Форум » Спортивный интернат. » Спасение душ по - Угольникову ("Снежная баталия - 3") » Ответить
Спасение душ по - Угольникову ("Снежная баталия - 3")
Владимир Николаевич: Евгений Палыч продолжил разгонять учеников по углам. [quote] - Сейчас Быстрова и Романова пойдут со мной, - историк машинально пригладил волосы и поправил запонки на рукавах. - Чайкина, - выдержав паузу Евген прикинул в голове и продолжил . - Чайкина, ты тоже пойдешь со мной. Сейчас же. [/quote] Ну Быстрова с Романовой- это понятно. Заслужили. а если не заслужили, так выпросили. А вот Чайкина?? Хм... Видимо у Евгения Палыча с ней свои, какие то особые счеты. Вмешиваться Владимир Николаевич конечно не стал. Лишь сделал вывод, что Палыч, ему в нагрузку, еще и Купряева оставил. Дабы , видимо, чтобы сексом влюбленные в цугундере случайно не занялись. Мда уж... взрослют детки! Сегодня же потребую у Юрия Геннадьевича в шестом классе лекции о половом воспитании провести. А у себя в классе, это что же.. Об этике семейной жизни уж пора парить??? Ну дела!!! - Апрельцева, не рано ли хихикаешь? - Вы с Купряевым остаетесь в классе. Для дальнейшей хм.. беседы.
Татка: Владимир Николаевич пишет: - Пошли, Таисья. Опять мне тебя воспитывать. Занят ваш классный. "ВСЁ .... ВСЁ!.....ВСЕ-ОО!..." - на разные лады и на разные голоса, с различными интонациями - ехидными, насмешливыми и сочувствующими стучало это слово у Татки в голове. А слова против воли вырывались всё те же: - Владимир Николаевич, но ведь я все поняла уже...и Вы сказали, что я взрослая и разумная, и что я ...ох...очень даже умная...- Татка ныла на одной ноте одно и тоже, и ей самой было очень неудобно, что который раз она вот это все произносит, но не могла она молчать и надежда, что её отпустят без этого позорного наказания не хотела её оставлять. - Ой-ей-ей, Владимир Николаевич, а может быть все-таки можно как-то сделать чтобы меня такую взрослую...все-таки...ведь я же не так уж зверски дралась...а как Вас в окне увидела так сразу поняла, - "ох, кажется нащупывается узенькая, но верная тропка,"- - Владимир Николаевич, я как только увидела Вас в окне, так я сама не знаю почему, я сразу перестала на Лерку злиться, и я сразу стала всем говорить: крепость - общая, не надо ссориться, а надо всем помириться и дружно играть! - Владимир Николаевич, я Вас очень уважаю, потому что Вы очень справедливый, и еще умный, хотя и строгий, но ведь таким и должен быть учитель, я раньше думала, когда пришла сюда, что как можно уважать или любить учителей, которые детей наказывают вот так, как тут...., - шмыг носом и всхлип, - ...а теперь вот я ...так уже не думаю, и как я Вас вспомню - так мне хочется хорошо и правильно себя вести, и не потому что я такая трусиха, а потому, что мне начинают казаться пустяками и мелочами всякие неправильные поступки и уже на самом деле не хочется плохо поступать. Вот! На самом деле она считала, что строгий вид математика действует на неё "не за страх, а за совесть", или пыталась убедить Владимира Николаевича и себя саму, она, наверное, честно ответить бы не смогла. Но небольшая надежда, что Учитель поймет, что её уже можно "воспитывать" без порки, у девочки все же потихоньку вырастала.
Владимир Николаевич: Мда...Смелые мы только одноклассниками командовать, а если речь о розгах заходит, смелость куда то исчезает. И разговоры про справедливость и прочие бла бла бла остаются пустым звуком. Нормальный инстинкт самосохранения рулит с первобытных времен. Тогда бегали от тигра, забыв про охотничью ловкость. Теперь вот, от учителя с прутом... Однако... Любят все же детки задавать педагогам неразрешимые задачки. Вот что прикажете делать, когда, с одной стороны, пообещал другу что избавишь его от части работы. А с другой.. с другой безжалостно давят на жалость, при этом утверждая... Да не важно какие доводы приводят дети, чтобы избежать залуженного наказания. Наказывать - то все равно придется, не мне, так Палычу. Иначе... Иначе, наказав одних, простив другую, будем противоречить сами себе. Нельзя выделять любимчиков! - Ну что же Таисья, все это замечательно, что ты все поняла и вполне взрослая, чтобы сделать соответствующие выводы. Однако отпустить я тебя не могу. - Пошли в спорт зал, к Евгению Палычу, смотреть как он дерет девчонок. А потом ты сама решишь, честно будет тебя отпустить или нет.
