Форум » В кругу семьи » Кол плюс Двойка? » Ответить
Кол плюс Двойка?
Семён: В ночь необычную с полки упал, В нашей учительской классный журнал. В ночь необычную, что не случится? Стукнулся об пол, раскрылись страницы… И со страниц, разлетелись, как птицы, Тройки, пятёрки и единицы… -На меня глядите в оба! Я – известная особа – Скрученная, как змея, Двойка! Пара! Вот кто я! Ну, а это кто такой – Длинный, грязный и худой? -Я, сестрица, Единица. А ещё зовусь Колом. Тот, кто ленится учиться Хорошо со мной знаком! -Как я сразу не узнала!? Мы ж из одного журнала… Да и в дневнике лентяя Часто я тебя встречаю. -Точно! Мы с тобой друзья, Где есть ты, там есть и я! -Я ведь тоже у лентяя Иногда в гостях бываю… Хоть лентяев не люблю, Но частенько их хвалю, Тройка всё-таки не Двойка – Не грозит головомойка… Пусть ответишь кое-как Всё ж не Пара, а Трояк!.. -Что пристала?!Ну, приветик! Пусть там кляксы – не беда! Я имею на примете Не пройтись ли мне туда? Распрекрасную тетрадь, Где удобно отдыхать. -Может вместе мы пойдём? Веселее жить вдвоём. Что маячишь перед нами? Что ты встала как стена? Не болтайся под ногами! Ты нам вовсе не нужна! -Очень уж вы бойки, А слабее Тройки! Даже если вас сложить Дело не улучшится: Кол и Двойка будут жить – Тройка не получится. -Кол плюс Двойка? Как же так? Получается трояк! Это удивительно: Кол плюс Двойка Будет Тройка – У-дов-лет-во-ри-тель-но! (С)
Ответов - 80, стр:
1 2 3 4 All
Никита: С кровати меня подняли самым жестким способом, а именно за ухо. Чудом, не упав, я вскочил на ноги и ошарашено уставился на папу. Что вообще происходит?! Неужели я настолько сильно его разозлил? Похоже, что я все-таки пропустил момент, когда надо было закрыть рот и сделать что говорят… Трясущимися руками я снял штаны и лег, как было приказано.
Семён: Кита хохлился, как замерзший воробушек, но глаза уже поблескивали влагой, а руки суетливо делали, что велено. Во всей голенастой фигурке сквозила виноватость. Сёма никогда не приступал к репрессиям сгоряча, старался вывести ситуацию, овладеть ей. Старался он и сейчас: - Сколько дать за разгильдяйство?
Никита: Услышав вопрос, я растерялся. Обычно папа не называл количества ударов, порол, сколько считал нужным. Так какую цифру назвать? Что если я скажу слишком мало и за это мне добавят. А что если назову больше, чем предполагается и тогда папа всыплет больше чем хотел… -Десять?- Неуверенно предположил я.
Семён: - За разгильдяйство пятнарик. За тройку двадцать. - отрезал отец, - Считай. А потом звучно плеснуло болью, хоть папка явно бил не во всю силу, примеривался. Второй раз ожгло уже покрепче...
Никита: Сколько?!! Не дав мне времени свыкнуться с приговором, папа приступил к его исполнению. -Аййй!!- Задницу и часть бедра обожгло, так что аж ноги дернулись. Из-за подушки под удар попадала не только попа, но и бедра, от чего было намного больнее… прошибало словно током … -Ааайяй!- Следующий удар последовал сразу за первым, ошпарив кожу еще сильней. –Дваа…- проныл я вдруг вспомнив, что папа велел считать. Я вцепился в одеяло и скрестил ступни стараясь дергать ими хоть чуточку меньше.
Семён: К зажеванному счету Сёма придираться не стал. И так было понятно, что такой порядок мальцу сильно в новинкку: эван мечется. Услышал за дверью шаги жены - поняла, видимо. На бледной коже пока горело только две едва розовые полоски, а Никита уже успел изъелозить покрывало со стороны кормовой части и смять, вцепившись до белых костяшек, со стороны головы. Будто это поможет. Ремешок звучно хлопал, перекрашивая белое в розовое, а розовое в малиновое, иногда прыгая и на прижатую к горящей заднице на девичий манер пятку, охаживая бедра и обнимая зад больше снизу, чем привычно поперёк. Иногда получалось терпимо, иногда Кита выл и вертелся, поджимая под живот коленку, отцепляясь от покрывала, или возмущенно оборачиваясь заплаканным личиком. На этот раз все происходило довольно быстро, резко, будто нырнул и чуть промедли - не хватит воздуха на главное...
