бубнить Гришутка, пытаясь все же возвести хоть какое-то строение.
Иван: - Так ты уже большой сынок, к работе приучаться надо, тогда и скучно не будет. Ладно, помогу тебе. - Иван отложил недоделанные Гришуткины лапти и взял топор. - Чтобы бревна друг на друге держались, надо на них у края углубления вырубить, чтобы на углу избы как бы замок образовался. А что бы тепло из дома не уходило, щели меж бревен надо мхом заткнуть. - после чего мужик стал показывать сыну все это на практике. - А зачем мы Мишутку в город отдали? Ты же видишь сынок, земля у нас скудная, мало хлеба родит. С голоду мы может и не помрем, но хорошей жизни здесь не видать. А он в городе научится мастерству, человеком станет.
Гриша: Гриша с интересом наблюдал, как отец обрабатывает деревяшки и удивлялся, как это из простых поленцев может вырасти настоящий дом, чье-то жилище, где человек будет спать, кушать, рожать детей. Он думал, что когда-нибудь тоже уедет в город, и от этого становилось и радостно и грустно.Покидать родителей ему совсем не хотелось, но разговоры о скудных урожаях и тяжелом труде навевали на него страх и тоску. -Тятенька, только вы больше никого не рожайте, никого!Нам больше никто не нужен.А то совсем мало хлеба нам будет!-залепетал с тревогой Гришка, для убедительности схватив отца за рукав.
Иван: Гриша пишет: -Тятенька, только вы больше никого не рожайте, никого!Нам больше никто не нужен.А то совсем мало хлеба нам будет!-залепетал с тревогой Гришка, для убедительности схватив отца за рукав.- А это, Гришутка, как Бог даст. Дети они от Бога. Как он скажет так и будет, на все его воля. Ты ведь должен слушаться меня, потому что я твой отец. А Господь он отец всем нам и мы его тоже должны слушаться. А ослушников, как и всякий хороший отец, Бог строго наказывает!
Гриша: -Да я слушаюсь, тятя, слушаюсь,-Гриша снизил тон и стал аккуратно складывать чурочки друг на друга. Мысль о наказаниях и отцовских и Божьих всегда вселяла в его душу трепет и тревогу. -Давай дальше играть.Надо для Маши достроить домик,-с этими словами мальчик встал и схватил сонного котенка на руки.
Иван: - Дальше уже сложнее будет. Нужно будет крышу сделать из палочек да покрыть ее соломой. Ну, а печь складывать и подпол рыть мы точно не будем. - Давай ка я тебя, Гришутка, лучше лапти плести поучу. Ты же все лапти хотел? Они быстро изнашиваются. Их надо много заготовить, если хочешь зимой на улицу выходить. А то будешь как прежде только босиком по снегу бегать по нужде или к соседям.
Гриша: -Ну-у, а домик? -заскулил Гриша, но тут же подумал о лапоточках, которые были его мечтой и согласился. -Ладно, давай, тятя, но только если это несложно.А так ты сам мне плети их.А на зиму купите мне на ярмарке валеночки .А то зимой холодно в лапоточках. Гриша вздохнул и стал наблюдать за ловкими движениями отца. "Все равно учиться надо..."-с горечью подумал мальчик, вспомнив , что впереди дождливая осень, потом морозная зима, затем наступит слякотная весна...Сколько же плести их надо будет?"
Иван: - Смотри сюда. Берем лыко, нарезаем его на узкие полоски, из одного лыка свиваем шнурок, который будет верхом лаптя, перереплетаем в середине полоски друг через друга, ставим на это колодку, заворачиваем лыко за колодку, плетем дальше ... - и Иван стал показывать эти приемы сыну на практике.
Матрёна: Матрена ловко сметывала куски ткани, получилась основа рубахи. Скроенные рукава лежали рядом. Осталось их сметать, да потом пришить к бокам рубахи и приделать треугольные ластовицы подмышки. Но эта работа требовала внимания, а тут муж и сын явно проголодались! Отложив шитье, баба достала из печи горшок со щами, поставила его в центр стола. Хлеб был испечен с утра, нарезала полкаравая на куски. Достала деревянные ложки. - Садитесь, мои родные, вот и пообедаем!
Иван: - Спасибо, мать. Ну что, сынок, пошли обедать. Лапоть после доделаем.
Гриша: - Да, матушка!-обрадовался Гришутка, так как работа отца стала утомлять его, даже пугать своей кропотливостью и тщательностью.Движения его пальцев он уловить не мог, да и не особо интересным ему показался этот ручной труд.Боясь, что отец сейчас заставит его повторить эти действия, а он по лени и невнимательности не слушал долгих объяснений, Гриша тут же вскочил и побежал к боченку с водой, рядом с которым стояло корытце для умывания. -Тятечка, полей мне на ручки, а потом я тебе!-попросил Гриша отца, проведя ладошками по бесформенному куску свежесваренного мыла.
Иван: Иван помыл руки и помог это сделать сыну, а затем они сели за стол и стали есть из общего горшка. По традиции хозяин дома первый опустил в него ложку. - Знатные щи, Матрена!
Гриша: "Ох, опять щи" ,-про себя подумал Гриша. Мальчик опустил свою ложечку в горшочек и, увидев густой пар над ней , захныкал:-Маменька, щи очень горячие, перелей мне немного в маленькую плошечку, так быстрее остынут.А то я уже проголодался, а ждать не могу.
Иван: - Сынок, а ты подуй на ложку, щи и остынут.
Матрёна: - Гриша, не балуй! Горячо - не ешь! Потом каши дам, - после отъезда Мишутки Гриша стал намного больше капризничать. Не зря говорят - единственный ребенок в семье балованным растет! - Вот Мишенька никогда не капризничал! Ел все, что давали! - "И как он там, бедный, в ученье-то?" Матрена смахнула слезу.
Гриша: Гриша надул губы, отбросил ложку и отвернулся от стола .-Как это не ешь?!Тогда вообще ничего не буду! У Машки и то отдельная плошка, а я тут обжигаться должен! -Вот я тоже уеду...тогда и обо мне пожалеете! Гриша выскочил из-за стола и уселся достраивать домик.
Иван: - Куда это ты уедешь? Воровать или побираться будешь? Всыпать бы тебе за такие слова! И зачем тебе отдельная плошка? Ты что, кошка или собака из отдельной посуды есть? Ешь из людской. - Разбалуешь ты его совсем, Матрена. Ест когда хочет, делает что хочет. Ты бы тоже учила помаленьку. Взяла бы прутик и постегала немного каждый раз, когда не слушается. Что же мне одному с ним возиться? Меня и дома часто нет.
Матрёна: "Ага, и я опять виноватая теперь, что малец без почтения к отцу-матери! " - недовольно подумала Матрена. - Гриша, быстро вернись за стол! Обед не закончился! "Вот посмотрим, послушает он меня, али нет!"
Гриша: Иван пишет: Куда это ты уедешь? Воровать или побираться будешь? Всыпать бы тебе за такие слова! Гриша совершенно не представлял себе, куда можно уехать от отца-матери да и не хотел этого, так что в ответ на отцовское ворчание только и нашел что незаметно , пока не видят родители показать ему язык.Матрёна пишет: Гриша, быстро вернись за стол! Обед не закончился! -Сейчас приду, мамочка, еще три поленца положу и приду.Как раз подостынет. Гришка что-то быстро налепил и вновь вскарабкался на лавку, дабы не хотел, чтобы его вообще оставили без еды и побоялся, вдруг мама послушает отца, как и привыкла за всю жизнь, и станет строгой и злой, как многие матери у соседских ребятишек.
Максимка: В это время у околицы Берёзовки появились высокая стройная девочка лет десяти-одиннадцати и мальчик года на три младше. Одежда их была истрёпана и запылена, за плечами они несли котомки и через плечо были перекинуты палки с привязанной к ним нехитрой обувкой. Это были Лизка и Максимка – дети сестры Ивана, которая двенадцать лет назад вышла замуж и вместе с мужем уехала искать счастья в находившемся неподалёку городе. Там её муж устроился рабочим на завод, у них появились дети, и всё было бы хорошо, но тяжёлая болезнь свела её в могилу год назад. Её муж – отец Лизки и Максима, увы, ненадолго пережил свою жену. Дети остались круглыми сиротами и решили пробираться в деревню к родственникам, где они бывали ещё при жизни родителей в гостях. Путь был долог и труден, по дороге просили милостыню, подрабатывали, как могли и, наконец, цель их пути приблизилась.
Матрёна: Гриша пишет: -Сейчас приду, мамочка, еще три поленца положу и приду.Как раз подостынет. Гришка что-то быстро налепил и вновь вскарабкался на лавку, Матрена наклонилась к сыну и сурово произнесла : - Гриша, за столом так себя вести нельзя! Надобно кушать молча, терпеливо ждать, пока остынет! Говорить за столом могут только взрослые, а дети должны молчать! Если еще раз станешь болтать за столом, или выйдешь из-за стола без спроса - оставлю без обеда! Иным детям кушать вообще нЕчего, а ты тут морду воротишь от щей! Не смей так боле! Для убедительности Матрена приложила свою деревянную ложку к Гришиному лбу. Не стукнула пока. Припечатала лишь!
Гриша: Гриша лишь насупился, выслушивая материны наставления, но перечить не посмел. Зачерпнув ложкой щи из горшочка, он изподлобья покосился на мать, потом на отца. Щи оказались вполне вкусными, и мальчик , испугавшись, что его могут выгнать, все же пробурчал: -Нет, я не воротю ничего...
Лизка: - Держись, Максим, недалеко осталось уже... Ты же - мужчина - говорила Лизка брату, хотя сама от усталости и голода едва держалась на ногах... - Вот уже околицу прошли, где то здесь... Ты маленький был, наверное, не помнишь, а я то постарше... Кажется, этот дом... Кажется я вовремя? А то сейчас Гришу высекут без меня?
Максимка: Лизка пишет: - Держись, Максим, недалеко осталось уже... Ты же - мужчина - говорила Лизка брату, хотя сама от усталости и голода едва держалась на ногах... - Вот уже околицу прошли, где то здесь... Ты маленький был, наверное, не помнишь, а я то постарше... Кажется, этот дом... -Неужели дошли? - Только и смог выдохнуть Максимка. Его уже не держали ноги.
Гриша: Наконец перестал барабанить дождь.Гриша похлебал щей, хотел выскочить из-за стола, но вспомнив материн наказ, выпалил: -Спасибо, я больше не хочу, можно выйти из-за стола? И , не дожидаясь ответа, соскочил с лавки и направился к окошку, поглядеть, большие ли лужи образовались возле дома? Можно ли выйти на улицу или лучше подождать, пока немного просохнет. За околицей он заметил двух незнакомых ребятишек, вымокших, прилипших друг к другу, которые растерянно озирались по сторонам. -Мама, тятя, посмотрите, кто это такие? Это нездешние дети!-мальчик замахал рукой родителям, чтобы они подошли к окну.