Татка: - Оййх..- нечленораздельно взвыла девчонка, поняв, что опять сама загнала себя в угол! Немного поморгав глазами, вытерев набежавшие было слезы, она выпрямилась, вспомнила все прописные истины про правду и честь, и начала говорить: - Владимир Николаевич, все! Да. Я тоже...Я тоже как девочки - Лера и Анжела...Меня тоже... - Мне положено все то же, что и девочкам, - произнести "пусть меня накажут, как их", язык не поворачивался, но как-то надо было выразить эту мысль, и она продолжила, как смогла: - Я больше не буду просить себе поблажки. Каждый получает, что заслужил. И я тоже. Вот. - облегченно вздохнув, она посмотрела на Учителя снизу вверх, и почему-то подумала: "Интересно, а я сейчас красивая? Зареванная, растрепанная - это да...Но зато я честно все признала, и должна выглядеть красивой, потому что честность - это красота, а ложь - уродство! " И тут же устыдившись своих нескромных мыслей покраснела и опустила глаза. - А они точно в спортзале? Не в цугундере? - постаралась сделать тон деловитым, или хотя бы нейтральным.
Владимир Николаевич: Настроение у нашей Таисьи меняется как погода весной. Неизвестно куда в следующую минуту понесет.Ох уж эти девицы. С парнями в разы проще. Но с нашей работой выбирать не приходится. Скоро я пожалуй начну думать, что девочки хулиганят, а следовательно бывают в цугундере ни сколь не реже , чем мальчики. Татка пишет: - А они точно в спортзале? Не в цугундере? - постаралась сделать тон деловитым, или хотя бы нейтральным. - Ну я же звонил Евгению Палычу... - Цугундер занят был,- все же поделился он информацией с девочкой.- Ирина Георгиевна там... - Так как? В спортзал или сразу на цокольный этаж... Демократ, блин...
Татка: Владимир Николаевич пишет: - Ну я же звонил Евгению Палычу... - Цугундер занят был,- все же поделился он информацией с девочкой.- Ирина Георгиевна там... - Так как? В спортзал или сразу на цокольный этаж... "Ой! Что это с ним?" -остолбенела Татка, но виду постаралась не подавать. Учитель вдруг стал разговаривать с ней просто и по-деловому, и можно сказать по-семейному, и немного ...ой...неужели?... по-товарищески, что ли? Первая фраза, которая просилась на язык, была такая: "Значит, у меня есть выбор, Владимир Николаевич! Это хорошо!" - но сказать не посмела. - Владимир Николаевич, а вы все еще считаете, что без телесного наказания в моем случае не обойтись? - она тоже может говорить по-взрослому, в конце концов!
Владимир Николаевич: Татка пишет: - Владимир Николаевич, а вы все еще считаете, что без телесного наказания в моем случае не обойтись? - она тоже может говорить по-взрослому, в конце концов! - А сама то как считаешь? Справедливо что девчонок накажут , а ты сухой из воды выйдешь? - Если хочешь знать мое мнение, то да, я считаю что тебя надо наказать. - Но! Владимир Николаевич нервно постучал ручкой по столу и добавил: - Но если ты считаешь что тебя наказывать не надо, то я не буду. Я отпущу тебя. - И даже попробую объяснить Евгению Палычу причину, по которой я тебя отпустил.
