Форум » В кругу семьи » Два дневника. » Ответить
Два дневника.
Семён : В воздухе пахнет грозой... Но пока Намертво спрятаны два дневника. В первом, который за шкафом лежит, Красная двойка от гнева дрожит. Там же чернильным пером приговор- С мамой хотят провести разговор. Врал, не учил, прогулял. Виноват! Жаль, не вернуть уже время назад...
Семён : - Наташа... - устало отозвался глава семейства вкладывая в одно слово целую фразу. Почему-то они с женой иногда понимали друг друга не договариваясь заранее. Семён устыдился своего желания оставить жену на экзекуции, чтобы впредь она не сваливала на него воспитательные пустяки. Да, он за этим усадил её в уголок. Понадеялся, что Наташа смутится выходить мимо мальчишки "в позе". Вот грешен. Придется признать.
Лёня Родионов: Мальчишка печально оглядел орудие воспитания в отцовских руках. Выглядело нехило. Да и отцовский взгляд легко отделаться не предвещал. Аж мурашки по телу пошли... Семён пишет: - Штаны до колен, - просто распорядился папка и зазвенел пряжкой, ухватываясь за неё покрепче. Неужели началось? Лёня медленно, похолодневшими руками расстегнул ширинку, как вспомнил о присутствии мамы. Что, неужели придется перед ней и трусы снимать? Но впрочем, над этим вопросом он долго не размышлял, потому что мама через мгновение ретировалась из кухни, только успев о чем-то перешептаться с отцом. Слегка удивленно проводив взглядом маму с её быстрыми передвижениями, Лёня спустил штаны как ему было велено. И трусы тоже. Чем быстрее начнется, тем быстрее и закончится...
Семён : Хоть здесь все обошлось без споров. - Вот и умница, - похвалил отец, глядя на гордо выставленную под ремень задницу, и принялся корректировать позицию, - Теперь пяточки пошире, а личико пониже, ручками вот сюда. Так и стой. Лёнька наклонился над открытым дневником и всеми мурашками почувствовал, что отец положил ремень ему на задницу. А потом мальчишку ужалило. Больно. Даже не очень-то и терпимо. Отец сказал, что намерен купировать рецидивы жалоб из школы и похоже действительно это сделает. Такой порки на всю четверть хватит.
Лёня Родионов: Семён пишет: - Вот и умница, - похвалил отец, глядя на гордо выставленную под ремень задницу, и принялся корректировать позицию, - Теперь пяточки пошире, а личико пониже, ручками вот сюда. Так и стой. Назад уже пути не было и Лёня нехотя исполнил отцовские наставления. Как же унизительно... Всё-таки хорошо, что мама этого не видит. Почувствовав удар, Лёня дернулся и выдал негромкий стон. Боль была сильная, сильнее чем обычно. И сколько ещё таких ударов, а может ещё более жестких, ему предстоит перенести? Хотелось достойно вытерпеть и не позориться перед отцом. Но это у него вряд-ли получится...
Семён : За первым ударом последовали и другие... Мишень была совсем не велика, а порции жгучей науки отец умудрялся с каждым разом хоть капельку, но увеличивать. - Ну? Бууудешь врать ещё? - Буууудешь пакостить? - Уроооки срывать? - Отцууу дерзить? - Мааать расстраивать? - Материииться? - Яаа... - На всеее твои... - Худоооожества глядя... - Себеее такого... - Не позволяаааю. - А тебяааа кто за язык тянет? - Не дуууумал головой? - Отвечай заааадницей... - Уже с Луныыы... - Наверное виииидно... - Как полыхааает... Полыхало действительно знатно. Мальчишечья попа по цвету, быстро стала похожа на леденец на палочке за пятнадцать рублей. Наташка говорит, они "химические", но иногда берёт у метро, если дают на сдачу. Кожа горячая аж на вид. Лёньке приходилось туго. Что ни говори, а получать стоя намного больней. Нет никакой толковой опоры и тело само выгибается дугой. Вжаться в диван - это одно, а вжаться в твердую холодную столешницу, да ещё такой дурацкой формы, поди попробуй. Но мальчишке ничего не мог изменить, и лишь старался терпеть, всякий раз снова напрягая ягодицы в ожидании едкой боли.
