Форум » Спортивный интернат. » 2:0 » Ответить
2:0
Платон Купряев:
Платон Купряев: Тоха, доковыляв до ванной, и думать забыл про то что еще несколько минут назад жрать хотелось неимоверно. И когда Вован повышенным тоном сообщил, повторяя, что теперь его очередь следить за пельменями, Тоха решил, что никуда они не денутся, пока он тут..немного посидит. Пацан бросил джинсы на пол, включил воду и, стянув с задницы труселя, повернулся к зеркалу. "Ох, тыж ййооп!" Как ни странно задница была на месте, и даже обычного размера. (Это Тохе казалось, что она увеличилась по крайней мере втрое!). Правда, цвет ее был необычный и неравномерный - красноватый, с выделяющимися несколькими полосками вишневого. Еще раз сдавленно шикнув, Тоха вернул труселя на место и принялся умываться. Звук воды весело ударялся в поверхность ванной, заглушая почти все звуки из вне. Пацан плескал и плескал себе в лицо все новые пригоршни воды, отфыркиваясь и чувствуя, что щеки и шея уже прекращают полыхать. В отличии от его задницы. Наплескавшись, Тоха закрыл воду и тут же поморщился., потому что тут же стали слышны звуки, проникающие из гостиной. Тихо матерясь сквозь сжатые зубы пацан впихнулся в джинсы и вышел из ванной. Постоял в коридоре, кривясь от характерных щелкающих звуков и подвывания Темыча. Задница тут же отозвалась непроизвольным сокращением мышц, будто бы тоже участвовала в той вакханалии,что происходила сейчас в гостиной. Сколь там уже Темычу припаяли? Купряй бесшумно двинулся в дверному проему, отстраняясь, заглянул мельком, стараясь увидеть и оценить уже нанесенный урон Темкиному заду. Но взгляд наткнулся на спину Вована и руку, с занесенным ремнем. Целый табун крупных мурашек резво пронесся от копчика и до шеи, заставив Тоху отпрянуть от дверного проема и потопать на кухню, так и не увидев того, что хотелось. Владимир Николаевич пишет: - Надо бы не ремешком лупить, а в цугундере розгами отходить, за такую , с позволения сказать помощь! * Хлесть* Вомля! Чего он злой-то такой? Вроде на Темыча не бесился? Вот так размышляя, и слушая очередной выкрик Темыча Купряй поплелся на кухню.
Владимир Николаевич: Артём Нечаев пишет: - Нее, розгААА..хмххмхм... не нада! - проникнувшись ещё большим ужасом, выгнулся от шлепка, а потом выхныкнул просьбу парнишка. - Не наадаа,- передразнил Артема Владимир. - И за пивко, то же не нада...* Хлесть* - Да Артем? * Хлесть* - Ты же спортсмен!! КАк в голову - то пришло пиво пить? * Хлесть** Хлесть* - Да еще на стадионе!! Позор!* Хлесть* - На весь спортивный интернат позор!! - Спортсмен пьет пиво! Гордость России, мать твою.. - не выдержав матюкнулся учитель. Похоже с этими спортсменами он стал ругаться чаще чем в суворовском училище. а еще говорят войны матом не ругаются, они на нем разговаривают. Тогда, получается, трехэтажный для спортсменов - родной язык. Бррр.
Артём Нечаев: Попытки увернуться вот совершенно ни к чему хорошему не приводили. Дернешься выше – получишь под задницей по ногам, прижмешься ниже – есть шанс заиметь пламенный привет на боку. Ничего из перепробованного не было легче. Но и просто висеть на месте никак у страдающего пацана не выходило. А Николаич перешел к следующей части марлезонского балета - пивной. И так проникновенно! Артём, очень впечатлившись таким ярко-жгучим выступлением, даже вознамерился, с очередными стонами и вскриками, пообещать больше никогда и ни за что!… но вышло как-то совсем не членораздельно и поэтому, на будущее, клятвопреступником он мог себя не считать, если что… Учитель был очень зол. И это отчетливо чувствовал уже каждый сантиметр Артёмкиной заалевшей попы. Что до самого мальчишки, то, по его плачевно-субъективному ощущению, озвученное вначале время в пять минут давно уже прошло. Что он, вдруг вспомнив и выкрикнул, воспользовавшись нецензурным срывом учителя, приостановившего ради этого свою наказывающую руку. - Оа! Время!!! Пельмени!! Хватииит! - и схватился одной рукой за настеганную попу, а другой уперся в сидение, приподнявшись. Вскинутое мокрое лицо исказившись, выражало всю гамму мальчишечьих переживаний. Конечно же за упущенные, переваренные пельмени!