Татка: Вверх и вниз, с огромными перепадами опускалось и поднималось "сердце" Таисии Апрельцевой от столь кратких, но содержательных слов маткматика. Вначале стало неловко и опять стыдно: девочек накажут, а её нет...нехорошо, и придется им врать, что ли? Владимир Николаевич пишет: - Если хочешь знать мое мнение, то да, я считаю что тебя надо наказать. От этих слов задрожали коленки, и начали постукивать зубы "скр-лязг, скр-лязг" Владимир Николаевич пишет: - Но! Владимир Николаевич нервно постучал ручкой по столу и добавил: - Но если ты считаешь что тебя наказывать не надо, то я не буду. Я отпущу тебя. - И даже попробую объяснить Евгению Палычу причину, по которой я тебя отпустил. А вот тут стало вдруг очень страшно и холодно. "Так радоваться же надо! Отпустит, сказал отпустит, и даже перед классным заступится!" Но радости не было, а была тревога. И странно-новыми казались интонации Учителя, и нервный стук его ручки по столу. Девочка несколько секунд разглядывала незнакомое лицо своего учителя, а потом, нен выдержав всех текущих переживаний, поняла, что сейчас разревется навзрыд, как третьеклашка, хотя плакать ей, такой взрослой, ответственной, потенциальной старосте очень стыдно. - Владимир Николаевич, -...всхлип..- я не знаю...я уже ничего сама не знаю...я запуталась! Я хочу, чтобы побыстрее все закончилось! Чтобы было всё так, как будто ничего не было! Как будто мы не обзывались и не дрались, как будто мы опять все тут в интернате как одна семья, братья и сестры...., - Татка ревела и причитала как маленькая, но вдруг мысль пришла: - А Вы попросите Евгения Павловича, чтобы он никого не наказывал, а? Ни девочек, ни меня...пожалуйста!
Владимир Николаевич: Татка пишет: - А Вы попросите Евгения Павловича, чтобы он никого не наказывал, а? Ни девочек, ни меня...пожалуйста! - Зачем же я стану делать то, что считаю не правильным? Девочка пыталась манипулировать им и это очевидно. Но его - то задача заключалась сегодня в другом. Вот выведет он сегодня Таисью, на новый уровень самосознания. И будет у него "правильная"ученица, которая сама хулиганить не станет и другим не даст. А если нашкодит, то самостоятельно проанализирует свои ошибки и с повинной головой придет сдаваться. БРЕД! ПОЛНЕЙШИЙ БРЕД! И Владимир Николаевич это прекрасно понимал, как и то, что девочка будет выкручиваться всеми мыслимыми и немыслимыми способами, уходя от заработанного наказания. И движет ею не осознание вины, а банальный СТРАХ перед поркой, перед болью! Мало того, она еще и подружек " отмазывать взялась". - Я тебя- то отпущу, если ты "договоришься" со своей совестью. Пусть она тебя тогда наказывает . - Я же тебе только что сказал, что считаю, вы заработали наказание.
Татка: Владимир Николаевич пишет: - Зачем же я стану делать то, что считаю не правильным? "Всё! Хватит ныть и стонать. Как Он сказал, так и будет. Можно подумать, что я раньше этого не знала" - и даже слезы стали высыхать. И мысли пошли спокойные, неторопливые, немного обреченные, правда. А Владимир Николаевич продолжает: - Я тебя- то отпущу, если ты "договоришься" со своей совестью. Пусть она тебя тогда наказывает . - Я же тебе только что сказал, что считаю, вы заработали наказание. Татка замотала головой. - Совесть моя меня не простит, Владимир Николаевич. Это я уже поняла. Теперь надо что-то дальше сказать. Ох, как трудно!!! Язык прирос к небу. И жалобные слезы куда-то делись. - Владимир Николаевич. Я. Как девочки. Как Лера. Как Анжелика, - пауза и тяжелый вздох а потом резко и быстро: - Готовапонестизаслуженноенаказание! И все-таки мелькнула озорная мыслишка "Какую фразу эффектную загнуть получилось: готова понести!" но потом её затмила другая: "Дурища, скоро тебе будет не до эффектных фраз!"
Владимир Николаевич: Татка пишет: - Совесть моя меня не простит, Владимир Николаевич. Это я уже поняла. - Ну вот я тоже так подумал, что и перед девочками тебе стыдно будет и перед собой- тоже. Это с Владимиром Николаевичем можно договориться, а с ней, с совестью- нет. Она компромиссы не ищет. Грызет... - Владимир Николаевич. Я. Как девочки. Как Лера. Как Анжелика, - пауза и тяжелый вздох а потом резко и быстро: - Готовапонестизаслуженноенаказание! - Ну вот и правильно. - Иной раз лучше поротая попа и осознание что искупила вину свою, за проступок, чем сидеть и переживать на тему... Честно говоря, у Владимира Николаевича уже пропало прежнее убеждение , что Татке следует ввалить, как всем другим девчонками. Ну вот видел он, что девочка осознала. Однако, на сколько будет это правильно вот сейчас отпустить ее? - Пошли в цугундер...