Иван: Иван встал из-за стола и тоже подошел к окну. - Никак это Лизка с Максимкой! Что это они здесь одни делают? А где Марья с Федором. - в полном недоумении отец семейства открыл дверь и вышел на улицу. - Здравствуйте, племяннички! А где ваши родители?
Матрёна: Гриша пишет: -Спасибо, я больше не хочу, можно выйти из-за стола? И , не дожидаясь ответа, соскочил с лавки и направился к окошку, поглядеть, большие ли лужи образовались возле дома? - Гриша, не торопись ты так! - вослед сыну сказала Матрена. "Ишь какой подвижный, и ведь так и не понял до конца мой наказ! Неужто посечь придется, как Иван велит?" Но Матрена быстро отвлеклась, увидев в окно Ивановых племянников. Босые, промокшие, унылые дети стояли у калитки! "Ох, горемычные!" - взволновалась баба. Иван пишет: в полном недоумении отец семейства открыл дверь и вышел на улицу. - Здравствуйте, племяннички! А где ваши родители? - Иван, веди их в дом! Ох, горемычные, что случилось-то? И письма никакого не было от отца вашего! И где ж они, отец-мать ваши? - Лизанька, Максимка, как выросли-то! Садитесь, садитесь, вот сюда на лавку! Узелки под лавку! Сейчас я вам ложки дам, как раз к обеду! - чуяло сердце, что дети не от добра к ним пришли. Но надо сперва накормить, а потом уж расспрашивать!
Иван: - Да дети, садитесь к столу. На сытый живот и разговаривается лучше. Матрена, нет ли у тебя какой нибудь одежды для детей? Ишь, как промокли! Переодеть их надо, а потом баню растопить и попарить. - Ивану не терпелось узнать, почему племянники пришли одни. Может с сестрой и ее мужем случилась какая беда и им помочь надо? Ну тут Матрена была права. Сначала гостей нужно накормить, а потом и вопросы задавать, даже если это и не чужие люди, а своя кровь.
Гриша: Взглянув на вымокших детей, Гришутка не сразу признал в них брата и сестру из города, которых видел по детским меркам достаточно давно, но помнил их имена, так как родители в разговорах о городе часто упоминали тетю Марью и дядю Федора с их детьми. Он хотел подойти к ним, но почему-то постеснялся и стал рассматривать их со стороны. Вроде он обрадовался их неожиданному приходу, ведь будет, с кем поиграть, но их жалкий вид и унылые лица вызвали какую-то тревогу, предчувствие плохих вестей и горестей. Так же Гришу взволновала излишняя суета вокруг этих детей со стороны родителей, и это вызвало в нем какое-то доселе неизвестное чувство не то обиды ,не то ревности...
Лизка: Иван пишет: - Здравствуйте, племяннички! А где ваши родители? - Здравствуй, миленький дядя Ваня - выдохнула Лизка, чувствуя, как огромный ком усталости сваливается с неё. "Всё-таки дошли, благодарю тебя Господи!" - подумала она. Матрёна пишет: Лизанька, Максимка, как выросли-то! Садитесь, садитесь, вот сюда на лавку! Узелки под лавку! Сейчас я вам ложки дам, как раз к обеду! - чуяло сердце, что дети не от добра к ним пришли. Но надо сперва накормить, а потом уж расспрашивать! Иван пишет: - Да дети, садитесь к столу. На сытый живот и разговаривается лучше. Матрена, нет ли у тебя какой нибудь одежды для детей? Ишь, как промокли! Переодеть их надо, а потом баню растопить и попарить. - Ивану не терпелось узнать, почему племянники пришли одни. Может с сестрой и ее мужем случилась какая беда и им помочь надо? Ну тут Матрена была права. Сначала гостей нужно накормить, а потом и вопросы задавать, даже если это и не чужие люди, а своя кровь. - Спасибо, дядя, спасибо тётя, устали мы очень, долго добираться пришлось... - пробормотала Лизка усаживаясь за стол.
Максимка: Лизка пишет: Иван пишет: цитата: - Здравствуйте, племяннички! А где ваши родители? - Здравствуй, миленький дядя Ваня - выдохнула Лизка, чувствуя, как огромный ком усталости сваливается с неё. "Всё-таки дошли, благодарю тебя Господи!" - подумала она. Матрёна пишет: цитата: Лизанька, Максимка, как выросли-то! Садитесь, садитесь, вот сюда на лавку! Узелки под лавку! Сейчас я вам ложки дам, как раз к обеду! - чуяло сердце, что дети не от добра к ним пришли. Но надо сперва накормить, а потом уж расспрашивать! Иван пишет: цитата: - Да дети, садитесь к столу. На сытый живот и разговаривается лучше. Матрена, нет ли у тебя какой нибудь одежды для детей? Ишь, как промокли! Переодеть их надо, а потом баню растопить и попарить. - Ивану не терпелось узнать, почему племянники пришли одни. Может с сестрой и ее мужем случилась какая беда и им помочь надо? Ну тут Матрена была права. Сначала гостей нужно накормить, а потом и вопросы задавать, даже если это и не чужие люди, а своя кровь. - Спасибо, дядя, спасибо тётя, устали мы очень, долго добираться пришлось... - пробормотала Лизка усаживаясь за стол. Максимка плохо помнил дядю и тётю, для его возраста они встречались слишком давно, да и много пришлось пережить с тех пор. Но он вслед за сестрой вежливо поздоровался с родственниками, хотя в этот момент его гораздо больше интересовал запах щей, и он, стараясь сдерживать себя, тоже сел к столу.
Максимка: Матрёна пишет: - Иван, веди их в дом! Ох, горемычные, что случилось-то? И письма никакого не было от отца вашего! И где ж они, отец-мать ваши? - Лизанька, Максимка, как выросли-то! Садитесь, садитесь, вот сюда на лавку! Узелки под лавку! Сейчас я вам ложки дам, как раз к обеду! - чуяло сердце, что дети не от добра к ним пришли. Но надо сперва накормить, а потом уж расспрашивать! Неожиданно из глаз Максимки потекли слёзы: - Нет больше мамки, нет больше бати...
Гриша: Максимка пишет: Неожиданно из глаз Максимки потекли слёзы: - Нет больше мамки, нет больше бати... Гриша испуганно посмотрел сначала на отца, потом на мать.Слова Максимки показались ему непонятными по смыслу.Он видел похороны людей, но никогда не мог представить себе, что однажды может вот так вот не стать матушки и батюшки. Ему стало страшно, и он чуть не заплакал вместе с Максимкой, но потом понял, что его эта беда миновала, и стал просто внимательней рассматривать своих брата и сестру. Девочка была очень худой и бледной, ее личико выражало сильную усталость, а мальчик, несмотря на горестные слезы, был вполне крепеньким, не в пример самому Гришке,крупнее его , круглолицым и даже румяным.
Иван: Максимка пишет: - Нет больше мамки, нет больше бати... - Как это ... нет? - Иван покачнулся и вынужден был облокотиться о стол, чтобы не упасть. Внезапно у него закружилась голова и земля стала уходить из под ног. Он никак не мог поверить в жуткое известие, принесенное племянником. Не так давно он потерял свою мать, которая хоть и била, и драла за волосы, но все таки любило его. Но она долго болела и все говорило о том, что дело идет к неизбежному концу. Слова же Максимки ударили громом среди ясного неба. Невозможно представить себе, что его родной сестры, с которой они столько лет жили вместе, ели спали, играли, ссорились и мирились, больше нет!
Матрёна: Матрена была внутренне готова к печальному известию. И когда услышала горькие слова, то сразу же горестно воскликнула: -- Ииии! Оооох! Господи! Ах вы наши сердешныя, Феденька и Марьюшка! И на кого вы нас убогих покинули...и...и...! Сиротинками малых детушек оставили! И как теперя мы тосковати об вас будем, денно и нощно! И Господи наш боже, спаси души грешныя Федора да Марии! Упокой их души светлыя...- Матрена грохнулась на колени и стала, завывая, причитать, истово крестясь на иконы. Слезы лились градом из её глаз.
Гриша: Увидев, как мать с завываниями бросилась на колени, Гриша заревел.Ему стало страшно. Он почувствовал, что если уж его матушка, такая крепкая и стойкая, изошлась плачем, значит действительно есть на свете горе, и оно сейчас здесь , в их доме. Мальчик взглянул на остолбеневшего отца, всегда степенного и спокойного, на плачущего Максимку и тоже бросился на колени рядом с матерью, прижимаясь к ней и причитая:"Маменька, ну не плачь, не надо, маменька!"
Лизка: У Лизки, которая была старше Максимки на "целых" три года и, которая долго сдерживала свои эмоции, потому что должна была заботиться о младшем брате и показывать ему пример стойкости (иначе было бы не выжить - это она прекрасно поняла ещё на похоронах отца) вдруг тоже иссякли силы, слёзы потекли сами, она встала и сказала, неожиданно дрогнувшим голосос: "Максим, давай и мы помолимся за упокой душ наших родителей", потом встала на колени рядом с Матрёной и Гришей.
Иван: - Иван перекрестился на икону и внезапно севшим голосом спросил: - Что случилось то? Как это так ... сразу оба? - и без сил опустился на лавку, так как ноги отказывались его держать.
Максимка: Лизка пишет: неожиданно дрогнувшим голосос: "Максим, давай и мы помолимся за упокой душ наших родителей", потом встала на колени рядом с Матрёной и Гришей. Максим был богобоязненным мальчиком (как и почти все тогда), поэтому он, несмотря на голод, встал, перекрестился и бухнулся на колени рядом с сестрой. Иван пишет: - Иван перекрестился на икону и внезапно севшим голосом спросил: - Что случилось то? Как это так ... сразу оба? - и без сил опустился на лавку, так как ноги отказывались его держать. -Нет, сначала мамка, она долго болела... А недавно и бати не стало... сквозь, нахлынувшие слёзы, пробормотал он. Надо бы Матрёну подождать, наверное?
Иван: - Что же она мне не написала? Я бы приехал, напоследок увиделся с ней. И как же вы одни, без отца и матери? Как сюда дошли, что ели? Неужто в городе о вас никто не позаботился? Пошатываясь, Иван встал и обнял детей. - Ну, ничего, сиротинушки, не плачьте. Теперь вы снова дома. Я буду вам заместо батьки, а Матрена - заместо матери.Живем мы бедно, но ничего, как нибудь перебьемся. Хорошо, подождем. Матрена, извини, мне просто интересно.