Никита: Сегодня папа порол как никогда сильно. Удары сыпались один за другим, так что пару раз я получил по ступням, которые не смог удержать на месте и вскинул слишком высоко. Ремень с жутким свистом ложился на попу то, ожигая новые места, то добавляя боли в уже и без того напоротые. За все время папа не проронил не слова, в отличии от меня… Я честно старался считать удары но все чаше вместо цифр получались невнятные всхлипы или вскрики. Я уже не просто плакал, а позорно ревел, не в силах терпеть жгучую боль. -Сееемнааа!!-ремень в очередной раз попал в место где ягодицы переходят в ноги, не удержавшись я потянулся к пострадавшему месту. -Хвааатит пожаалууста..
Семён: - Нет, ещё не всё. - холодно отозвался Сёма, на себя насмешливого даже в этом деле совсем не похожий, - А вот учиться спустя рукава действительно хватит. Будут тройки, будут порки. Уяснил? Ремень пребольно прошелся по пальцам, не к месту задержавшимся на горящей коже и продолжил танцевать уже на привычной поверхности винного цвета. Под все ту же тоскливую песню.
Никита: -Яаа пооонял… -Аййййй!!!- ремень больно прошелся по руке, оставляя на ней ярко красный след. -Не нааадоо.. Но папа был, не умолим и ремень с прежней силой и скоростью продолжал вбивать любовь к учебе. -Уйййй! Двадцаать двааа…- После очередного удара отозвавшего волной боли по всему телу, я сильно дернулся вперед, из-за чего немного съехал с подушки. -Неее н…до папоочкааа…
Семён: - Здрасьте, приехали. Киту трясло. Он самозабвенно ревел, как маленький, уткнувшись лбом в покрывало. Прикрыть пострадавшие места он больше не осмеливался, но инстинктивно спрятал попу, поджав к груди коленки и повернувшись на бок. Ремень звучно брякнул по поверхности стола пряжкой и заполз куда-то за монитор. Отец достал из шкафа полотенце. Щелкнул замок на двери. Через минуту прохладная влага коснулась избитых частей, а перед носом появилась кружка с водой.
Никита: Я уже ожидал, что своей не сдержанностью еще больше разозлю папу. Но вдруг услышал как пряжка (я этот звук не с чем не спутаю) брякнула о стол, папа хлопнул шкафом что-то достал, и вышел из комнаты. Неужели все?? Вытащив подушку, я закинул ее подальше и принялся осторожно тереть пострадавшую попу. На ощупь кожа не просто горела, она пылала. Все-таки с папиной тяжелой рукой один удар спокойно можно было считать за два… Услышав, как открылась дверь я, испугавшись, убрал руки. А вдруг я все не правильно понял, и будет продолжение?? Но вместо ремня на попу легло что-то мокрое и холодное, приятно охлаждающее пылающую кожу. А вскоре папа протянул стакан. Приподнявшись на локтях, осторожно, что бы ни разлить воду, я сделал пару глотков, и вернул ее обратно. -Спасибо. – из-за криков голос сел, и звучал сейчас весьма жалко.
Семён: Отец сидел тут же, на диване, спиной к Никите, поставив локти на колени и сцепив пальцы в замок. На телодвижения и речи пацана не обратил никакого внимания. - Иди умойся.
Никита: Протянутая чашка так и осталась у меня в руке. На душе стало мерзко и больно…лучше бы уже допорол, может тогда простил бы… Медленно встав, я поставил чашку, с шипением натянул штаны, и похромал в ванную. Холодная вода остудила пылающее лицо и смыла противную влагу от слез. Еще немного помявшись, я вернулся в комнату. Папа так и сидел на кровати, сцепив руки. Вдохнув поглубже я все таки решился, подошел к столу и взял ремень. -Еще десять осталось. – Сказал я, протягивая ремень отцу. Меньше всего мне хотелось сейчас выглядеть в глазах отца трусом не способным выдержать наказание до конца.