Владимир Николаевич: Артём Нечаев пишет: - Оа! Время!!! Пельмени!! Хватииит! - и схватился одной рукой за настеганную попу, а другой уперся в сидение, приподнявшись. - Убирай руки!!! Владимир Николаевич едва успел затормозить и ремень лишь шлепнул по Тёмкиной лапке, которой он загородил свой многострадальный зад. - О пельменях он переживает! О себе бы так переживал, когда на стадионе в драку полез! Математик рычал. Ему даже подумать было страшно, что в потасовке, с мальчишками, могло что нибудь случится. Резким движением руки, привел Артема в прежнее положение. - Руку...!
Артём Нечаев: Раскисшие пельмени почему то совсем не напугали взмахнувшего ремнем препода. На прикрывшую попу руку пришёлся удар. Мальчишка дёрнулся. В этот раз больше от страха ожидаемой боли, чем от того как шлепнуло. Математик взъярено заругался. Уф, и серьезно сердит же он всё-таки… Артём испуганно сопнул носом, судорожно пытаясь отыскать нужные слова. Но жесткая рука перегнула пацана обратно на кресло, всё той же избитой попой кверху. Окрик бездумно подчинил, метнувшуюся убраться от греха подальше, руку. Спрятал, придавил её потным лбом. Зажмурившемуся Артёмке, от ожидаемого продолжения, опять стало скучно, кисло и нехорошо в прижатом к подлокотнику пузе.
Платон Купряев: Тоха вошел в кухню, все еще прислушиваясь к происходящему за его спиной, что было излишним, потому, что слышимость в этой квартире была обалденная. Из кастрюли, стоявшей на плите медленно убегала вода, заливая вокруг себя пространство жирным бульоном. Тоха схватил кастрюлю за ручки, поднял вверх, дождался, когда бурлящий гейзер успокоиться, и снов поставил кастрюлю на плиту. Темыч че то там про пельмени вопил? Купряй взял ложки, все еще держа ухо развернутым по направлению к двери, и выловив один пельмень, поднес с его ко рту. Отвлекся на паузу из гостиной. Вован все че ли? Рука дрогнула, пельмень сорвался с ложки и юркнул под плиту. - Мля! - неожиданно для самого себя громко выдал Тоха, продолжая прислушиваться.
Владимир Николаевич: Артем спешно убрал руку. Вот и правильно! Ибо нечего... Раз заслужил- получи! - Сколько раз можно говорить, не лезь в драку* Хлесть** Хлесть* - Сколько раз? * Хлесть** Хлесть* Ремень в руках Владимира Николаевича снова принялся за работу, вколачивать умные мысли в Тёмкину кхм.. голову. - О себе не думаешь, о родителях подумай, об учителях интерната! * Хлесть** Хлесть* - Нам же голову снимут, за тебя, засранца такого!!* Хлесть* - А дома!! Что дома с родными будет, когда узнают что тебя в драке на стадионе прибили случайно? Владимир Николаевич замахнулся, чтобы прописать мысль на попе, но опустил руку. Пусть лучше головой хотьразок подумает, не все задницей воспринимать.
Артём Нечаев: А теперь за драку… Причем он ведь и спровоцировал! Если разобраться… Хорошо, что ВладНик этого не знает... Хе, ну куда деваться? Виноват уж. Прооооохал уже на ультра-повышенных. Сзади уже так жестко пекло, никакой терпелки не хватало… Ну что за день? Так клёво начинался, чтобы так боооольнооо завершаться!! Млиин, что там ещё в их сегодняшних грехах по плануууу?... Когда уже всё?! Артём принимал своё «честно» заслуженное. Пока не прозвучало Владимир Николаевич пишет: - О себе не думаешь, о родителях подумай... Дальше уже не слышал - примкнуло что-то… От другой уже боли проглотил очередной громкий вскрик, выдав взамен, что то невнятно всхлипывающее и больше не выпускал от ударов звуков во весь голос. Выстанывал в руки, в кресло, вцеплялся в ткань и дергался, но не желал орать. Родные… родители… где? Зачем они?… а он тут… Было безнадежно и жалко себя… то, что он не хотел никогда признавать… а тут… под всполохами безумной боли… подумать о родителях… и кому он нужен… Над слезами он не был властен, как, хоть как то, над своими криками. И они, горькие и беспомощные, выдавали его со вздрагивающей головой, с закрывающими лицо руками и каменеющим после стежка телом. Три последних, в этой череде хлестаний, Артём получил сравнительно тихо. И не ответил ничего на последний вопрос взрослого. Пусть быстрее. Быстрее завершит… Не спрашивает...