Татка: Владимир Николаевич пишет: - Ну вот и правильно. Голос математика был спокойный, и даже приветливый, и одобряющий! Как будто он её хвалит за удачный ответ на уроке! Татка мгновенно расплылась в широкой улыбке. Она так хотела чтобы Он не считал её никчемной и пропащей, которая провоцирует драки и подставляет подруг! Ей так хотелось быть лучше, умнее, благороднее в глазах Владимира Николаевича, а в этой интонации она услышала нотки одобрения, и как ей показалось, определенной гордости за неё. Да-да, она будет умной и порядочной, она поведет за собой других, если Владимир Николаевич в неё верит! А вот следующая фраза: - Иной раз лучше поротая попа и осознание что искупила вину свою, за проступок, чем сидеть и переживать на тему... - была совершенно правильной и верной, но...настолько наглядной и выразительной, что захотелось втянуть голову в плечи и спрятаться, чтобы её не было видно.Слова "поротая попа" затмили весь её внутренний слух и внутренний взор, а самым переживательным было то, что вот сейчас взрослый человек, её Учитель, тоже самое точно также представляет о ней, девочке Тасе Апрельцевой, такой уже большой, крупной, но...недостаточно умной и поэтому подлежащей....ох.... Владимир Николаевич пишет: - Пошли в цугундер... -Угу,- пробурчала себе под нос и направилась к дверям класса, не поднимая глаз на Владимира Николаевича.
Владимир Николаевич: Коридор, лестница, цокольный этаж... Сколько раз Владимир Николаевич ходил по этому маршруту. Сколько раз таскал туда учеников, не счесть. И редко кто ходит в эту комнату осознанно, получать заслуженное наказание. Еще пару шагов по коридору и вот она дверь... Едва его не трахнула по лбу. Из двери, наперевес с Яриком, вышла Ирина Георгиевна. Таща великовозрастную детину на руках. Эх, есть женщины в русских селениях,- зачем то на ум пришли строчки из школьного стишка... Пропустив женщину с ребенком, Владимир кивнул Таисье: - Входи...
Татка: Идти в цугундер было непросто. Татка не хотела находиться впереди Владимира Николаевича из-за бурной своей фантазии, подкрепленной словесными образами. Отставать она не смела. Поэтому шла рядом, закрывая лицо ладонью. Поймала себя на том, что ей хочется взяться за руку с Владимиром Николаевичем, но не посмела. Наверное, так было бы легче идти, вроде как он её ведет, а не сама она идет на заклание... Но потом сама отогнала эти мысли. "Раз виновата, значит надо идти самой, не надеясь на помощь...Надо побыстрее все пройти, очиститься, и можно будет начинать новую жизнь!" И вот на этих Таткиных мыслях они столкнулись в дверях с Ириной Георгиевной и Яриком у неё на руках! - Ох...- не сдержалась Татка и с сочувствием посмотрела на Ярика. Владимир Николаевич пишет: - Входи... Тут уже она прошла вперед. Ослепительной суровой белизной встретила её эта комната. Все как раньше. Все знакомое. Прошла и встала в самый центр. Вот она эта кушетка. Вот этот компьютер. А вот стул для одежды. И тут опять пробила дрожь и все внутри похолодело. Девочка постаралаь ровнее дышать. Это получалось с трудом. Язык прирос с нёбу. "Но хорошо, что не реву! Наверное, взрослею." От этой мысли стало внутри даже повеселее! Так она и стояла посреди цугундера, молча ожидая, что ей скажет Учитель.
Владимир Николаевич: Пропустив вперед девочку, Владимир Николаевич вошел сам и щелкнув ключом закрыл дверь. Сегодня цугундер явно пользуется повышенным спросом, а свидетели им сейчас совсем не нужны. Обернувшись он едва не столкнулся с Таисьей, которая замерла в ожидании посреди комнаты. Бррр. Вот на кой черт он притащил сюда девчонку? Неужели нельзя было обойтись без этого? Наверно можно, но правильно ли было бы это? А наказывать ее вообще, правильно? В общем, мучаясь в педагогических сомненьях, Владимир плюхнулся на стул и отгородился от Татки компом. Лишь бросив ей короткое:- Готовься.
