Форум » Спортивный интернат. » Урок прикладной математики » Ответить
Урок прикладной математики
Владимир Николаевич: Чтоб водить корабли , Чтобы в небо взлететь , Надо многое знать , И при этом , и при этом , Вы заметьте-ка , Очень важная наука Ма-те-ма-ти-ка! Почему корабли Не садятся на мель , А по курсу идут Сквозь туман и метель ? Потому что, потому что, Вы заметьте-ка , Капитанам помогает Ма-те-ма-ти-ка! Чтоб врачом, моряком Или лётчиком стать. Надо прежде всего Математику знать. И на свете нет профессий Вы заметьте-ка, Где бы вам не пригодилась Математика!
Жорка Киселев: Владимир Николаевич пишет: - Разумов, Киселев, Вирясова, втали. Кто у кого списывал? Кто надеялся что самостоятельной не будет и потому не учил? - Киселев,- это твоя затея со взрывом? Кисель неторопливо поднялся и уже готов был привести множество аргументов в опровержение слов Вовчика о списывании и о взрыве, но тут влез чеснарик-Кочубей! Кочубей пишет: - Юрий Геннадьевич, Владимир Николаевич, это была моя бомбочка - Он не один был! Я ему помогал! - время на раздумье не оставалось и Жорка боясь, что ему не дадут высказаться, тут же признался в причастности ко взрыву. А потом настороженно поглядел на Славку - пусть не думает, что Кисель трус и станет прятаться за спиной у приятеля.
Татка: Аглая Романина пишет: - Ну, вот он и признался! - неожиданно громко прозвучавшая фраза, выразила все эмоции девочки. Аглая громадными глазами посмотрела сначала на Татку, потом на Кочубея, а потом на Вовика. Жорка Киселев пишет: - Он не один был! Я ему помогал! - время на раздумье не оставалось и Жорка боясь, что ему не дадут высказаться, тут же признался в причастности ко взрыву. Татка резко подняла голову от парты и встретилась взглядом с Аглайкой: - Герои!- выдохнула-прошептала девчонка в сторону Аглайки. Округлила глаза ещё сильнее восторженно покачала головой. "Избавили и меня, и Аглайку и всех остальных от лишних допросов!"
Юрий Геннадьевич: Под восторженные взоры женской половины класса Кочубей и Киселев признались в организации взрыва. "Вот уж не ожидал! И каковы же мотивы?" - И зачем вам понадобилось срывать урок во всей школе? Вам так трудно дается решение задач на проценты? - мельком взглянув на доску, сурово спросил директор, переводя взгляд с одного мальчика на другого.
Ромка: Ромек выдохнул, но садиться не спешил. Обстановочка была накалена и учителя могли почитать посадку без разрешения попыткой непослушания. Ромка глянул на Татку - что она сияет как медный пряник? Какие герои? Его б лучше пожалела: чуть под раздачу не попал.
Арсений Разумов: Сеньку мучила совесть. Признаться , не признаться что он тоже в этом участвовал, стоял на шухере. Конечно пользы от этого никому не будет. Но перед друзьями стремно. Выходит что он струсил. Понятно что за взрыв по головке не погладят. Но все же Сенька не трус, чтобы прятаться за спины товарищей. Однако инстинкт самосохранения удержал его на месте и не дал раскрыть рта.
Кочубей: Юрий Геннадьевич пишет: - И зачем вам понадобилось срывать урок во всей школе? Вам так трудно дается решение задач на проценты? - Юрий Геннадьевич, это совсем другое дело. Я не собирался срывать урок у нашего класса, тем более во всей школе. Да и задачки легкие. Посмотрите сами, у меня там в листике оба решенных варианта, еще и порисовать с обратной стороны страницы времени хватило. - А Киселева вы не слушайте. Вся его "помощь" состояла в том, что он видел мою бомбочку один раз, когда я ее под ножку стула подсунул. Это он так перед девчонками хвастается.