Владимир Николаевич: Не ударил, пожалел, дал время подумать о родных... А сам вспомнил, как мальчишки с криком " папа", со стадиона, от охраны, бежали в его объятья. Вдруг стало смешно и приятно. Вот ведь.. придумали чего. А что если бы на самом деле его сыновья так... Наверно тоже бы переживал. Только нет! Он бы с ними пошел, и в интернат бы не отдал. Глянул на ремень, хищно свисающий с руки. Ну уж нет... Своих сыновей, чужому дяде, он бы пороть точно не позволил. Эх, Артемка, Артемка... Беспечная душенка. Некому тебя уму - разуму учить, кроме педагогов приставленных. Папку бы тебе, да уши надрать, за такие выкрутасы. - Я ведь перепугался за вас! Когда на мониторе увидел в толпе фанатов,- Владимир Николаевич тряхнул за плечи мальчишку и поставил на ноги лицом к себе. - А потом, когда драка.... Ух, что то не находились те слова, которые хотелось ему сказать. Не мог Владимир высказать ту гамму чувств и переживаний, которую он испытал за мальчишек в те, последние, минуты матча. Комок в горле встал. Лишь убрал руки от заплаканного мальчишечьего лица. И в сердцах бросил... - Ну нельзя же так!!! И отвесив звонкий шлепок, наконец разрешил: - Одевайся.
Артём Нечаев: Ну чего он ждет?! Что сказать? Что только бабуля зайдется в горе по оторванному от всех пацану? Зачем это кому то вообще знать? Артём задышал ещё чаще, чтобы глупые слезы не лились дольше и больше. Прижал крепче ладонями лицо. А математик так и не прикладывался больше плоской кожаной петлей к болезненно вздрагивающей разномасто–красной попе. Владимир Николаевич пишет: - Я ведь перепугался за вас! Когда на мониторе увидел в толпе фанатов,- Владимир Николаевич тряхнул за плечи мальчишку и поставил на ноги лицом к себе. Руки у ВладНика тоже показались горячими. Мальчишку нежданно тряхнуло за плечи, заставив прислушаться к словам. Хмм, воот откуда он узнал про них! Этот большой экран, которому они так радовались, увидев себя, так их подставил! Владимир Николаевич пишет: - А потом, когда драка.... И драку, значит, там видел… Почему то сразу всплыло, как это выглядело. И стало стыдновато. Даже предпочел не глядеть в лицо сразу, когда мужские руки выдернули из «уютного» кресла и развернули. А математик за них и правда беспокоился. И не потащил сразу на разборку в интернат… Артём исподлобья покаянно глянул на, вскрывшего его мокрую мордень, учителя. Млин, а попу ломало и плавило так, что когда вдруг влетело простым шлепком, то тоже мало не показалось. Тёмка подпрыгнул, вякнув, и за зад схватился. Владимир Николаевич пишет: - Одевайся. О, неужели! Счастье есть! Пацан не заставил повторять дважды такое облегчительно-радостное распоряжение и дёрнулся за упавшими совсем к щиколоткам штанами. Скривился, шикнув, потащил всё на верх. И ооочень бережно устроил, ранее так легко натягивающиеся, трусы и джинсы на наказанное место. А застегивать не стал. Держа в руках за пояс, воззрился на ВладНика. - Мы это… - замялся и сказал совсем другое, – а наши выиграли же! Здорово…
Платон Купряев: А слышно было... На фоне орущего телека выделялись характерные шлепки, которые уже не тянули за собой выкрики Темыча, бьющие по Тохиным ушам, заставляя пацана кривится и скрипеть зубами. Тоха замер. Вован там чё? Прибил Темыча нахрен что ли? Забил до потери сознания? Купряй постоял еще, превратившийся в одно большое ухо. Вот уже и ремня Вовановского не слышно! Точно! Пришиб!!! Бросив ложку в раковину Тоха дернулся было в коридор, но притупившаяся боль в заду стрельнула с новой силой, заставив пацана опять зашипеть и двигаться уже более осторожно. Остановившись в дверном проеме Тоха выкатил глаза на лоб. Живой Темыч стоял уже в одетых штанах и смотрел на Вована. Вомля... Идиллия! Картина маслом... "Иван Грозный передумал убивать своего сына". Артём Нечаев пишет: - Мы это… - замялся и сказал совсем другое, – а наши выиграли же! Здорово… И тут Тоху скрутило. Он сдавленно хрюкнул. Попытался заткнуться, сдерживаясь изо всех сил. А когда понял, что нефига у него не выйдет, развернулся и ломанулся назад в кухню.
