Форум » Спортивный интернат. » Язык твой враг твой(начало в ветке Снежная баталия2) » Ответить
Язык твой враг твой(начало в ветке Снежная баталия2)
Ирина Георгиевна: Мне поручили разобраться с Ярославом, а именно научить его следить за своим языком, не провоцируя других на неадекватные поступки. Еще оказалось, что мой сын влюблен. А еще я узнала, что учителя с ним не справляются. это требовало некоторых разъяснений. Поэтому я решила сперва поговорить с ребенком, а потом уже решать, наказать его или не стоит.
Ирина Георгиевна: Я рванула поросенка на середину цугундера за руку. - Ты настоящий! ШЛЕП!!! поросенок! ШЛЕП!!! Я была униженна! ШЛЕП!!!Даже взрослые мужики с тобой не справились, ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП!ты как идиот смел снова нарываться! Мало тебе, мурло?? ШЛЕП!!! Мало было??ШЛЕП!!! Мой визг сопровождался весьма чувствительными хлопками по известному месту. Подтащила мльчишку к кушетке, грубо толкнула на нее, рванула с себя поясок и привязала сразу за поясницу. Вот не сбежит теперь. НУ ТЫ ПОЛУЧИШЬ!!! Я вернулась с профессиональной интернатской привязью и примотала ноги сына к кушетке. Еще пара секунд и руки тоже зафиксированны. Ах, да! Штаны! Я подсунула руку, приподняла мальчишку под живот и ловко расстегнула форменную пряжку. Потом застежку. Сдернула и поглядела на красную попку. - Паразит, дурой меня выставляешь значит! Мало тебе, что до синяков получил, счас с тобой поговорю по свойски! Я взяла в руку пучок из девичьих прутиков - сразу 5 штук. Прочные, тонкие. - Заслужил ты добавку! ХЛЕСТЬ! На попе вспухли полоски. - Я себя не на помойке нашла! Чтоб сопляк так меня выставлял! Хлесть!
Ярик: К сожалению мама не купилась на ридну мову. Её визг оглушил Ярика и предже чем тот успел что-либо предпринять по поводу обрушившихся на него шлепков мама, пользуясь превосходством в силе, швырнула его на кушетку и тут же привязала за поясницы. Ярик ошарашенно попробовал нащупать узел на пояске, но в следующую минуту руки и ноги его тоже были привязаны, под аккомпанемент маминого визга про помойку и дуру. Вжжихх!! Прилетело по попе, обожгло как кипяточком сбрыснули. Ярик дёрнулся, вильнул телом.
Ирина Георгиевна: - Ах ты ж! Хлесть! - Бессовестный ты свинтус! Хлесть! -Не доходит по хорошему - дойдет по плохому! Хлесть!
Ярик: Ярик понял что только хорошее воспитание не даёт его маме сорваться на пивноларёчный мат, более подходящий данной ситуации. Ярослав задёргался и замычал больше для порядку, чем от боли. Больно-то было, спорить нечего. Но не та как при любой другой порке. А Ярослав уже считал признаком слабости подавать голос, раньше чем прилетит первый десяток розог. Ну или хотя бы пятёрка. Что б сдержать рвущийся наружу крик Ярик прижался к твёрдой поверхности лавки подбородком, не давая своему рту раскрыться.
Ирина Георгиевна: - Высокий болевой порог у тебя? Хлесть! - Это мы сейчас поправим!Хлесть! - Сейчас я сперва сама тебе Хлесть! нажарю, Хлесть! а потом еще и помощника позову! Хлесть! - Вот тогда ты запоешь Хлесть! Птенчик ненаглядный! Я остановилась, переводя дыхание и сунув руку в карман за трубкой телефона. Выводы я сделала еще в столовой , для Ярослава плачевные. - Алло, Кирилл Альбертович! Вы сейчас свободны? О, мне повезло... Чего такая запыхавшаяся? Да в цугундере стою... Вы не могли бы мне помочь? Вот, тут у нас ТАКОЕ произошло... Нет-нет, без вашей помощи на этот раз никто не сможет, так что прошу подойдите сюда, в комнату для наказаний пожалуйста!!! Обращаясь к сыну: - Ну, гарантирую тебе, что тебя сегодня отсюда выведут шелковым-разглаженным, аккуратным смирным мальчиком!