Матрёна: Гриша пишет: :"Маменька, ну не плачь, не надо, маменька!" Матрена обняла Гришу и спокойно прошептала ему на ухо: - Гриша, так положено! О покойниках надобно бабам громко плакать, голосить то бишь! Это надо, чтобы им на небе хорошо было, и чтобы сиротам тут на земле тоже большого горя не знать! Ты за меня не бойся, я знаю, что делаю! А ты мужик, ты сейчас молись Богу за родню. Тебе голосить и рыдать не обязательно! А вот городская девочка Лиза Матрену удивила. Да уж, порастеряли они в городе-то традиции дедов и отцов. Молчит, девка, тихо молится! Так не пойдет! - Лизанька, ты кричи со мной вместе, громко, и плачь! Тебе легше станет, да и мамке с тятькой на небесах тоже полегчает! Давай вместе, повторяй за мной, да громче, да слез не удерживай, пускай льются оне! И Матрена начала петь причитание Об умершей матери, чтобы Лиза правильно соблюла традицию и исполнила обряд: Ой, ты, родимая мамушка, Ой, ты оставила, мамушка, Ой, ты меня-то, горюшицю. Ой, дак уж как мне цяс, горюшиц'е, Ой. дак без родимыё мамушки, Ой, дак всец'ины навидаюсё, Ой, дак всец'ины напримаюсё, Ой, дак голоду да и холоду. Ой, дак уж как мне цяс, горюшиц'е, Ой, дак не к которому бережку, Ой, дак не приплыть, не приехати. Ой, дак штё у первова бережку, Ой, дак ни родимая мамушка.* Ой, да всё у правого бережку Ой, да тут крапива жигучая, Ой, да все у левого бережку Ой, да тут осока колючая
Гриша: Гриша стал молча перекрещиваться, украдкой поглядывая на детей-то на Лизку- выполняет ли она матушкин наказ, то на Максимку-тихо ли он плачет или громко.То косился на отца- не слишком ли батюшка обнимает своих племянников? "Еще и сказал, что он им теперь заместо батьки, а мама-заместо матери...значит что-они тепереча как и я здесь будут?"-эта мысль встревожила Гришку, он машинально стал еще пуще молиться, сам не понимая от горя за смерть родных , или от радости за приезд детей или от страха за то, что придется с ними делить и родителей, и свое нехитрое имущество, и хлеб.
Лизка: Матрёна пишет: А вот городская девочка Лиза Матрену удивила. Да уж, порастеряли они в городе-то традиции дедов и отцов. Молчит, девка, тихо молится! Так не пойдет! - Лизанька, ты кричи со мной вместе, громко, и плачь! Тебе легше станет, да и мамке с тятькой на небесах тоже полегчает! Давай вместе, повторяй за мной, да громче, да слез не удерживай, пускай льются оне! И Матрена начала петь причитание Об умершей матери, чтобы Лиза правильно соблюла традицию и исполнила обряд: Ой, ты, родимая мамушка, Ой, ты оставила, мамушка, Ой, ты меня-то, горюшицю. Ой, дак уж как мне цяс, горюшиц'е, Ой. дак без родимыё мамушки, Ой, дак всец'ины навидаюсё, Ой, дак всец'ины напримаюсё, Ой, дак голоду да и холоду. Ой, дак уж как мне цяс, горюшиц'е, Ой, дак не к которому бережку, Ой, дак не приплыть, не приехати. Ой, дак штё у первова бережку, Ой, дак ни родимая мамушка.* Ой, да всё у правого бережку Ой, да тут крапива жигучая, Ой, да все у левого бережку Ой, да тут осока колючая Лизу, как девочку выросшую в городе, удивили такие причитания Матрёны, но из вежливости она стала повторять за ней: - Ой, ты, родимая мамушка, Ой, ты оставила, мамушка...
Лизка: Иван пишет: - Что же она мне не написала? (а Иван же с Матрёной вроде неграмотные?) Я бы приехал, напоследок увиделся с ней. И как же вы одни, без отца и матери? Как сюда дошли, что ели? Неужто в городе о вас никто не позаботился? - Не хотела она вас с тётей Матрёной прежде времени расстраивать... думала выкарабкакется... А батя потом не решился написать как-то... А потом и сам занедужил... Кто ж о нас позаботится-то, Спасибо добрым людям: не дали по дороге с голоду помереть, кто подавал, кто работу давал...
Иван: Лизка пишет: а Иван же с Матрёной вроде неграмотные?В городе были специалисты, еоторые написали бы письмо для нее, причем с соблюдением всех тонкостей эпистолярного жанра, а в деревне тоже кто-нибудь нашелся, чтобы прочитать. Например, поп. - Упокой господь грешные души Марьи и Федора! - еще раз перекрестился Иван. - Все таки переодень детей, ты же видишь, они мокрые. - Иван был глубоко растроган тонкой поэзией Матрены, но не подал виду. Мужчина и отец семейства не должен давать волю чувствам.
Матрёна: Матрену немного задели нетерпеливые приказания Ивана переодеть племянников. В избе тепло! Сразу с порога разнагишаться, лба не перекрестив, тоже не дело! Но ведь понятно, хочет Иван Матвеич показать, что он тут голова, чтоб племянники уважали! Это Матрене хорошо понятно. - Ой, разве мы вас не любили, дорогие наши сестрица с братцем! - Ой отчего же вы нас так рано покинули! -Ой позаботимся мы теперя об ваших детушках! - Ой вот сейчас обряд справлю я, Иван Матвеич, да чистые рубахи дитям-то выдам! - Ой Господи мой Боже, спаси и сохрани... ....И всякими подобными словами причитала Матрена, одобрительно поглядывая на Лизку, а потом все же встала с колен, утерла глаза фартуком, и посадила голодных детей за стол, доедать щи. А сама достала из печки чугунок с кашей: - Кушайте, Иван Матвеич, Гриша, Максим и Лизавета! Я щас рубахи вам из сундука достану и тоже присяду за стол! Рубахами можно было озаботиться и после обеда, но все ж Иванова родня приехала, а не её, потому Матрена просьбу мужа поспешила уважить.
Лизка: Матрёна пишет: потом все же встала с колен, утерла глаза фартуком, и посадила голодных детей за стол, доедать щи. А сама достала из печки чугунок с кашей: - Кушайте, Иван Матвеич, Гриша, Максим и Лизавета! Я щас рубахи вам из сундука достану и тоже присяду за стол! - Спасибо вам дядюшка и тётушка за добрый приём - ответили Лизка и Максимка почти хором, поклонились и сели за стол.
Гриша: Гриша был уже сыт и не сел вместе со всеми за стол.Он подошел к сундуку и через материно плечо стал наблюдать, какие же она им рубашки собирается достать. Вот промелькнула его нарядная красная косоворотка с синей вышивкой. "Ой, неужели эту даст? Нет, не эту..."-у Грише отлегло от сердца. "А какую ж тогда? Максимке, наверное мою...хоть бы старую...А влезет ли он в старую? Неужели новую, которую недавно пошила чуть навырост?" Он потеребил мать за плечо и прогундел: -Маменька,..и мне тоже...и мне тоже тогда другую,.другую одень".
Иван: - Ну, вы ешьте тут пока, а я пойду баньку протоплю. Перемерзли небось, простынете. Попариться надо, хворь разогнать, дурные мысли отогнать. После баньки полегше будет, повеселее. - с этими словами Иван вышел из дома.
Максимка: Матрёна пишет: потом все же встала с колен, утерла глаза фартуком, и посадила голодных детей за стол, доедать щи. А сама достала из печки чугунок с кашей: - Кушайте, Иван Матвеич, Гриша, Максим и Лизавета! Я щас рубахи вам из сундука достану и тоже присяду за стол! Иван пишет: - Ну, вы ешьте тут пока, а я пойду баньку протоплю. Перемерзли небось, простынете. Попариться надо, хворь разогнать, дурные мысли отогнать. После баньки полегше будет, повеселее. - с этими словами Иван вышел из дома. - Спасибо, дядюшка, спасибо, тётушка, за вашу доброту, за ласковый приём. Давно я таких вкусных щей не ел... - пробормотал Максимка, наворачивая ложку за ложкой. Голод давал о себе знать и постепенно побеждал вежливость.
Матрёна: - Ешьте родные мои, не стесняйтесь! - сказала Матрена, доставая из сундука Мишину рубашку для Максима, и свою длинную рубаху для Лизы и свой девичий сарафан. - Гришенька, - обратилась она к сыну, который вертелся тут же, заглядывая в сундук через плечо матери: - Сынок, как жалко нам всем Лизу и Максима! Осиротели они и так долго добирались до нас, промокли! Надобно их отогреть и накормить! Вот сейчас переоденутся они вот в эти наши вещи, и будет им тепло и сухо! А мы с тобой Гришаня, за них порадуемся, что полегчает им сразу! Гриша писал: Он потеребил мать за плечо и прогундел: -Маменька,..и мне тоже...и мне тоже тогда другую,.другую одень - Гриша, у тебя рубаха пока чистая, а нарядные рубахи в праздник надевают, так сейчас праздника у нас нет, а наоборот, траур! Потому ты останешься в этой! - -Пошли вместе за стол, угощать гостей кашей! И Матрена подсела к столу, убрала пустой чугунок из-под щей, и первая зачерпнула своей ложкой кашу из второго чугунка. - Кушайте, детки, каша добрая уварилась, с маслом! Кушайте, да сил набирайтесь!
Гриша: Гриша вслед за матерью прошел к столу, сел рядом с Максимкой, слегка толкнув его локтем. -Ну...подвинься... Он испытывал явный интерес к брату и сестре, но одновременно стеснялся их, так как видел их давно, казались они большими несмотря на то, что Максимка был немногим старше Гришки, да и то, что они пусть голодные, осиротевшие, но из города, внушало некое любопытство и смущение. -Мама, а они навсегда здесь останутся? И как это?-он не очень понял своего же вопроса, просто ему хотелось показать перед ними , что это его дом и его матушка. Он стал резво болтать ногами под столом, пытаясь задеть напротив сидящую Лизку. Сестры у него никогда не было, и появление девочки в их доме казалось ему чем-то необыкновенным и даже странным.
Лизка: Гриша пишет: Гриша вслед за матерью прошел к столу, сел рядом с Максимкой, слегка толкнув его локтем. -Ну...подвинься... Он испытывал явный интерес к брату и сестре, но одновременно стеснялся их, так как видел их давно, казались они большими несмотря на то, что Максимка был немногим старше Гришки, да и то, что они пусть голодные, осиротевшие, но из города, внушало некое любопытство и смущение. -Мама, а они навсегда здесь останутся? И как это?-он не очень понял своего же вопроса, просто ему хотелось показать перед ними , что это его дом и его матушка. Он стал резво болтать ногами под столом, пытаясь задеть напротив сидящую Лизку. Сестры у него никогда не было, и появление девочки в их доме казалось ему чем-то необыкновенным и даже странным. Лизу слегонца покоробило такое поведения братика, пусть даже и "двоюродного", но, которому, судя по всему, предстояло стать родным, она тихо отстранила ноги под лавку, стараясь, чтобы Гриша не зацепил её. Ноги и так побаливали от долгого пути.