Владимир Николаевич: Артём Нечаев пишет: - Мы это… - замялся и сказал совсем другое, – а наши выиграли же! Здорово… - Угу, здорово,- пробормотал Владимир. - Болельщики, ёма ё... - Но другой раз, все равно, так не делайте! - Коль вы уж такие фанаты Жемчужины, то отпрашиваться легально надо. Ведь давно билеты купили - за две недели, не меньше?! А об увольнительной не подумали... Ну разве так делают? - Ну вас,- махнул рукой Владимир Николаевич, - собираясь сходить в спальную убрать уже ненужный ремень. - Пошли ужинать. Платон поди уже стол накрыл.
Артём Нечаев: Похоже Нечаев опять ляпнул что-то не особо в тему. За плечом ВладНика увидел прыснувшего от смеха Тоху, который тут же быстро смылся с глаз. Мальчишка смущенно вздохнул и застегнул наконец-то пояс штанов. Владимир Николаевич пишет: Ведь давно билеты купили - за две недели, не меньше?! А об увольнительной не подумали... Ну разве так делают? «Вот чееерт! Билеты купили… ага. Млин, ещё одна ложь… Сказать что-ли?… Или плюнуть, скрыть. Всё равно же уже… А так…» взглядом нашел никуда не девшийся ещё ремень, Артёма аж перекосило «…добавииит жеее!». Рука откровенно, автоматически, схватила совсем мало ещё унявшееся «воспитанное» место. Но совесть почему-то не исчезла от нового страха. И отягощать свои косяки враньем, пусть и скрытым, совсем не хотелось. Особенно после того, как учитель повернулся какой-то другой стороной, не равнодушным преподом, а… тем, кому действительно не всё равно на пацанов. Терзания затягивались, но тянуть уже больше нельзя было. Либо сразу признаваться, либо так и носить потом в себе эту фигню… Владимир Николаевич пишет: - Пошли ужинать. Платон поди уже стол накрыл. Артём набрал воздуха и выпалил на одном дыхании: - Билетов не было, зайцами проникли, вчера только узнали про матч, увольнительную бы так не дали! – и инстинктивно отшагнул чуть от учителя. Выдохнул.
Владимир Николаевич: Артём Нечаев пишет: - Билетов не было, зайцами проникли, вчера только узнали про матч, увольнительную бы так не дали! – и инстинктивно отшагнул чуть от учителя. Выдохнул. Владимир Николаевич, который уже было ушел в спальную,от таких откровений мальчишки слегка опешил, развернулся и шагнул назад. Глянул на ремень, в своей руке... Но тут же отбросил эту мысль. Повинную голову и меч не сечет! - Ну вы и... - Что через забор? - А если бы сорвались или поймали... - Голова - то где была??? До Владимира стал доходить весь ужас, совершенного мальчишками деяния. А если бы из, перелезающих через забор застукали и приняли за террористов? Ведь и выстрелить могли, в целях предотвращения теракта. Фантазия рисовала жуткие картинки, одна хлеще другой. Нет, наверно не надо думать о плохом. Хорошо что все обошлось... Постояв еще в дверях, осмысливая, осознавая услышанное, ушел, больше не сказав ни слова.
Артём Нечаев: Вот высказал и сразу отчаянно покраснел ещё больше. А математик развернулся и, как мальчишке показалось, с решимостью посмотрел на зажатый в руке ремень. У страха глаза велики и у Артёма дрогнуло под коленями. Владимир Николаевич пишет: - Ну вы и... - Что через забор? - А если бы сорвались или поймали... - Голова - то где была??? По тому, что учитель не двинул сразу назад к пацану, а начал говорить, стало ясно, что пронесло. Артём облегченно перешагнул на месте, расслабляясь. - Не сорвались! Все нормально было… и не поймали… Но, ненужные уже оправдания, повисли в воздухе. Взрослый вышел из гостиной. «Расстроился… а не добавил!» Пацан ещё раз переступил, покусал губу, покачал головой и похромал в ванную. Наплескавшись, нажалевшись себя и свой больной зад, вылез уже на кухню. И воззрился на свинячесть, разведенную Тохой. Сунул нос в кастрюлю. - Ты чо?! Блиииин! Ппц! Разварились!!! Ты куда смотрел?! Артем был жутко расстроен! Всё его кухарство пошло насмарку. Схватил ложку и хрястнул в сердцах Купряя по кумполу.