Кирилл Альбертович: Ирина Георгиевна пишет: - Алло, Кирилл Альбертович! Вы сейчас свободны? О, мне повезло... Чего такая запыхавшаяся? Да в цугундере стою... Вы не могли бы мне помочь? Вот, тут у нас ТАКОЕ произошло... Нет-нет, без вашей помощи на этот раз никто не сможет, так что прошу подойдите сюда, в комнату для наказаний пожалуйста!!! Я был немало удивлен подобным звонком. Только и успевал отвечать: -Да, свободен... А что так запыхались, бежали куда то? А я кофе попить хотел. Н-ну ладно... сейчас подойду. Через некоторое время я вошел в комнату для наказаний и увидел картину маслом. Взъерошенная Ирина Георгиевна, взирающая на меня полными обиды глазами, и растянутого со спущенными портками на кушетке Ярослава, с уже напаренной темнорозовой попой, покрытой сеточкой вспухших полосок от тощего пучка прутиков в руке Ирины Георгиевны. - Что он на сей раз натворил? - осведомился я у его мамы.
Ярик: Ирина Георгиевна пишет: - Высокий болевой порог у тебя? Хлесть! - Это мы сейчас поправим!Хлесть! - Сейчас я сперва сама тебе Хлесть! нажарю, Хлесть! а потом еще и помощника позову! Хлесть! - Вот тогда ты запоешь Хлесть! Ярослав только и успевал орать и едва переводил дух. Мама секла так, как не наказывала его ни разу до этого. А когда мама заговорила о помощнике и Ярик понял что этим помощником будет ни кто иной как Страшный Киллер с Яроским чуть ли истерика произошла. Он заметался на лавке, насколько позволяли привязанные руки и ноги. - Не надаа!!!! Не надааа Киральбертыча звать, ну не надааа!!!! - Надрывался мальчишка, но его мольбы остались неуслышанными, потому что скоро гроза всех задниц самолично вошёл в цугундер. И Ярик понял что вынесут его отсюда только ногами вперёд.
Ирина Георгиевна: Кирилл Альбертович пишет: - Что он на сей раз натворил? - осведомился я у его мамы. Учавствовал в групповой драке, но это ладно! Важнее, что он грубо разговаривал с учителем истории и учителем математики, они призвали его к порядку, он продолжал в том же духе, Евгений Павлович наказал его, при всех в классе отшлепал до синяков, но и это не помогло! Учителя сдали его мне, отчаявшись вразумить и все думают, что я его не наказываю, что я разбаловала, сил моих нет больше! Порю - плачет, но видимо ему не так уж и больно, ведь если грубит по-прежнему, значит больно было недостаточно.. Я пальцами убрала за уши свесившиеся пряди волос. - Выпорите его... пожалуйста! У меня сил наверное недостаточно, или я жалею, потому что сын... Накажите так, как наказали бы обычного ученика интерната. Без поблажек на то, что он сын учительницы. Я выйду, обожду за дверью. Все... С этими словами я исчезла за дверью оставив совершенно растерянного Киллера (как зовут его дети) разбираться с моим сыном.
Кирилл Альбертович: Ирина Георгиевна пишет: Учавствовал в групповой драке, но это ладно! Важнее, что он грубо разговаривал с учителем истории и учителем математики, они призвали его к порядку, он продолжал в том же духе, Евгений Павлович наказал его, при всех в классе отшлепал до синяков, но и это не помогло! Учителя сдали его мне, отчаявшись вразумить и все думают, что я его не наказываю, что я разбаловала, сил моих нет больше! Неслабо, да я знал, что все считают Ярослава маменькиным сынком. Нежное дамское воспитание. Теперь мамочка осознала свою ошибку, а сил то и нет. Ладно, хоть решимость появилась и то хорошо. Ирина Георгиевна пишет: Я выйду, обожду за дверью. Все... И ускользнула. Я остался наедине с завывающим от ужаса мальчишкой.
Ярик: Ярик квадратными от ужаса глазами смотрел на Альбертовича. - Не надо. - Тихо и жалобно проскулил он. Надежды на то что Киллер пожалеет были мизерные. Более вероятно что в комнату войдёт пришелец с Альфы Центавра.
Кирилл Альбертович: Ярик пишет: - Не надо. - - В чем дело, Яр? - спросил я, оценивающе пощупав ягодицы мальчишки. Пришел к выводу, что парень, фактически и правда мало получил - попка была нахлестанная, с тонкими рубчиками, но мягкая. Розгой сегодня пользоваться не будем. Я влез в шкаф и выудил оттуда широкий твердый ремень средней тяжести. То что надо. Пряжку в руку.. Намотав ремень наруку, выпустив для наказания только кончик - кожаный, без металлического наконечника, я еще раз спросил. - Ты забыл, как ведут себя интеллигентные мальчики? - Они не грубят! - ХЛЕСТЬ! - Они маму не позорят! - ХЛЕСТЬ! Настоящее наказание началось. Мдя, я-не Ирина Георгиевна уже первые два удара начали наливаться болезненной краснотой.