Лёня Родионов: Также как и отец увеличивал силу ударов, мальчишка с каждым новым из них кричал все сильнее и сильнее, под конец уже забыв, что хотел достойно перенести это испытание. Стол он проклинал всей душой, особенно в те моменты, когда, пытаясь увильнуть от жуткой боли, он врезался в него. Ноги дрожали и Лёня уже еле держался на месте. Чтобы немножко облегчить свою позицию, он постарался опереться на стол локтями. Попа горела страшно, с каждым ударом боль становилась все нетерпимей и нетерпимей, слёзы уже текли сами собой, капая прямо на нравоучительно открытый дневничок. Сколько это ещё может продолжаться? - Ну хвааатит, пожалуйстаа. - проныл мальчик, впрочем без особой надежды.
Семён : Долго мальчишка не вытерпел. Первую пару ударов Лёнька ещё кое-как промычал и проёрзал, удерживаясь исключительно на упрямстве. Помогло то, что пальцы под живот подсунул и сам себе закрываться не давал. Но после очередной горячей вспышки выгнулся, дернулся и заорал в голос, возмущенно и жалобно. Руки вырвались из узилища и дернулись потереть нахлестанное место, но на полдороги вернулись на стол, не влажными ладошками, а тугими кулаками. Теперь молчать уже не получалось. Скулеж и всхлипы чередовались с воем и просьбами. - Хватит? - переспросил отец, взяв мальчишку за плечо и пригибая почти к самому столу, чтобы помешать размазывать сопли и слезы с мокрых щёк по предплечью школьной рубашки. Придумал носовой платок, тоже мне. - Ну нееет... Будешь знать, как пакостить. - В диверсааанты он подался! - Уроооки срывает! - Нннна! - И ещёоо! - Бууудешь отца позорить? - Бууудешь? - Взрооослым дерзить? - Родииителям врать? - Не слыыышу! Семён меж тем приноровился держать и хлестать Лёньку. С каждым разом у него получалось всё крепче и больнее. И злость появилась: на мальчишку, который расстроил своей трусливой выходкой, на жену, которой его угораздило подыграть с этим собранием, на себя, за то, что, как последний дебил, решил пацана за все сразу воспитать, а теперь уже и не остановиться. Выслушал жалобы, бровями подвигал, поорал, ремнём помахал... Родитель хренов. Затылок мальчишки вздрагивал от каждого удара, маленькие крепкие лёнькины ягодицы покрылись пурпурными разводами по уже существующему алому, уши покраснели, спина стала влажной, а ноги в какой-то момент начали непроизвольно поджиматься, так что он повисал на краю стола.
Лёня Родионов: Мальчишка дергался под отцовской рукой и вскрикивал при каждом ударе. Он потерял счёт времени и ему казалось, что наказание уже длится вечно. С новым ударом Лёня думал, что всё, больнее уже некуда, но у отца получалось с каждым разом ударять всё сильнее, тем самым заставляя отпрыска повышать громкость крика в соответствии с увеличением силы удара. Мальчик уже перенес часть своего веса на стол и теперь уронил на него и голову, тихонько плача. - Папа, ну пожалуйста, всёёё. Я понял, я не буду большеее. - прохныкал он в ответ на папины нравоучения. Чувство обиды захлестнуло Лёньку. Зачем папа его так больно бьет? Он же уже всё давно понял... А мама что? Сидит в комнате и слушает, как он кричит от боли? Неужели родителям совсем его не жалко?