Платон Купряев: Примчавшись на кухню Тоха тут уж дал волю сме@@чекам. Стараясь не ржать громко, чтобы его не приняли за психа или за слетевшего с катушек перца. Он зажимал рот рукой, но остановить поток ха-ха не мог. Был не в силах. - Фууухх! - когда приступ смеха прошел Тоха выдохнул и вновь стал прислушиваться. Телек все орал и из-за него не было слышно о чем разговаривают эти двое в гостиной. "А Вован так на Темыча смотрел, - вдруг подумалось пацану. - Будто обнять хотел! Может и прямь, папашкой себя почуял? Нежным и ласковым!Хы-хы!" Эта мысль была такой необычной, что Тоха сам не заметил, как примолк. "А как бы его папашка на месте Вована себя повел? УУУУ! Этот точно бы руки не раскидывал, для объятий! И не повез бы никуда Тоху. А прямо там, на месте, расфигячил бы Тохе морду о свой кулак. Да и Темыча бы не помиловал. Если б догнал...А этот..." Мысль о папашке была не к месту. Она смела все Тохино волной, заставив пацана испытать какое-то непонятное чувство. Позавидовал Темычу? Что на него сейчас вот так смотрели? На грешную замлю Тоху вернул все тот же Темыч. Тоха и сказать ничего не успел, как этот шеф-повар полез носом в кастрюлю, о которой Тоха и забыл! Артём Нечаев пишет: - Ты чо?! Блиииин! Ппц! Разварились!!! Ты куда смотрел?! Артем был жутко расстроен! Всё его кухарство пошло насмарку. Схватил ложку и хрястнул в сердцах Купряя по кумполу. - Окуел? - от неожиданности Тоха схватился сначала за лоб! Вот сученок мелкий! Видать мало ему Вован впорол, раз остались силы руками то размахивать! такая насправедливость привела Купряя в бешество. Отодрав руку ото лба он схватил то. что первое попалось ему под руку - крышку от катрюли и с размаху накрыл ею Темыча по голове.
Артём Нечаев: Ну, Тёмыч уж точно не хотел как то обидеть Купряя. Просто заслуженно приложил за растяпство. А того взвило выше крыши. Артём не успел совсем увернуться и получил по башке. Не особо сильно. Но как раз на столько, чтобы в ответ, гибко дернувшись, обвить сгибом руки Тоху за шею и повиснув всем весом пригнуть того до своего роста, чтоб удобнее было другой рукой за нос схватиться. По полу прогрохотала откинутая Купряем крышка… Вообще Тёмка не думал даже драку затевать. Злобы на Тоху не было. Скорее это была дружеская возня. Ну, чтоб грабли не повадно было распускать. - Сам охренел! Криворукий бл@! Ща нос оторву!
Платон Купряев: Артём Нечаев пишет: - Сам охренел! Криворукий бл@! Ща нос оторву! - Темыыиииич! - гнусаво заорал Тоха, приобнимая одной рукой приятеля на пояс, чтобы облегчить его вес, и в тоже время не свалиться на пол, подминая под себя и Нечая. Хорошо спортивная выправочка имелась. В регби и не такие захваты приходилось применять. Второй рукой Тоха схватил руку приятеля, сжимающую его нос. Вроде у клюв у Тохи не большой, а этот так вцепился! Клоп!!! Из глаз брызнули слезы. - Одпусти, дудааак! - орал Купряй, пытаясь стряхнуть пальцы приятеля со своего носа.
Владимир Николаевич: Владимир убрал в шкаф ремень, сложил одежду, которую не успел убрать, до того как... И решил позвонить Евгению Палычу. Объяснить,предупредить, что мальчишки останутся ночевать у него, чтобы друг не волновался и не дергался по поводу этих сорванцов. Разговор несколько затянулся, однако прервать его пришлось спешно, дабы недвусмысленные вопли с кухни, говорили о том, что там срочно нужно его вмешательство. Подхватив ноги в руки, учитель сорвался с места. Не знаю что он там надеялся увидеть, но явно не двух сцепившихся пацанов, порывающихся оторвать явно не лишний нос. - Это что такое! - гаркнул математик, ринувшись разнимать пацанов. - Мало что ли досталось?
Артём Нечаев: Тёмыч сразу выпустил зажатую Тохину носяру, когда тот заорал. Сам даже напугался немного. С азарта пережал, не рассчитал. Но, окончательно расцепило пацанов не их воля, а учительская. Владимир Николаевич пишет: - Мало что ли досталось? Артём шустро отрицательно замотал головой. И сразу взныло напоминание на заду, отошедшее куда-то на второй план во время стычки. Пацан еле преодолел желание растереть, что заработал. - ВладНиколаич, мы просто дурачились! Самое главное сразу определить степень серьезности, пока взрослый не накрутил лишнего.
полная версия страницы