Максимка: Гриша пишет: Гриша вслед за матерью прошел к столу, сел рядом с Максимкой, слегка толкнув его локтем. -Ну...подвинься... Максим был слишком поглощён процессом насыщения (изголодался бедненький), чтобы обратить на это серьёзное внимание...
Матрёна: Гриша пишет: -Мама, а они навсегда здесь останутся? И как это?-он не очень понял своего же вопроса, просто ему хотелось показать перед ними , что это его дом и его матушка. - Да, Гриша! Максим и Лиза останутся жить у нас! Максим будем нам с отцом как сын, а Лиза как дочь! Они будут нас слушаться всегда и во всем, будут помогать нам в работе! Это очень хорошо, что у нас теперь будут такие хорошие помощники! - Лиза потрепала чуб Максима и приобняла Лизу. - А у тебя, Гриша, теперь будут брат и сестра. Ты будешь с ними дружить, и стоять за них горой, если кто-то из чужих детей попытаются их обидеть! И они тоже буду тебя защищать, если кто тебя не дай Бог обижать вздумает!
Гриша: Матрёна пишет: - А у тебя, Гриша, теперь будут брат и сестра. Ты будешь с ними дружить, и стоять за них горой, если кто-то из чужих детей попытаются их обидеть! И они тоже буду тебя защищать, если кто тебя не дай Бог обижать вздумает! Гриша обрадовался этой новости, но почему-то не показал виду. "Поиграть с детьми в дождливые и морозные дни дома-это так здорово! А вдруг они меня невзлюбят? Они же меж собой родные все-таки?..И мне теперь меньше подарков будет..." Эти мысли путались а головке мальчика, и он не знал, как начать разговор с новыми членами семьи. Он, привлекая внимание, постоянно толкал Максимку локтем, но тот был видимо так увлечен едой, что не обращал на Гришу никого внимания.А Лизка вообще свои ноги поджала. "Вот и дружи с такими...конечно, они же городские..."-Грише стало обидно не понятно из-за чего, и он вышел из-за стола поиграть с котенком.
Иван: Растапливая печь в бане и наполняя бочонок водой, Иван предавался грустным мыслям. Теперь, когда первый шок от известия о смерти сестры прошел, он почувствовал острую досаду на себя. Его семья и так еле сводила концы с концами. Когда Мишутку отдали в учение, жизнь должна была немного наладиться, хоть и далось это нелегкой ценой: расставанием со своим любимым сыном. Но теперь вместо одного появилось сразу два новых рта! И все благодаря, ему, Ивану, его болтливости! Но, что он мог поделать? Другого выхода просто не было. Это же его племянника, родная кровь, не гнать же их за ворота! Ну ничего, как нибудь выкрутимся. Где наша не пропадала? Если есть поменьше, брюхо не баловать, зерна хватит до следующего года. А нет, так займет у местного кулака или помещика. На следующий год можно попросить и мира увеличить его надел по причине увеличения числа едоков. Максимку нужно научить пахать и делать другую мужскую работу, Лизка будет ткать, прясть, за скотиной ходить, стирать, готовить и, даст бог, еще с новым ребеночком понянчится. А пока пусть оба по грибы да по ягоды ходят, рыбу ловят, хоть чем то семье помогут. Немного успокоив себя, Иван вошел в дом. - Ну что, племяннички, баня топиться скоро париться будем, а пока поговорим. Теперь вы мне сын и дочка. Называйте меня "тятька", а тетку Матрену - "мамка". Будете нас с ней во всем слушаться и помогать по хозяйству. А не будете слушаться - будем вас учить, то есть наказывать. - Давайте, рассказывайте, как вы там в городе жили поживали? Работать по хозяйству умеете? Скотину там обиходить, обед сготовить? Наказывали ли вас Марья с Федором и как?
Лизка: Иван пишет: - Ну что, племяннички, баня топиться скоро париться будем, а пока поговорим. Теперь вы мне сын и дочка. Называйте меня "тятька", а тетку Матрену - "мамка". Будете нас с ней во всем слушаться и помогать по хозяйству. А не будете слушаться - будем вас учить, то есть наказывать. - Давайте, рассказывайте, как вы там в городе жили поживали? Работать по хозяйству умеете? Скотину там обиходить, обед сготовить? Наказывали ли вас Марья с Федором и как? - Спасибо вам тятя и мамка. - Лиза поклонилась - Да жили мы хорошо, пока мамка нашенская не расхворалась. Батя на заводе работал, мамка в услужении у господ была, я иногда ей помогала убрать, приготовить.. Вы не волнуйтесь, батя меня научил и с инструментом обращаться, пока Максимка малой был, я немного и плотничать могу. Вот со скотиной не приходилось, кроме собаки и кошки . Батя порол меня иногда ремнём, кадысь заслуживала, а потом в школу пошла... там розгами несколько раз довелось получить (было заметно, что эти воспоминания для Лизы были не очень приятны, она незаметно потрогала то место, где спина теряет своё название )... так что, если надыть будет, секите меня, тятя, как Сидорову козу... От родного человека науку получить не зазорно...
Максимка: При этих словах Максим заметно погрустнел. "Опять пороть будут" - мелькнуло у него в голове и он сказал, словно жалуясь: - А меня не только батя порол, но и сестрица. Как скажет: "Батя с работы поздно придёт, устамши будет, а ешшо и тебя воспитывать надыть, а ну-ка сымай штаны быстро, я сама тебе всыплю, а его огорчать не будем..."
Гриша: Гриша внимательно слушал Лизку. Речь ее понравилась ему, она была более правильной, спокойной, не похожей на крикливые возгласы деревенских девчонок. "У господ была...Наверное, разные кушания ела, может, даже читать умеет",-Гриша более внимательно присмотрелся к сестренке, и она показалась ему вполне милой.Лизка пишет: . Батя порол меня иногда ремнём, кадысь заслуживала, а потом в школу пошла... там розгами несколько раз довелось получить ( Мальчик аж выпучил глаза. Он представил себе, как эта худенькая девочка лежит на лавке, а над ней учитель или дьячок машет розгой. А про ремень он вообще не имел никакого представления.Лизка пишет: )... так что, если надыть будет, секите меня, тятя, как Сидорову козу... От родного человека науку получить не зазорно... Услышав такие слова, Гришка выпустил котенка из рук и раскрыл рот. "Она так спокойно об этом говорит! Неужто такая смелая?! А я вот очень боюсь..."-эта мысль стала даже обидной. -Ты, что же, Лизка, совсем не боишься порки?-наконец он осмелился с ней заговорить.Но когда он услышал признания Максимки, ему стало страшно. "Неужто Лизка и до меня доберется?"
Лизка: Гриша пишет: -Ты, что же, Лизка, совсем не боишься порки?-наконец он осмелился с ней заговорить. Но когда он услышал признания Максимки, ему стало страшно. "Неужто Лизка и до меня доберется?" - Боюсь, конечно, Гришенька. Больно очень, но што ж поделашь, ежели заслужила, так оголяй попу, да ложись... Енто ж для науки...
Гриша: -Оххо!-Гриша даже посмотрел на батюшку. Никогда ему не пришло бы в голову не то что так подумать, а еще и так сказать. "А может хитрая просто? Хочет моим родителям понравиться? Ага...посмотрим еще на тебя..." -Ну скоро там баня будет? Я тоже в баню хочу, не только они! Грише было интересно посмотреть, как девочки в бане моются, но потом он подумал, что и самому придется оголяться перед сестренкой. -А мы что, все вместе будем мыться или поочереди?
Иван: Лизка пишет: Вы не волнуйтесь, батя меня научил и с инструментом обращаться, пока Максимка малой был, я немного и плотничать могу.Иван с удивлением посмотрел на эдакое чудо, будто видел Лизку впервые. Девка, а к мужской работе приучена! - Это конечно хорошо, дочка, помочь мне сможешь, но все таки бабе лучше к бабской работе приучаться. Так испокон веков заведено: бабам - бабское, мужикам - мужское. Вон у нас сразу двое помощников растут. Хочешь не хочешь, а их все равно нужно будет учить плотничать. А баб то как раз и не хватает! Без тебя одна Матрена была. Слушайся ее во всем, она всему что надо научит. Тебе же замуж выходить. А кому нужна жена, которая только плотничать умеет? А муж тогда на что? И ему, что ли, вместо тебя шить да стирать? Лизка пишет: Вот со скотиной не приходилось, кроме собаки и кошки - Ничего, покажем, как за скотиной ходить. Это дело не хитрое. Лизка пишет: Батя порол меня иногда ремнём, кадысь заслуживала, а потом в школу пошла... там розгами несколько раз довелось получить - У нас тоже розгами учат уму разуму. Ремней то отродясь не было. Есть только плетка да вожжи, но ими больнее, ими слабо не замахнешься. Это только если совсем слушаться не будете или сильно безобразничать. Максимка пишет: - А меня не только батя порол, но и сестрица. Как скажет: "Батя с работы поздно придёт, устамши будет, а ешшо и тебя воспитывать надыть, а ну-ка сымай штаны быстро, я сама тебе всыплю, а его огорчать не будем..." Иван, хоть и находился в подавленном состоянии, от этих слов чуть не рассмеялся. Видимо, сказалось нервное напряжение. Где это видано, чтобы такая маленькая девочка секла брата? Ему тоже доставалось от старших братьев, но это были, все таки, парни, и гораздо старше. Надо же, и плотничает, и сечет, совсем мужик в сарафане! - А что, Матрена, может и Гришутку ей поручим наказывать? Надо же ей учиться своих детей пороть, да и нам меньше работы будет. В следующий раз, как его сечь будем, надо ей показать, как это делается. Розги всеж не ремень. Гриша пишет: -Ну скоро там баня будет? Я тоже в баню хочу, не только они! Грише было интересно посмотреть, как девочки в бане моются, но потом он подумал, что и самому придется оголяться перед сестренкой. -А мы что, все вместе будем мыться или поочереди?- Ишь чего малец удумал! Не рано ли тебе на голых девок смотреть? Хотя, впрочем, чего зря баню выстужать? Мылись же мы раньше все вместе? Но, это как мать скажет. - в вопросах нравственности Иван полагался на свою жену.
Гриша: Иван пишет: А что, Матрена, может и Гришутку ей поручим наказывать? Надо же ей учиться своих детей пороть, да и нам меньше работы будет. В следующий раз, как его сечь будем, надо ей показать, как это делается. Розги всеж не ремень. Гришутка аж обомлел от этих слов. -Нет-нет, батюшка, как же это так? Что б девка меня? Пусть лучше в баньке меня помоет, а то вы с матушкой сильно трете. -Помоешь меня, Лизочек?-Гриша заискивающе посмотрел на сестрицу.