Татка: Владимир Николаевич пишет: - Готовься. Ой, как страшно! Руки не слушаются совсем. Как будто скованы. Вспомнила, как была тут в первый раз, какая была глупая, не представляя, чтО это такое! А потом выстаивание в углу, и всякие страшные мысли, когда пороли мальчишек....А потом прыжок из окна и опять здесь, уже с Кильбертычем! "Нет, такое повторяться не должно! Я серьезная и взрослая и очень даже умная девочка!...А Ярика вынесли на руках...Значит, и мне положено, раз мы с ним вместе дрались. ВСЁ!" Владимир Николаевич сидит спиной к ней. "Все! Пора!" Руками схватила резинку колготок. Снимать - так уж до конца. Почему-то казалось очень стыдно демонстрировать нижнее белье. Рраз - резко спустила колготки вместе с трусами. На два и три - вытащила ноги. теперь надо как-то культурно положить на стул...ох...прикрыть нечем, жакета нет, только сарафан. Кое- как свернув колготки, чтоб сильно не светились из них трусы, босая поплелась к кушетке. Учитель все еще сидит к ней спиной. Все! Татка собрала последние силы, подняла подол сарафана, перетащила его по возможности вперед и решительно плюхнулась на кушетку. Довольно шумно, но абсолютно "по инструкции" - открыв воспитательное место. По оному месту и по голым ногам сразу же побежали мурашки и от страха, и от стыда, и от "воздушной ванны". Руки поднялись к голове, сложились в кольцо, в которое уткнулся лоб. И мелькнула шальная мысль: "Вдруг отпустит, увидев, какая я кроткая и послушная? " Она понимала, что если начнет об этом просить, то ничего не поможет. Она сегодня достаточно просила, а Учитель был непреклонен и настойчиво привел её к мысли, что порка неизбежна. "А может, попробовать опять молиться? Господи, сделай так, как ты хочешь, а не как я...пусть будет по-твоему, Господи!"
Владимир Николаевич: Лишь закончив делать записи Владимир Николаевич обернулся. Татка, как и положено приличной ученице в точности выполнила все предусмотренные, для этой процедуры приготовления. И никаких там тебе " давай живее" , " тебе помочь" и прочих сопутствующих подгонялок не требовалось. И вот как тут сердится на такую девочку? Может и впрямь поняла и осознала, а он тут розгой махать надумал . Все же за розгой к вазе пошел. Выбрал прут, "из девичих". Березовый, с тонкими хвостиками. Хмыкнул, представив, что в качестве метлы он принес бы не меньше пользы. Со свистом стряхнул остатки воды и подошел к кушетке. - Боязно Таисья?- борясь со своими педагогическими терзаниями, учитель начал воспитательные действа. - Не задирай нос! * Вжик* Уважай своих одноклассников какими они бы ни были. Первый удар прута пересек ягодички по самой их середине, оставив розовую полосу.
Татка: Владимир Николаевич пишет: - Боязно Таисья?- "Понимает! Всё понимает! "- пронеслось в голове с некоторым облегчением, но от того что первый хлест уже так близко, она довольно сильно напряглась, и ...обожгло, как будто острым ножом рассекло: * Вжик* !!! и сразу же слова, смысл которых её пугал и куда-то принижал, опускал, она не знала, куда от них деваться и как дальше жить, слыша, что такое её Учитель говорит именно про неё: Владимир Николаевич пишет: - Не задирай нос! Уважай своих одноклассников какими они бы ни были. Недавние слова Учителя лучше поротая попа вдруг обрели противоположный смысл. Это им надо, этим противным девчонкам, вредной Анжелке и глупой Светке, чтобы я вот так лежала, позорно подставив голую попу, чтобы они злорадствовали. "Это все она, Апрельцева, наругайте её" - говорила Анжелка, и вот меня не только ругают...и Он на их стороне, на стороне этих противных девчонок, которые сами меня дразнили, они сами меня спровоцировали, а я, дурища, так покорно тут разлеглась им на радость!" Ты так покорно разлеглась в надежде разжалобить Учителя - очень тихо прошептал внутренний голос. Кротость, смирение, покорность мгновенно испарились, как будто их тут и не было. А на их место пришла ненависть ко всем, с кем ей пришось недавно общаться, и больше всего это ненависти было к ...ох...все-таки произнести даже про себя она не смогла. - Нееет! - яростно завопила девчонка, - я не задираю нос! Я не виновата, что они сами дуры! Не буду я никого уважать! - ноги заколотили по кушетке, руками она стала яростно лупить по кушетке над головой, захлёбываясь слезами. - Никого я не буду уважать, я всех ненавижу! Ненавижу этих дур и еще ....- слова "Вас ненавижу" произнесены все же не были. Захлебнулись в потоке безудержных рыданий. Но, надо признать, девочка, уже имеющая опыт телесных наказаний, не вскочила, не перевернулась, не закрылась руками - продолжала лежать в "правильной позе", только яростно стучала обеими парами конечностей нижнему и верхнему концам кушетки, рыдая и вопя от переполнявших её бурных эмоций.