Семён: Взрослый взял ремень и встал. Подушка, словно живая, тут же прыгнула на середину дивана из кресла. Ничего не сказал, только потрепал вихры и ободряюще пожал-потёр плечико, чуть прижимая к себе. А что тут скажешь? Самому вон кисло, что пожалели за сопли. Неправильная это жалость, нехорошая. Да и разнылся парень точно от страха - больно-то первые десять, дальше проще терпится. В папке опять затеплилась гордость. Правильный у него пацан. Понимающий. На нужной волне растёт. И стало хорошо.
Никита: Почувствовав папину поддержку и одобрение, я убедился в правильности своего решения. Все-таки в жизни есть моменты, когда надо переступить через себя, сделать, то чего не хочется что бы в дальнейшем не было стыдно за себя и свои поступки… Сняв штаны, я лег животом на подушку. Успокаивало меня в это момент то, что осталось всего десять ударов…
Семён: Когда задница уже цвета фруктового мороженого еще десять ударов никак не изменяют ситуации в целом. И вертелся, и сопел Никита абсолютно так же, как и в начале порки, а вот с подвываниями теперь был осторожнее. Нет, совсем без скулежа не получилось, но это тоже было правильно. Сёма не зверствовал, однако и превращать порку в спектакль было совсем не в его правилах. В конце концов оба человека в этой комнате отлично знали, что ремешок кусается. - В расчете, боец. - скомандовал папка и сел рядом.
Никита: Остаток наказания я старался вытерпеть с достоинством. Оставаться абсолютно не подвижным и не издавать хотя бы тихие стоны, к сожалению, не получилось, но со счета я не сбился, ни разу. Ровно после тридцать пятого удара все закончилось, и я почувствовал, как кровать возле меня прогнулась. Фух…вот теперь точно все… Наспех вытерев рукавом слезы, которые хоть и не так сильно как раньше, но все, же текли по лицу, я посмотрел на отца и робко ему улыбнулся.
Семён: - Подвинься, - шутейно-ворчливо потребовал папка и улегся рядом с мальчишкой в ту же позу, передвинув подушку к стене. Ремень оказался на покрывале и вальяжно раскинулся после праведных трудов пустой шкуркой. Уже не был ни страшным, ни строгим. - Дотерпел. Мужик. Хвалю. - папкина широкая ладонь неуклюже протянулась для рукопожатия. Слова гонялись друг за другом и вертелись на языке. Хотелось сказать о том, что ближе сына никого на свете быть не может и конечно ему жалко Никиту во время выволочки. Только есть ли смысл в словах? На деле было только что. А еще хотелось спросить понял ли, ощутил ли, запомнил Никита это чувство, когда себя простить не можешь, хотя другие простили... Но и так было понятно, что прочувствовал. Что будет во всем до конца стоять. И геометрию выучит обязательно. - Извини, что прижал так. Был неправ.
Никита: Отодвинувшись в сторону, я освободил место для папы. Такое поведение и одобрение с его стороны успокаивало боль получше мокрого полотенца и холодного душа вместе взятых. Пожав протянутую руку я неволей поразился, какой большой она казалась по сравнению с моей. Семён пишет: - Извини, что прижал так. Был неправ. -Это ты меня извини…что так себя вел. На душе стало как-то тепло и …уютно, что ли…Из-за того что папа все простил, и вот даже извинился, хотя никакой обиды я на него не держал. Сам виноват, что все так повернулось. А геометрию я обязательно сдам. Вот прям сегодня сяду учить, и комп включать буду только для учебы. Вот пока не сдам, вообще играть не буду…
Семён: - Нормально, Кита. Забыли. Папка еще раз ковырнул ремень... - Пойдем ка поужинаем, да засядем за гранит науки. Что-то, мне думается, помню ещё... Вечер покатился привычным путем. Кита привел себя в порядок и вместе с папкой они ели стоя, глупо улыбаясь укоризненным взглядам жены и мамы и держа тарелки на весу, потом валялись все втроем на ковре в комнате родителей: Кита и папка решали задачи из задачника, а мама вела счет. Никита победил и теперь он будет выбирать развлечение на вечер пятницы. Все тройки были исправлены без дальнейшего участия ремня. Вот и сказочке конец?
полная версия страницы