Матрёна: У Матрены зашлось сердце от рассказов Лизы. От того, что девочка вот так просто рассказывала про порку ремнем и розгами, что готова их принимать и тут. Матрену секли сызмальства, но разговоры об этом её вгоняли в краску, и шибко она всякий раз робела и никогда с другими детьми и взрослыми не обсуждала. Баба подошла к Лизе и обняла её: - Дочка, мы тебя не обидим! Не бойся! Иван пишет: - А что, Матрена, может и Гришутку ей поручим наказывать? Надо же ей учиться своих детей пороть, да и нам меньше работы будет. В следующий раз, как его сечь будем, надо ей показать, как это делается. Розги всеж не ремень. Дыхание Моти аж в зобу сперло. Нет! Такого она не позволит! - Иван Матвеич, душа моя, друг сердешный! - волнуясь начала кроткая и послушная жена. - Опасаюсь я, что Лизанька - девка слабенькая, и не смогет она нашему Грише достойную науку всыпать...Посему, слава Богу, отец-мать пока живы, так сами Гришаню учить будем! А Гришино озорство не заставило себя долго ждать! Гриша пишет: -Ну скоро там баня будет? Я тоже в баню хочу, не только они! Грише было интересно посмотреть, как девочки в бане моются, но потом он подумал, что и самому придется оголяться перед сестренкой. -А мы что, все вместе будем мыться или поочереди? Прекрасно поняла мать внутреннее желание сына! Сама чай, росла с братьями и сестрами! Иван пишет: - Ишь чего малец удумал! Не рано ли тебе на голых девок смотреть? Хотя, впрочем, чего зря баню выстужать? Мылись же мы раньше все вместе? Но, это как мать скажет. - в вопросах нравственности Иван полагался на свою жену. - Будет так, как отродясь было в нашем доме! И девки и парни после восьми лет уже вместе не моются! Поэтому сперва Иван, Максим и Гриша вымоются, отец Грише поможет, если что! Потом я Лизу в баню сведу, покажу, что да как, и помыться помогу. Ну а потом, - Матрена любовно-игриво, малость опуская очи долу, краснея,и весело поглядывая исподлобья на Ивана, пропела: - А потом уж и мы с Иван Матвеичем вместе попаримся, банька-то к тому моменту разгорится-разжарится....
Гриша: Гриша понуро вздохнул. -Ну, матушка...батя сильно трет и не дает в корытце поиграть.Я хотел с тобой .Ну, разреши.Ведь раньше мы все вместе мылись, а теперь из-за них... Гриша не хотел обижать брата и сестру, но недовольно посмотрел на обоих, осознавая, что с приездом этих детей теперь и порядки в доме изменяться. -Что же ты, мамочка, теперь Лизку будешь мыть, а не меня?
Матрёна: - Гриша, ты теперь большой! Ты должен быть мужчиной, как отец твой! А то Лиза и Максим смеяться станут, что ты как маленький, или как девочка с мамкой моешься! - Матрена поцеловала сына и чуть прижала к себе." Небось опасается, что меньше ему любви теперь будет доставаться!" - Сынок мой ненаглядный! Радость и гордость моя! - это Мотя шепнула сыну тихонько, - покажи братцу и сестрице, какой ты у нас воспитанный и уважительный!
Гриша: -Ну, хорошо, матушка, хорошо, голубушка,-Гриша приобнял мать,-как скажешь, так и сделаем. -Давай, Максимка, собирайся в баню, что ли...-Гриша решил показать, какой он хороший и взял брата за рукав. -Только, тятя, ты сперва Максимку мой, а я пока буду в корытце играть, хорошо?-Гриша захватил с собой игрушку, купленную на ярмарке .
Иван: - Да Гришка, Максимка пойдем. Банька, небось уже протопилась. Матрена, дай для Грушутки чистые порты и рубаху. Максимке, наверное, не нужно, раз ты его только что переодела.
Лизка: Матрёна пишет: - Будет так, как отродясь было в нашем доме! И девки и парни после восьми лет уже вместе не моются! Поэтому сперва Иван, Максим и Гриша вымоются, отец Грише поможет, если что! Потом я Лизу в баню сведу, покажу, что да как, и помыться помогу. Ну а потом, - Матрена любовно-игриво, малость опуская очи долу, краснея,и весело поглядывая исподлобья на Ивана, пропела: - А потом уж и мы с Иван Матвеичем вместе попаримся, банька-то к тому моменту разгорится-разжарится.... - Вам пока помочь чем-нибудь пока они мыться будут, тётушка? То бишь, матушка, извините...
Матрёна: Иван пишет: Матрена, дай для Гришутки чистые порты и рубаху. Максимке, наверное, не нужно, раз ты его только что переодела. - Вот-вот, я уже приготовила! Это Грише, а это тебе Иван Матвеич! Вот и ширинка вам, чтобы вытираться! ( Ширинка - старорусское название полотенца. у Даля: «Ширинка — полотнище, отрезок цельной ткани во всю ширину ее...» (сл. Даля 1909, 4, с. 1438). Лизка пишет: - Вам пока помочь чем-нибудь пока они мыться будут, тётушка? То бишь, матушка, извините... - Да ты девонька, узелки ваши с братцем развяжи, ведь какие-то вещички есть у вас, из дому принесенные. Может, что постирать надобно, а что чистое - так вот сюда сложи...А я пока ложки вымою. Матрена молилась Богу, чтобы послал ей дочь. Эти молитвы она скрывала от Ивана, потому что опасалась его осуждения! Ведь всего два сына выжили у них ещё! Девок-то еще можно и погодить рожать! И вот теперь будет у неё доченька! Хотелось бы, чтоб была послушной и доброй помощницей!
Гриша: Гриша вприпрыжку поскакал к бане-мыться он очень любил.Там всегда была возможность в любое время года поплескаться в теплой воде, попускать самодельные кораблики в корытце. А после бани тятечка заворачивал его в большой теплый платок и нес на руках в избу. -Давай, Максимка, не отставай!-Гриша повеселел от мысли порезвиться вдвоем с братом в бане, побрызгаться водой и попарить друг дружку веничком.
Лизка: Матрёна пишет: - Да ты девонька, узелки ваши с братцем развяжи, ведь какие-то вещички есть у вас, из дому принесенные. Может, что постирать надобно, а что чистое - так вот сюда сложи...А я пока ложки вымою. - Хорошо, матушка (последнее слово далось Лизе с трудом, всё таки была у неё в памяти родная мама)
Максимка: Гриша пишет: -Давай, Максимка, не отставай!-Гриша повеселел от мысли порезвиться вдвоем с братом в бане, побрызгаться водой и попарить друг дружку веничком. Максимка не заставил себя долго ждать и отправился вслед за новообретённым братом.
Иван: Вместе с сыновьями Иван зашел в жарко натопленную баню, где в шайке мокли запаренные веники. Закрыв дверь, через которую наружу вытягивался дым от печки, отец семейства сказал: - Ну, дети, раздевайтесь. - Заслонив спиной шайку от мальчиков, Иван добавил туда валявшийся рядом почти ободранный веник-голик, оторвав от него несколько последних листочков, развязал поясок и стал стягивать с себя рубаху.
Гриша: Гриша ловко сбросил с себя рубашонку и порточки и побежал к детскому корытцу. -Тятя, наливай сюда водичку, я поиграю, а ты пока Максимку мой. -Давай, раздевайся,-весело крикнул он братику, почему-то думая, что дети из города никогда не мылись в бане. -Тебе понравится веником париться, не бойся.А я пока кораблик попускаю.
Иван: - Хорошо Гришутка, поиграй. - Иван плеснул в корытце воду. - А что, может вместе ляжете и сразу обоих попарю? Так быстрее будет. Давай, Максимка, раздевайся и ты. Неужто стесняешься? Не боись. Уж тебе то я сейчас больно не сделаю. - и, воспользовавшись тем, что Гришутка отвернулся к своему корытцу, мужик заговорщицки подмигнул племяннику.
Гриша: Гриша запустил в корыте кораблик и стал дуть на него, мысленно отправляясь в далекое плавание.Иван пишет: А что, может вместе ляжете и сразу обоих попарю? Так быстрее будет. Услышав слова батюшки, Гриша задумался. "Наверное, Максимке одному боязно..." -Хорошо, тятечка, давай вместе.Ложись на лавочку, Максим,-Гриша показал братику, куда лечь, а сам пристроился на соседней полоске.
Максимка: Иван пишет: А что, может вместе ляжете и сразу обоих попарю? Так быстрее будет. Давай, Максимка, раздевайся и ты. Неужто стесняешься? Не боись. Уж тебе то я сейчас больно не сделаю. - и, воспользовавшись тем, что Гришутка отвернулся к своему корытцу, мужик заговорщицки подмигнул племяннику. Гриша пишет: -Хорошо, тятечка, давай вместе.Ложись на лавочку, Максим,-Гриша показал братику, куда лечь, а сам пристроился на соседней полоске. Максимка и не думал бояться. На лавке его ещё не пороли, ( видимо только пока?) поэтому никаких неприятных воспоминаний это не вызывало. Он разделся и улёгся, куда ему показали.
Иван: Иван взял из шайки горячий веник и стряхнул из него воду. - А ну ка, повернитесь оба задом кверху! - положил горячий веник на тело Максимки рукоятью к голове, листвой к ногам и провел им от пяточек до шеи. - Ну как, жарко? Так это для здоровья пользительно. Намок весь намерзся, не дай бог к тебе хворь пристанет, надо бы ее жаром да веником из тебя выбить. Проделав то же самое с Гришуткой, Иван стал по очереди настегивать обоих мальчиков, постепенно поднимаясь от пальчиков ног до головы и приговаривая: - Уходи хворь, приходи здоровье!
Гриша: Гришутка любил париться, хотя это действо всегда вызывало в нем волнение и не большой страх. Иногда бывало слишком горячо, но родители говаривали, что в том и есть вся польза, иногда батя хлестал сильно, и это навевало не самые приятные воспоминания, но в то же время веселило мальчика, так как он понимал, что это все это любя и ничем, кроме свежести тела и бодрости духа это ему не грозило. Иван пишет: Проделав то же самое с Гришуткой, Иван стал по очереди настегивать обоих мальчиков, постепенно поднимаясь от пальчиков ног до головы и приговаривая: - Уходи хворь, приходи здоровье! Гришка хохотал, вздергивая ножки и повизгивая: -Еще, тятечка, и меня еще тоже! -А теперь Максимку! -А теперь меня!
Максимка: Иван пишет: - А ну ка, повернитесь оба задом кверху! - положил горячий веник на тело Максимки Эта фраза не очень понравилась Максимке. Почему то вспомнился сестрицын ремень. Батя просто зажимал головой между ног, а Лизка заставляла ложиться на кровать, но Максим предпочитал не спорить с ней, а то от уставшего после работы отца могло попасть гораздо сильнее, если бы он узнал, что Максимка натворил, да ещё и не подчинился старшей сестре. Иван пишет: Иван стал по очереди настегивать обоих мальчиков, постепенно поднимаясь от пальчиков ног до головы и приговаривая: - Уходи хворь, приходи здоровье! Особой боли, конечно, не было. Было даже приятно расслабиться после всех мытарств.