Ярик: Первый удар Ярик едва выдержал без крика, хотя изогнулся дугой. На месте приложения ремня заполыхал такой жар, что казалось штаны загорятся, если их надеть. Второй удар вырвал вопль и довёл боль до запредельного уровня. И это всего поле двух ударов?! Мама родная, да что же дальше-то будет?
Кирилл Альбертович: Мальчишка пытается терпеть, но мои удары не стерпишь. - Больно, да? - риторический вопрос. А когда в душу плюют, почти так же больно. Хлесть! - В следующий раз эту порку вспомни, Хлесть! - когда рот разинуть соберешься. Хлесть. Я сложил ремень вдвое. теперь удар будет тяжелым и проберет мальчишку до кишок. - Не может мать тебя уму разуму научить, так у нас всегда пара настоящих мужиков найдется. ХЛЕСТЬ. Я сильно вбил ремень в половинки мальчишки. через некоторое время они опухнут, затвердеют и поганец неделю будет вспоминать, как себя вести нужно. Хлесть! Хлесть!
Ярик: По звуку над собой Ярик понял что ремень складывают вдвое. И ему стало страшно. Реально страшно за себя. Ведь если такая боль была от удара одним концом ремня, то что будет если попадёт петлёй? Ярик в панике задёргался и сразу обрушился первый, страшно болезненный удар. Потом второй и сразу третий. Разрываемый болью на кусочки мальчишка орал не переставая, так что уши закладывало. Разница между поркой которую давала ему мама и поркой Кирилла Альбертовича была очень чувствительная.
Кирилл Альбертович: Все, теперь можно пороть неспешно, без применения особой силы. так, просто с навесу кладя ремень на поверхность попки ребенка. Я ведь не ставлю себе цель пришибить Ярика, мне просто надо сделать этот момент жизни запоминающимся. Из ряда вон выходящим. И уверен, попробовав мужского ремня, в другой раз матери можно будет только намекнуть на встречу со мной. - Вот теперь, лежи, внимай. - сказал я, подождав, пока мальчик перестанет изгибаться в судорогах болевого шока. - Надо быть воспитанным. - хлесть. Хлесть. Хлесть. - Надо уважать учителей и ни в коем случае им не хамить. - хлесть. Хлесть. Хлесть. Хлесть. Хлесть.... Ремень с равномерными перерывами в шесть - семь секунд оглаживал попку ребенка. Удары были не сильными, только поддерживали "разожженый костер".
Ярик: Паузы межу ударами позволили терпеть порку почти молча. Вскрики в момент удара не считаются: так гласит неписанный кодекс поведения во время порки. Ярик вздрагивал, голова откидывалась назад и тут же возвращалась в исходное положение, щекой на руку. Менялась только щека. То левая, то правая. Привязь поперёк поясницы не давала шанса вильнуть телом и уйти из-под удара, а про руки и ноги говорить нечего. Ну и "костерок" разгоравшийся ниже спины становился всё жарче и жарче, всё труднее было его терпеть.
Кирилл Альбертович: Порка продолжалась, с такими же паузами. Я никуда не спешил. Отсчитав на заду Ярослава еще десяток горячих, и удовлетворенно видя, что мальчишка даже пытается себя вести, как герой, я остановился. - Ну, что? Цел? -Ума прибавилось? Я ждал ответа.
Ярик: Под ремнём и розгами лучше не спорить. Героизм, как и торг, здесь не уместен. - Ага. - Переведя дыхание ответил Ярик и кивнул головой, от чего мокрые прядки упали на лоб и частично на глаза. Сохранять спокойный вид было очень трудно. Хорошо Альбертыч на лицо не смотрел и Ярик старался не поворачиваться. А-то бы сразу стало видно, как даётся эта показная бравада.
Кирилл Альбертович: Ярик пишет: - Ага. - Отлично. Значит будем теперь свое мнение выражать цивилизованно? как полагается культурному мальчику? - спросил я, продолжая помахивать ремнем. Хлесть. Хлесть. Хлесть. Хлесть. Хлесть.
Ярик: Ну вот. Ярослав думал что простого "ага" будет достаточно, а Киллер начинает допрос с пристрастием. - А вы пороть перестаньте, - Прокричал Ярик. - тогда скажу. -
полная версия страницы