Арсений Разумов: Кочубей писал: - А Киселева вы не слушайте. Вся его "помощь" состояла в том, что он видел мою бомбочку один раз, когда я ее под ножку стула подсунул. Это он так перед девчонками хвастается. Арсений встал. - Кочубей! У тебя что, жопа казенная? - Вместе ставили, вместе отвечать будем. - Юрий Генадьевич, я тоже знал что Славка и Жорка бомбочку подложили, я на шухере стоял. Все же Сенька не смог остаться в стороне и заступился за друзей. Стремно сидеть в кустах, когда товарищи, можно сказать, погибают. Но мы не хотели урок срывать. Мы так.... Пошутили ... типа
Аглая Романина: Татка пишет: - Герои! - Ага, - согласилась Аглайка с подружкой, в глубине души считая мальчишек героями, а совесм даже наоборот. Но не желая колебать ее веру в мальчишеский героизм вслух говорить об этом не стала. - А Ромек -то, - показывая глазами Татке на одноклассника, который только что избежал обвинений в "классном терроризме" и так и не решился опуститься на сидение. - Совсем растерялся, бедный! - с иронией произнесла она. - То - да, это я! То нет нет, это не я! И не сдержавшись Аглая хихикнула.
Татка: Арсений Разумов пишет: Юрий Генадьевич, я тоже знал что Славка и Жорка бомбочку подложили, я на шухере стоял. Татка прыснула. Количество "героев" ежеминутно увеличивалось! Стояли столбом уже четверо! - Ром, ты стой пока, стой! Ты ж вообще, самый героический тут! И рядом не стоял, а первый признался! Правда, Аглайка? "Мне, что ли, вскочить за компанию, я же тоже сегодня мелом бросалась, чтоб Владимира Николаевича спасти!" - посмеиваясь, размышляла про себя Татка, но неприличное слово на букву ж..., произнесенное Сенькой, резко её отрезвило. Татка вспомнила, что находится не в своей старой школе, и имеет смысл себя поберечь (хотя все части её тела называются довольно прилично!)
Жорка Киселев: Юрий Геннадьевич пишет: - И зачем вам понадобилось срывать урок во всей школе? Вам так трудно дается решение задач на проценты? Под директорским взглядом стало как - то неуютно. Жорка дернул плечом, как бы отбрасывая от себя, возникшую вдруг нервозность. Кочубей пишет: - А Киселева вы не слушайте. Вся его "помощь" состояла в том, что он видел мою бомбочку один раз, когда я ее под ножку стула подсунул. Это он так перед девчонками хвастается. Жорка, для которого это дело стало уже принципиальным, уже собирался начать убеждать учителей в том, что Славка - не единственный герой сегодняшнего дня. Но тут еще и Арсень воткнулся во своим громким словом. Арсений Разумов пишет: - Кочубей! У тебя что, жопа казенная? - Вместе ставили, вместе отвечать будем. - Юрий Генадьевич, я тоже знал что Славка и Жорка бомбочку подложили, я на шухере стоял. Развернувшись к другу Кисель поднял руку к голове, намереваясь покрутить пальцем у виска, выражая свое отношение к признанию Разумова. Арсений Разумов пишет: Но мы не хотели урок срывать. Мы так.... Пошутили ... типа - Ага! - схватился за спасительную мысль Кисель, подтверждая энергичным кивком головы, что друг говорит чистую правду. - Да если б мы знали, что Владимир Николавеич окажется таким....- тут надо было осторожно подбирать слова, потому что Жорке хочелось сказать "таким психом!" - Таким сообразительным, что всех сразу заставит эвакуироваться, - Кисель не подобрал лучшего слова и решил, что и это сойдет. - Юрий Геннадьевич, мы больше не будем взрывать бомбы на уроке математике, - дал в конце торжественное обещание Жорка.
Ромка: - А на других? - Зачем-то спросил Ромек.
Жорка Киселев: Ромка пишет: - А на других? - Зачем-то спросил Ромек. Жорка кинул тяжелый многообещающий взгляд на Ромку "Ну, ты после уроков отхватишь!", показал из-за спины сжатый кулак и, надеясь, что преподы не обратят на эти слова внимания продолжил смотреть честными глазами на математика и Дира.