Иван: Да, выросли уже сынки, большими стали, крепкими. Помнится, Гришутка раньше шипел и ойкал, как по нему горячим веником проводил, а под его стежками даже взвизгивал. Мишутка так до самого последнего времени визжал, даже в тот тяжелый день расставания, когда его последний раз помыли в бане и обрядили в дорогу. - Молодцы Максимка и Гришка! Справными мужиками растете! Поворачивайтесь на спину! - и Иван их снова обработал, уже спереди и несколько умерив силу, так как места здесь были все больше деликатные. - А теперь, Максимка, вставай, у меня с твоим братиком отдельный разговор будет! - отец положил веник обратно в шайку и взял другой, без листьев.
Гриша: Гришка , услышав странные слова отца и узрев в его руках какой-то странный обдерганный веник, вскочил со скамейки и отбежал в дальний угол бани. -Тятя, ну ты чего? -приподняв брови, пропищал мальчишка, не понимая, что ему хочет сказать отец. Он с испугом стал озираться по сторонам, поглядывая то на Максимку, спокойно усевшегося на лавку, то на батю , разглядывавшего голый веник непонятного предназначения.
Иван: А это, Гришутка, я тебя немножко поучу, чтобы ты сестру свою уважал и не приставал к ней! Она старше тебя, ее слушаться да почитать надобно! Не боись, я тебя слегка, токмо для памяти! Чтобы всякие мысли дурные про сестру отбить! Давай, ложись на лавку на живот, а ты, Максимка, встань, освободи место.
Гриша: Гришка аж опешил.Вот уж совсем он не ожидал такого поворота после приятной банной процедуры. -Ну, тятечка...А я буду, а я буду ее слушаться.Да, буду...-Гриша пытался убедить и отца и себя самого в дальнейшем почтении к Лизке. -Нет, тятя, не надо!-Мальчик от страха уже скулил. -Ты в тот раз тоже говорил, что слегка, а сам, а сам...-Гришка стал от волнения захлебываться в словах, поглядывая на Максимку в надежде на его заступничество, хотя прекрасно понимал, что брат только сегодня появился в их доме и не посмел бы перечить отцу. Однако какой-то инстинкт , а может страх непослушания заставили подойти Гришку к лавке, но лечь на нее он так и не решился.
Иван: Да! В первую порку Иван совершил серьезный просчет в воспитании: обманул доверие ребенка. Что делать? Сын ему не верит. Да и теперь затевать это все не стоило. Но, с другой, нельзя отменять уже вынесенное решение, иначе ребенок поймет, что может делать с отцом все, что захочет и не будет слушаться. - Не тебе решать, как тебя наказывать. Давай ложись, иначе выпорю по настоящему. Возьму хорошую розгу, а не этот веничек.
Гриша: Гришка не на шутку испугался угроз отца и поспешил повиноваться, хотя не очень понял, чем же прогневил батюшку. Посапывая носом и скривив жутко обиженную рожицу, мальчик взобрался на лавку и со злостью посмотрел на ни в чем не виноватого Максимку. "Ууу, только приехали, а уже из-за них..." Но все же надежда, что будет не слишком больно пересилила его обиду, и он расслабился, дабы показать новому брату, что он вовсе не трус.
Иван: Иван вдруг стал себе ужасно противен. Веселая игра с символической поркой вдруг внезапно переросла в серьезное наказание, которого ребенок явно не заслужил. До чего же он все таки глупый, неопытный отец, совсем не понимает детей! А ведь возраст у него уже весьма степенный! Пора бы и опыта набраться. Но, что поделаешь, Господь невзлюбил Ивана (а, может быть, и наоборот, слишком сильно полюбил) и всех его малюток забирал на небо в младенческом возрасте. Иван даже не успевал их полюбить. Иногда мужик мог всплакнуть слегка, но быстро успокаивался, ведь потеря детей в те времена считалось делом обыденным. Осталось только две кровинушки, Мишенька, да Гришенька. Вернее, теперь уже один только Гришенька (Ивану стало стыдно, что забыл про племянника, и он мысленно добавил еще Максимку). И он с ним так жестоко! А ведь Гришутка еще совсем дитя! Вон корабликами играет, с котятами возится! Как его только можно было заподозрить в срамных мыслях! И ему вместо корабликов такой подарочек! А у того кроме котят ничего и в мыслях не было! Мужик все же подошел к лавке и несколько раз не слишком сильно стегнул сынишку голиком по заду, приговаривая: - Почитай старших, уважай сестру, не подглядывай за ней, не бей ее, не пинай, слушайся ... - Все, Гришутка, запомнил урок? Можешь вставать. Давайте дальше мыться.
Максимка: Иван пишет: - А теперь, Максимка, вставай, у меня с твоим братиком отдельный разговор будет! - отец положил веник обратно в шайку и взял другой, без листьев. Иван пишет: А это, Гришутка, я тебя немножко поучу, чтобы ты сестру свою уважал и не приставал к ней! Она старше тебя, ее слушаться да почитать надобно! Не боись, я тебя слегка, токмо для памяти! Чтобы всякие мысли дурные про сестру отбить! Давай, ложись на лавку на живот, а ты, Максимка, встань, освободи место. Максимка ничего не понял. Его пороли только ремнём и о предназначении сего "веника" он догадаться сразу не смог, но он молча повиновался. Гриша пишет: Посапывая носом и скривив жутко обиженную рожицу, мальчик взобрался на лавку и со злостью посмотрел на ни в чем не виноватого Максимку. "Ууу, только приехали, а уже из-за них..." Но все же надежда, что будет не слишком больно пересилила его обиду, и он расслабился, дабы показать новому брату, что он вовсе не трус. Тут до Максима, наконец, дошло, что сейчас будет. Со стороны порку он видел только раз, года два назад, когда отец наказывал Лизку, а он потихоньку подсматривал из другой комнатушки. Он вдруг вспомнил, что когда Лизка заметила его любопытные глаза, то покраснела ещё больше (хотя куда уж было больше) и вместо громких вскриков от ударов отцовского ремня, стала только стонать, сжав зубы, хотя слёзы текли по её щекам. Порол отец, действительно, очень больно. Максим знал это по себе. Но при чём тут этот "веник"? Ремня нигде не было видно.
Максимка: Иван пишет: Мужик все же подошел к лавке и несколько раз не слишком сильно стегнул сынишку голиком по заду, приговаривая: - Почитай старших, уважай сестру, не подглядывай за ней, не бей ее, не пинай, слушайся ... - Все, Гришутка, запомнил урок? Можешь вставать. Давайте дальше мыться. "И это всё? Совсем даже не страшно - подумал Максимка - батяня-то посильнее драл".
Гриша: Иван пишет: Мужик все же подошел к лавке и несколько раз не слишком сильно стегнул сынишку голиком по заду, приговаривая: - Почитай старших, уважай сестру, не подглядывай за ней, не бей ее, не пинай, слушайся ... - Все, Гришутка, запомнил урок? Можешь вставать. Давайте дальше мыться. Гришка ощутил щиплющиеся стежки голого веника, весь сжался, но сильной боли не испытал.Конечно, куда сильнее, чем охаживание веничком при мытье, но и не режущая жгучая боль от хворостины. Он было заверещал, но постеснялся Максимки и, закусив палец, тихо попискивал более от страха, чем от более менее терпимых ударов. Поучение закончилось быстро, и Гришка с обиженной мордочкой соскользнул со скамейки и не глядя на отца подошел к своему тазику с корабликом. Все мечты поплавать куда-то улетучились, и мальчик резким движением выкинул игрушку из корытца, сам уселся в чуть остывшую воду и стал ждать, когда отец начнет мыть ему голову.
Иван: - Ладно, Гришутка, не обижайся. Кто же тебя учить будет, если не родной отец? Ну как, Максимка, отец то вас с Лизкой, небось, сильнее сек? Так и я буду, если по-настоящему провинитесь. А сейчас я Гришутку так постегал, для порядку, чтобы помнил, что старших уважать нужно. - по правде говоря, Иван уже давно планировал опробовать этот новый инструмент, доселе ему не знакомый (его с младенчества стали сечь полноценными прутиками, по отдельности, или в пучке из нескольких штук), но, по разговорам, использовавшийся многими мужиками для мягкого наказания маленьких детей. Сейчас он находился в подавленном состоянии и ему было не до этого, так что осуществил свое старое намерение, скорее, по инерции, без особого энтузиазма, но все же получил при этом некоторую моральную разрядку. - Поди сюда. Максимка. - Иван намазал детям головы щелоком, (смесью золы с водой) помыл в срамных местах и, снова посадив на лавку, потер щеткой загрубевшие от длительной ходьбы босиком подошвы ног. Наскоро постегав себя веником и полив из ковшика теплой водой на себя и детей, отец вывел их на улицу. - А сейчас будет самое главное! Кто в бане помылся, тот заново родился! - С этими словами Иван окатил из ведра холодной водой себя, а затем проделал то же самое с мальчиками.
Максимка: Иван пишет: Ну как, Максимка, отец то вас с Лизкой, небось, сильнее сек? Так и я буду, если по-настоящему провинитесь. А сейчас я Гришутку так постегал, для порядку, чтобы помнил, что старших уважать нужно При этих словах, Максим невольно потрогал рукой попу и тихо ответил: - Батя просто между ног голову просовывал, штаны спускал и ремнём... по вине смотря... очень больно бывало... И вдруг неожиданно повеселев, добавил: - А Лизке и спускать штаны не надо, платье задрать, да и всё... Иван пишет: - А сейчас будет самое главное! Кто в бане помылся, тот заново родился! - С этими словами Иван окатил из ведра холодной водой себя, а затем проделал то же самое с мальчиками. - Ууууух! - у Максимки даже дух перехватило от такой перемены температур...
Гриша: Гришка не раз видел, как отец окатывал себя холодной водой, и этот ритуал вызывал в нем страшное желание вот так же заново родиться, испытать на себе сильный холодный поток свежей воды, но каждый раз ему было боязно, и он отмахивался от родительских попыток закаливания. Но сейчас ему стало интересно, он хотел покрасоваться перед Максимкой, что ничего не боится, и, увидев над собой ведро с холодной водой, с хихиканьем прижался к брату. -Смотри, Максимка, что сейчас будет,-смеялся Гришка в предвкушении какой-то радости, преодолении своего страха. Холодная вода освежила чувства, обида на отца тут же прошла, и Гришка залился радостным смехом.
Иван: Улыбнувшись тому, что Гришутка забыл про обиду, Иван насухо растер детей полотенцем, растерся сам и, обняв сыновей, сказал: - Ну все, одевайтесь и пойдем в дом. Матрена нам, небось, что то вкусное приготовила. - раньше они с Матреной заворачивали Гришутку в полотенце и одевали уже дома, но теперь у него был новый брат, почти ровесник, и нехорошо было оказывать родному сыну предпочтение.