Владимир Николаевич: Татка пишет: - Нееет! - яростно завопила девчонка, - я не задираю нос! Я не виновата, что они сами дуры! Не буду я никого уважать! - ноги заколотили по кушетке, руками она стала яростно лупить по кушетке над головой, захлёбываясь слезами. - Никого я не буду уважать, я всех ненавижу! Ненавижу этих дур и еще ....- слова "Вас ненавижу" произнесены все же не были. Захлебнулись в потоке безудержных рыданий. От таких речей, Владимир Николаевич сам потерял дар речи. Обычно, на кушетке, дети готовы согласиться со всем, что говорит им учитель. Пообещают все что угодно, даже то, что и не собираются исполнять и забудут свои обещания как только выйдут из цугундера. Но на кушетке " я все понял, я больше не буду и т. д. и т. п." А тут.. реакция, скажем так, прямо противоположная. И если до этих речей Владимир не собирался пороть Таисью, так только... попугать. То теперь, после такого артистичного притворства, после того как она долго и упорно убеждала учителя что все поняла, а на деле.... В общем теперь , естественно Владимир Николаевич разозлился. И теперь отделаться пятком легких шлепков ей явно не удастся. - Даже так?!- взревел Владимир Николаевич и подскочив к вазе, вытянул из нее пару ивовых прутьев. * Вжик* * Вжик* - Значит одноклассницы дуры? * Вжик*А ты хорошая! Они хулиганки, а ты ничего предосудительного не делала? * Вжик*И драку она устроили просто так, ты не причем? * Вжик*
Татка: Внезапная Таткина истерика, неожиданная для неё самой, вызванная острой болью от розги по голому, обычно спрятанному ото всех месту, была немедленно подавлена Владимиром Николаевичем, в самой что ни на есть решительной форме. Громко рявкнув: - Даже так?!- , учитель осыпал Таткину беззащитную попку градом сильных ударов, несравненно более болезненных, чем тот, самый первый... Обида на злорадствующих подружек моментально отодвинулась куда-то на задний план. В голове вспыхивали одна за другой красные полосы в такт ударам розог, чуть менялся оттенок полосы, как тут же, до рези в глазах, вспыхивала новая полоска, ярче предыдущей. "А вот сейчас я каким местом думаю? Кажется, задним..." Девчонка рефлекторно пыталась увернуть зад в сторону после розгиного стежка, и только принимала новое положение, как тут же розга настигала и там, возвращая попку на прежнее место, а потом опять... Она, конечно, кричала от боли, что-то нечленораздельное - ААааах!...Ооой! ...Нее...! - и сама себя оборвала при попытки крикнуть "не надо" А Владимир Николаевич что-то гневно приговаривал, возмущенно и сердито. И Татка понимала, что она его вывела из себя. Когда серия ударов прекратилась, она лежала, вниз лицом, ревя от страха и от стыда, что вот так она разозлила своего любимого учителя, и не смела поднять глаза, чтобы на него посмотреть.
Владимир Николаевич: Выдав серию, он отступил на шаг, от вопящей от боли девочки. Пожалуй ему надо немного успокоиться. Да и ей не помешает.... Лишь сделав несколько глубоких вдохов и почувствовав себя гораздо увереннее Владимир вновь вернулся к кушетке. - Так что, Таисья, значит умные слова , всего лишь пыль в глаза? Взмахнув сложенными вместе прутьями, продолжил он беседу. - Значит девчонки дуры и их лупить надо , при всякой возможности, чтобы умнее были???
полная версия страницы