Григорий Заваленский: Други верные признавались так, будто им всем сыворотку правды вкололи. Гришка сидел и удивленно усмехался. Вот ведь бывают чудеса. Обычно все отнекиваются, а тут.. кто кого опередит в признаниях. Ромка пишет: - А на других? - Зачем-то спросил Ромек.Во баклан! Гришка повернулся к Вейбицкому, которому явно зубы жали. Завал сидел вполоборота, так что ему и труда особого не составило одарить щуплика тяжелым взглядом. - Умолкни , - тихо шикнул он на одноклассника.
Ромка: - Sam się zamknij, głupi bezmyślny. (Сам заткнись, дурак безмозглый). - Спокойно, словно "спасибо" сказал, ответил Ромек. - Юрий Геннадьевич, можно я сяду? - Обратился он к директору.
Юрий Геннадьевич: - Прекратили балаган! Или хотите всем классом в цугундер стройными рядами отправиться? - Вейбицкий, сядь и помолчи! - Разумов! ПОЛЕГЧЕ С НЕНОРМАТИВНОЙ ЛЕКСИКОЙ! Выступишь с докладом о культуре речи вначале перед начальными классами, потом перед средними! - Все, кроме Кочубея, сядьте. - Кочубей, объясни, какую цель ты преследовал, организовывая взрыв на уроке?
Ромка: Ромка сел, но попавшая в рот смешинка не давала покоя. Особенно когда он представил себе стройные ряды идущих в цугундер. Стараясь не расхохотаться Ромек чуть кулак не проглотил.
Арсений Разумов: Че я такого сказал,- возмутился Сенька. - Нормальное слово жопа! Чуть че, сразу наказывать! Вот смотрите сами. Много сладкого ешь, говорят, жопа слипнется. Воображают дефки - говорят жопой крутит. Не слушаешь на уроке, учителя спрашивают: "Чем слушал, жопой?" или .. ! ты головой думал или жопой!" Молчишь, опять жопу вспомнят, скажут ты что, язык в жопу засунул. Темно на улице.. как у негра в жопе Про начальников говорят, одной жопой на двух стульях сидит. Плохо дела идут: "Все через жопу", - жалуются. А поговорок про жопу сколько! Что ли Вы, Юрий Геннадьевич, не слышали никогда?! На каждую хитрую жопу найдётся винт с левой резьбой. Ниже жопы не сядешь. Не хочешь срать – не мучай жопу. Шире жопы не пёрнешь Жопа как орех, так и просится на грех Ой, это не надо... - смутился Сенька. Если хотите, я это и малышне могу рассказать!
Кочубей: От бардака, который происходил вокруг, Славка чуть не заржал. На смех так и пробивало. - Юрий Геннадьевич, я не могу сейчас говорить на серьзные темы, когда в классе склоняют жопу, вспоминают безмозглых дурней, а вы задаете вопросы в форме допроса диверсанта у плохого особиста войскового подразделения. Наконец пацан не выдержал, расхохотался и сел за парту, уткнувшись в стол и прикрыв лицо руками.
Ромка: Ромек уже не мог сдерживаться. В его воображении появилась толпа разномастных жоп, ровными рядами идущая в цугундер. Некоторые были чёрные. Негритянские. У некоторых торчал засунутый в них язык. У третьих половинки были похожи на полушария головного мозга, а четвёртые имели в дырочке что-то напоминающее винт мясорубки. Это оказалось выше мальчишеских сил и Ромка захохотал громче Кочубея.
Григорий Заваленский: Гришка, услышав слова Арса, заржал, так и сидя корпусом в проход. Ну друган дает, всех сразил знанием литературы. Завал ничего не представлял, с воображением было туговато, он реагировал на слова. Однако перед тем, как заржать, он хорошо услышал слова Кочубея про дурней. Если Арс этого не говорил и дир тоже, значит, кому-то зубы перестанут сегодня жать. Гришка посильнее сжал кулаки, до щелчка в костяшках. Все, Вейбицкий нарвался.
полная версия страницы