Гриша: Гриша натянул на себя свежую рубашку и порточки, заценив, что они ничуть не хуже, чем у Максимки.Он хотел было протянуть к отцу ручки, чтобы тот понес его , но подумал, что брат обидится или сочтет его за малыша , взял за руку Максимку и побежал в дом. -Мамочка, мы помылись, теперь вы с Лизкой идите!-с радостным возгласом он ворвался в дом.
Матрёна: - Ой ты мой чистенький, мой заново родившийся, голубочек мой сизокрылый! - запричитала Матрена, обняла и прижала к себе Гришеньку. Но тут же вспомнила и о Максиме: - Сынок, полегчало тебе? Согрелся? - отпустив Гришу, Матрена обняла Максима и поцеловала его в лоб. - Вот садитесь за стол, вот вам кружки, сейчас квасу налью! - Матрена показала на жбан с квасом, разлила напиток по кружкам и поставила на стол миску с лепешками. - Лизанька, пошли в баньку, я тебя намою, попарю, и придешь к пацанятам тоже квас кушать! Матрена вдруг спохватилась: - А вы небось квас-то и не пьете в городе, да? Поди чаем балуетесь, как настоящие городские? А вот тут уж придется отвыкать! Мы к таким басурманским тонкостям неприученные! Мы люди деревенские и древних обычаев держимся! - немного поджав губы заявила баба.
Лизка: Матрёна пишет: - Лизанька, пошли в баньку, я тебя намою, попарю, и придешь к пацанятам тоже квас кушать! - Да, матушка... Матрёна пишет: - А вы небось квас-то и не пьете в городе, да? Поди чаем балуетесь, как настоящие городские? А вот тут уж придется отвыкать! Мы к таким басурманским тонкостям неприученные! Мы люди деревенские и древних обычаев держимся! - немного поджав губы заявила баба. - Ну, почему не пьём, матушка? Пьём.
Максимка: Матрёна пишет: - Ой ты мой чистенький, мой заново родившийся, голубочек мой сизокрылый! - запричитала Матрена, обняла и прижала к себе Гришеньку. Но тут же вспомнила и о Максиме: - Сынок, полегчало тебе? Согрелся? - отпустив Гришу, Матрена обняла Максима и поцеловала его в лоб. - Вот садитесь за стол, вот вам кружки, сейчас квасу налью! - Матрена показала на жбан с квасом, разлила напиток по кружкам и поставила на стол миску с лепешками. Матрёна пишет: - А вы небось квас-то и не пьете в городе, да? Поди чаем балуетесь, как настоящие городские? А вот тут уж придется отвыкать! Мы к таким басурманским тонкостям неприученные! Мы люди деревенские и древних обычаев держимся! - Спасибо, матушка. Я квас люблю...
Иван: - А для любимого муженька у тебя водочки нету? А, Матрена? Ладно, шучу. Попьем кваску. После бани оно самое то.
Гриша: Гриша напился кваса с лепешками и почувствовал какое-то внезапно пришедшее счастье. Лизка показалась ему очень милой, Максимка вполне веселым, родители были всем довольны. "Нет, все-таки здорово, что у меня появились брат и сестра.Жаль только, что такой ценой.Но ничего, будут у них и мама и тятя."-Гриша размышлял, рассматривая солнечные лучики, упавшие на дощатый пол сквозь маленькое окошко. -Матушка, а можно мы завтра с Максимкой и Лизкой в лесок пойдем, наберем разных листиков и трав и засушим их на зиму? Или на речке поиграем? Ну куда-нибудь пойдем, хорошо? Он стал представлять себе их совместные забавы:зимой на санках, летом на речке, осенью за грибами можно-что от радости сильней заколотилось сердце. -Ну ты разрешишь, мамочка?
Матрёна: Племянники оказались на удивление воспитанными! Ни слова не сказали про чай, а токмо похвалили квас! "Ну хорошо, в первый день не дерзят, посмотрим, что дальше будет!" - Кушайте, ребятки, как Лиза вымоется, так я её сюда пришлю, а ты уж Иван Матвеич ко мне париться! - Ребята, тут без нас чтоб не баловать! Гриша, да и ты Максим, во двор не выбегайте! Лиза, как вернется, будет за старшую, её слушать! - Пойдете завтрева и в лес, и на речку! Все покажешь, Гришань! Да они поди помнят сами многое, приезжали ведь! - Иди за мной, доченька! - подхватив приготовленные заранее два частых гребня, Матрена повела Лизу в баню.
Максимка: Гриша пишет: -Матушка, а можно мы завтра с Максимкой и Лизкой в лесок пойдем, наберем разных листиков и трав и засушим их на зиму? Или на речке поиграем? Ну куда-нибудь пойдем, хорошо? Он стал представлять себе их совместные забавы:зимой на санках, летом на речке, осенью за грибами можно-что от радости сильней заколотилось сердце. -Ну ты разрешишь, мамочка? Матрёна пишет: - Пойдете завтрева и в лес, и на речку! Все покажешь, Гришань! Да они поди помнят сами многое, приезжали ведь! - Конечно пойдём, Гришенька! - Спасибо за дозволение, матушка!
Лизка: Матрёна пишет: - Иди за мной, доченька! - подхватив приготовленные заранее два частых гребня, Матрена повела Лизу в баню. - Пойдём, матушка
Иван: Матрёна пишет: - Пойдете завтрева и в лес, и на речку!Пусть хоть грибы поищут. Чего попусту ходить. Объявление: сегодня автор Ивана сильно занят. Его заставляют развлекать важного иностранца, а он, бедный, не знает что и делать. Этот хуже любого экзамена! Вот бы сюда автора Гришутки! Уж он бы нашел, чем с ним заняться.
Матрёна: В бане, раздевшись, Матрена выдала Лизе корытце, вехотку, и вдруг, глядя сквозь пар как девочка склонилась над корытцем, Матрене на секунду показалось, что это стоит её покойная свекровь! Только ростом поменьше да потоньше, а всей фигурою - ну точно она, покойная матушка Ивана! Защемило сердце бабы, она обняла девочку, прижала к себе и сказала: - Моя ты доченька, моя! родная! Я уж теперя точно это вижу! Ты меня смотри завсегда слушай! И на науку нашу строгую не смей обижаться! Тогда все у тебя в жизни будет хорошо! И далее она потерла девочке спину, попарила её веничком, нежно и любя, радуясь обретению такой уже большой и статной дочки!
Лизка: Матрёна пишет: Защемило сердце бабы, она обняла девочку, прижала к себе и сказала: - Моя ты доченька, моя! родная! Я уж теперя точно это вижу! Ты меня смотри завсегда слушай! И на науку нашу строгую не смей обижаться! Тогда все у тебя в жизни будет хорошо! "Да что ж такое - невольно подумала Лизка - опять про "науку", да ещё и строгую?", но вслух произнесла: - Спасибо, матушка, истосковалось я по родительской любви, много перенести в последнее время пришлось - и почувствовала, что у неё потекли слёзы, незаметные на фоне пота и пара в бане.
Гриша: Гришутка был рад, что родители дали дозволение на завтрашнюю прогулку по окрестностям деревни. -Слышал, Максимка, по грибки пойдем! Только бы дождика не было!-радости не было предела, так как одного его со двора не выпускали, а у матушки с батюшкой было полно других забот. -И Лизка с нами пойдет.А ты, тятя, не забудь к маменьке в баню пойти, когда Лизка выйдет.Что-то она тебе сказать хотела.Вот все у вас какие-то тайны,-Гришке стало даже обидно.Он вспомнил, как родители частенько на печке о чем-то хихикают, охают, тяжело дышат, а ему не говорят, что там у них за разговоры , только цыкают на него:"А ну спи, давай!"
Иван: - Не твоего ума дела, о чем мы с мамкой толкуем. Хотя ..., отчего же, скажу. Толковать будем о том, как жить дальше, когда у нас семейство прибавилось. - тут Иван не лукавил. Именно такого разговора с Матреной он и ожидал ... помимо всего прочего.
Матрёна: Лизка пишет: - Спасибо, матушка, истосковалось я по родительской любви, много перенести в последнее время пришлось - и почувствовала, что у неё потекли слёзы, незаметные на фоне пота и пара в бане. - Ой ты моя горемычная, ой ты моя бедная! Конечно, без родной матери девушке нелегко! Да тем паче в такие молодые года мать потерять ...и..иих! Но мы с Иваном тебе родня, кормить вас будем, чем сами богаты, за это ты не бойся! Работы в деревне много, конечно, но тут жизнь лучше, чем в городе, суеты такой нет, и люди добрее, и солнышко светит ярче, и воздух чище! А если по городу заскучаешь, так мы тебя на ярмарку иной раз возьмем! Ой, да там весело! Карусели, да балаганы с Петрушкой, да лакомства, каких тут нет, например петухи на палочке! Сладкие, их сосать надо, мои сыночки их очень любят! - Матрена хотела как-то поднять настроение несчастной сироте, и пыталась посулить ей какие-то радости, да смущенно спохватилась: - Ой, а вы с Максимкой, небось такие лакомства часто едали? не удивишь вас, да?
Лизка: Матрёна пишет: - Ой ты моя горемычная, ой ты моя бедная! Конечно, без родной матери девушке нелегко! Да тем паче в такие молодые года мать потерять ...и..иих! Но мы с Иваном тебе родня, кормить вас будем, чем сами богаты, за это ты не бойся! Работы в деревне много, конечно, но тут жизнь лучше, чем в городе, суеты такой нет, и люди добрее, и солнышко светит ярче, и воздух чище! А если по городу заскучаешь, так мы тебя на ярмарку иной раз возьмем! Ой, да там весело! Карусели, да балаганы с Петрушкой, да лакомства, каких тут нет, например петухи на палочке! Сладкие, их сосать надо, мои сыночки их очень любят! - Матрена хотела как-то поднять настроение несчастной сироте, и пыталась посулить ей какие-то радости, да смущенно спохватилась: - Ой, а вы с Максимкой, небось такие лакомства часто едали? не удивишь вас, да? - Спасибо, матушка, едали, конечно, но они от этого хуже не становятся. - Девочка невольно улыбнулась
Гриша: Иван пишет: - Не твоего ума дела, о чем мы с мамкой толкуем. Хотя ..., отчего же, скажу. Толковать будем о том, как жить дальше, когда у нас семейство прибавилось. - тут Иван не лукавил. Именно такого разговора с Матреной он и ожидал ... помимо всего прочего. -А как вы жить-то собираетесь теперь? Еще и веселей будет,-Гриша совсем не понимал всей тягости житейских трудностей, и ему казалось, что наоборот с появлением новый детей в доме должно быть больше игрушек, больше сладостей и больше шумных игр. -Вот, тятечка, купим на ярмарке двух деревянных коняшек, чтобы мы с Максимкой не подрались, новую книжку с картинками-нам Лизка читать будет, еще набор для лапты...Хорошо? Гришутка задумался, ничего ли он не забыл и подергал Батю за рукав для пущей убедительности.
Иван: Иван покосился на Максимку. Не станешь же перед ним говорить, как приезд новых едоков осложнил жизнь семьи! Отец притянул к себе сыновей и обнял их. - Хорошо будем жить, Гришутка! И коняшки вам будут и картинки, но - вспомнилось, что детей обманывать нельзя. - ... не сразу. Вот встанем немного на ноги, землицы нам прирежут, хлеба много вырастим, вот тогда и подарки вам купим, а пока денег у нас мало, хлеба тоже, так что вам нам с матерью помогать нужно.
Матрёна: Лизка пишет: - Спасибо, матушка, едали, конечно, но они от этого хуже не становятся. - Девочка невольно улыбнулась - Ну и хорошо! А в деревне тоже вкусного много! Летом ягоды, сейчас вот грибы, завтра пойдете в лес, пособираете, потом мы пожарим, пироги испечем! Тяжело отца-мать терять, но от горя вы постепенно отойдете! Вместе будем жить-поживать! - Ой, волосы у тебя какие густые! Красавица ты, как твоя матушка и как бабушка! Матрена протянула Лизе гребешок, чтобы вычесать из головы вшей, а потом, окатив девочку из тазика, велела одеваться и идти в избу. В те времена вши были у всех, и в деревнях и в городах. - Позови сюда дядю Ивана. То есть тятеньку. Сама квас пей с лепешками, и за мальчишками последи, чтоб не выбегали во двор, а то простудятся!
Лизка: Матрёна пишет: Скрытый текст - Спасибо, матушка Матрёна пишет: - Позови сюда дядю Ивана. То есть тятеньку. Сама квас пей с лепешками, и за мальчишками последи, чтоб не выбегали во двор, а то простудятся! - Хорошо, матушка! - с этими словами, Лизка направилась в дом. Войдя в избу она сказала Ивану: - Тятя, Матушка тебя в баню зовёт, а меня старшей над мальчиками оставила.
Гриша: Лизка пишет: - Тятя, Матушка тебя в баню зовёт, а меня старшей над мальчиками оставила. Гришка аж привстал, удивленно взглянув на эту новоиспеченную хозяйку. -Ты что, Лизка? Это ты над нами старшей собираешься быть? Хм...Ну и что...ну и что ты собираешься делать? Мальчик даже насупился, представив, что кто-то, кроме родителей может им командовать. -Это мы еще посмотрим, кто здесь главный... Гришку охватило доселе неизвестное чувство маленького хозяина дома.Он как-то нелепо стал расхаживать по избе, всем своим видом показывая, что все здесь принадлежит ему , а Лизка просто сестра из города, в силу обстоятельств попавшая в их дом.
Лизка: Гриша пишет: Гришка аж привстал, удивленно взглянув на эту новоиспеченную хозяйку. -Ты что, Лизка? Это ты над нами старшей собираешься быть? Хм...Ну и что...ну и что ты собираешься делать? Мальчик даже насупился, представив, что кто-то, кроме родителей может им командовать. -Это мы еще посмотрим, кто здесь главный... Гришку охватило доселе неизвестное чувство маленького хозяина дома.Он как-то нелепо стал расхаживать по избе, всем своим видом показывая, что все здесь принадлежит ему , а Лизка просто сестра из города, в силу обстоятельств попавшая в их дом. - Гришатка, ты думаешь, что мне вами командовать так приятно? Просто я старшая по-возрасту, поэтому матушка так и решила. - сказала Лизка в душе посмеиваясь над важно-деловым видом, который принял Гриша.
Гриша: Лизка пишет: - Гришатка, ты думаешь, что мне вами командовать так приятно? Просто я старшая по-возрасту, поэтому матушка так и решила. - сказала Лизка в душе посмеиваясь над важно-деловым видом, который принял Гриша. Гришка был уверен, что Лизка начнет спорить по девичьей привычке, но он увидел в ней кроткую девочку и только пробурчал: -Хм, матушка решила...Ну ты тогда...Ну ты тогда,-он задумался-что бы такого придумать? -Вот ты тогда, Лизочек,-Гришка от вредности даже прищурился,-будешь учить меня читать.Вот так-то вот! Он боялся, что сестра скажет ему что-то нелицеприятное, и поэтому демонстративно отвернулся к окну.
Лизка: Гриша пишет: -Хм, матушка решила...Ну ты тогда...Ну ты тогда,-он задумался-что бы такого придумать? -Вот ты тогда, Лизочек,-Гришка от вредности даже прищурился,-будешь учить меня читать.Вот так-то вот! Он боялся, что сестра скажет ему что-то нелицеприятное, и поэтому демонстративно отвернулся к окну. - А почему нет? Завтра мы в лес собирались, а после завтра можно и начать. Ежели я что умею, то почему ж уменьем не поделиться то?
Гриша: Лизка пишет: - А почему нет? Завтра мы в лес собирались, а после завтра можно и начать. Ежели я что умею, то почему ж уменьем не поделиться то? Гришка от удивления повернулся к сестре и с недоумением посмотрел на нее. -Правда, Лиза, ты согласна? Вот здорово!-он по-детски даже подпрыгнул. Это была его давняя мечта! Он не ожидал, что сестрица так спокойно, без капризов согласится его учить. В порыве нежности он подошел к ней сзади и обвил руками ее шею.
Лизка: Гриша пишет: Гришка от удивления повернулся к сестре и с недоумением посмотрел на нее. -Правда, Лиза, ты согласна? Вот здорово!-он по-детски даже подпрыгнул. Это была его давняя мечта! Он не ожидал, что сестрица так спокойно, без капризов согласится его учить. В порыве нежности он подошел к ней сзади и обвил руками ее шею. - Конечно, Гришатка, правда... Только, чур, слушаться меня... Я ж не учительша, мне тоже не так просто учить будет...
Гриша: Лизка пишет: - Конечно, Гришатка, правда... Только, чур, слушаться меня... Я ж не учительша, мне тоже не так просто учить будет... -Так а я буду, буду слушаться.Я вообще очень послушный,-Гришка говорил и сам задумался, правда ли это.Вроде правда. -А я тоже тебе что-нибудь хорошее сделаю...может быть... Он стал думать, чем может быть полезен Лизке, но никакие ценные мысли в голову не приходили.
Иван: Иван с интересом прислушивался к начинающемуся конфликту между Гришкой и Лизкой, и уже готовился напомнить сыну урок об уважении к старшей сестре, но ситуация разрешилась и без его вмешательства. Ему даже стало немножко обидно: выходит, он для поддержания порядка в семье уже и не нужен. Тем не менее мужик внутренне улыбнулся при виде трогательной сцены объятий брата и сестры. - Ладно дети, сидите смирно без меня, я пошел. Иван открыл дверь бани, и его сердце затрепетало при виде мягких линий обнаженного тела жены, столь же прекрасного, что и в первую брачную ночь, когда она сняла рубашку перед супружеским ложем. Дождь закончился, между туч выглянуло солнце, его лучи проникли через маленькое окошко бани позади супруги, и ее распущенные волосы засияли неземным светом. - Ну, Матрена, встречай гостей, сказал мужик, стягивая рубаху и развязывая завязки на портах.
Матрёна: Иван вошел в маленькое банное помещение и будто занял его всё своей огромной фигурой! И у Матрёны впервые за этот вечер отлегло от сердца и полились слезы - но уже не горя, а какого-то облегчения. - Ванюша, дорогой! Что же это делается, а? - Матрена обняла мужа,прижавшись к нему разгоряченным телом, ощущая приятную прохладу. - Ведь такие они были молодые-красивые, что Марья, что Федор! И так высоко поднялись - городскими стали! И теперь нету их! И дети опять деревенскими стать должны....Ох-хо-хонюшки! Ваня, а мы сможем их прокормить-то,? Боязно мне, родной! И ведь своих бы не ущемить, ведь и Мишутке посылать надо, и Гришу растить! Вот как он играться-развлекаться хочет, неужто придется его от ученья и от грамоты оторвать, и в поле с нами запрячь? - А другой раз мне думается - вот если и этих детей в люди отдать, сказать, что, мол, нечем кормить вас, так ведь не дай Бог, и Мишутке нашему никто не поможет в проклятом городе, И-их...! - и Матрёна продолжала плакать, но сама ощущала, что ей уже намного легче, надо только, чтобы муж её, вторая половина, её тоску-тревогу принял бы частично на себя, а потом бы успокоил и показал, что не так уж все печально, и будет у них в жизни общее и надежное счастье.
Иван: - Ну, не плачь моя лялечка, моя сладкая, моя красавица. - сказал Иван, прижавшись к жаркому и мягкому телу жены. По его мускулам прошла приятная дрожь, и нарастающее возбуждение выбило все мысли из затуманенной головы. Он уже немного отошел после парализовавшего все органы шока и сейчас ему хотелось не говорить, а совсем другого, но ситуация требовала успокоить жену, сказать ей что-то ласковое и приятное. - Не беспокойся за Марью и Федора, ты же знаешь, все мы там будем. Они уже отмучились и сейчас на небе. И не беспокойся за детей, как нибудь да прокормим. У других ребят еще больше ... - тут Иван осекся, поняв, что невзначай напомнил жене про несколько маленьких могилок на местном кладбище, к появлению которых он имел самое непосредственное отношение. - О следующем годе нам надел увеличат, работать больше будем. Гришутка да Максимка подрастут, тоже пахать да боронить научатся, а пока пусть вместе с Лизкой грибы да ягоды собирают, рыбу ловят, все ж, какая никакая, а еда. В крайнем случае до следующего урожая можно будет зерна занять у соседей. - Пускай с нами живут! Без детей изба пуста - тут Иван снова понял, что совершил бестактность. - да и куда мы их отдадим? Малы еще. Лизка мала идти в услужение, а Максимка - к мастеру в учение. Да еще надо найти того, кто их взять согласится! Вон Мишутку пристроили только потому, что родственник удачно подвернулся. Лучше уж я зимой, когда работы будет мало, сам в город на заработки подамся, коли уж совсем невмоготу станет. - А грамоте, если так хотят, пусть тоже зимой учатся.
Матрёна: - Конечно, Ваня, дети ведь - они же тоже подмога! И сразу большие! А Лизка - она точно наша, твою маманю мне так живо напомнила! Как будто вернулась! - Мотька рассмеялась, вспоминая, как обижалась на ворчание свекрови, а потом сама же и скучала по ней после её смерти! - Этих детей приголубим, глядишь, и нашего Мишеньку Господь не оставит, и добрые люди ему помогут на чужбине! - Ваня, и ты не беспокойся, я тебе во всем пособлю! Все мы выдюжим и справимся! Господь нас соединил и на радость и на горе! Поэтому будем радоваться его воле! И Матрена окончательно успокоилась и ощутила себя счастливейшей женщиной на свете! З А Н А В Е С
полная версия страницы