Семён : Семён отпустил комок ткани на лопатках мальчишки за который все это время удерживал сына в нужном положении. Мальчишка перестал ёрзать, являя папке обречённое непротивление. Теперь только подвывал после каждого шлепка и, как заведённый, просил остановиться. А кто бы на его месте не просил? Под грузом осознанной вины и беспомощности. Больше никогда-никогда… Только Сёма знал, что будет дальше. Сейчас встанет, вытрет мокрые дорожки на щкеах тыльной стороной руки, покивает головой в такт последним отцовским нравоучениям, пряча мокрое лицо, выйдет и максимум через полчаса в соседней комнате раздастся приглушённый звук стрелялки, а английский так и останется позабыт. - Хорошо, что понял, - удовлетворённо кивнул отец, перевернув ремень, взял за сгиб, - А теперь запоминай... - Замок починишь сааам. Семёну едва удалось удержать мальчишку, что чуть не опрокинул стол, дернувшись от новых ощущений. Отец приостановился и посмотрел попала ли пряжка плашмя и не внешней стороной, с двумя довольно длинными штырьками. - Нормально. Жить будешь. - успокоил Лёньку взрослый, замахиваясь снова. - Завтра в школу идем вмееесте. Я куплю, что нужно днем и после уроков поставишь. - Двойки все испррааавишь. Проверю лично. - Марину Михайловну поблагодарииишь. Возится с вами и день, и ночь. - А ещё раз узнаю, что матерился, не тааак разговаривать буду... Рубцы вспухали один за другим. Их получилось ровно пять, друг под другом на правой ягодице. От стола доносились судорожные всхлипы и какое-то слабое поскуливание. - Запомнил?
Лёня Родионов: Семён пишет: - Запомнил? - Дааа. - жалобно проныл Лёнька. Ударов пряжкой он никак не ожидал, он вообще думал, что папка его уже отпускать собрался. Но нет, пришлось вытерпеть ещё целую порцию боли. Точнее даже целых пять. Ещё и Марину Михайловну благодарить за это! Сейчас, расбежался... Да и как замок этот чинить, он понятия не имеет. Мальчик тихонько разогнулся и стал тереть горячую и болящую попу, продолжая негромко всхлипывать. Украдкой обиженно глянул на папу и на злой ремень у него в руках. Вдруг из-за двери послышался шум приближающихся маминых шагов. Лёня быстро рванулся натягивать трусы.
Наталья: Оказавшись в комнате, Наталья машинально включила телевизор погромче и начала вглядываться в движущиеся картинки на экране, пытаясь понять смысл передачи. Однако удавалось это с трудом, мысли все время возвращались к мужу и сыну, крики и вопли которого становились все громче и громче. Наталья начала метаться по комнате, расхаживая взад-вперед, передвигала предметы с места на место создавая видимость бурной, хоть бесполезной деятельности. Наконец, больше слушать крики ребенка, и Наташа распахнула дверь кухни, увидев удручающее зрелище. Лёнечка содрогался в рыданиях, его попа покрылась багровыми и синюшными рубцами. Наталья выдернула ремень из рук Семена и ужаснулась. - Бить ребенка... пряжкой?.. Сёма... - разочарованно выдохнула она, не спуская мокрых глаз с мужа.
Семён : - Дааа. - жалобно проныл Лёнька. Мальчик тихонько разогнулся и стал тереть горячую и болящую попу, продолжая негромко всхлипывать. Украдкой обиженно глянул на папу и на злой ремень у него в руках. - Молодец. - искренне похвалил папка, чуть пожав уже не такое и узкое плечико подростка, - Боец! Нос вытирай... Ремешок брякнул пряжкой, когда отец потянулся положить его на стол. Прямо на дневник. Наталья выдернула ремень из рук Семена и ужаснулась. - Бить ребенка... пряжкой?.. Сёма... - разочарованно выдохнула она, не спуская мокрых глаз с мужа. Ух ты, что придумала, - ухмыльнулся про себя глава семейства, глядя на супругу, воинственно сжимающую ремень, будто курёнка душит. Натянуть что-либо быстро, да и вообще быстро двигаться, у Лёньки еще и завтра не получится, поэтому багровую задницу мальчишки маме увидеть удалось, хотя пацан постарался повернуться чуть боком, а Наташа отвела глаза. - А чем прикажете? - прищурился муж, закуривая и приваливаясь плечом к холодильнику. Надо заметить, что бытовая техника по размерам папке немножко проигрывала и облокачиваться приходилось аккуратно.
Лёня Родионов: Слегка смутившись, мальчишка всё же аккуратно натянул трусы, при этом поморщившись, а за ними и джинсы. А что делать, не сверкать же остаток вечера голой задницей! А мама молодец, у самой глаза сейчас на мокром месте, а сама его ругала, что мол ремня давно не получал. Могла бы и пораньше прийти... Семён пишет: - Молодец. - искренне похвалил папка, чуть пожав уже не такое и узкое плечико подростка, - Боец! Нос вытирай... Лёнька фыркнул. Отлупит, а потом хвалит. Наталья пишет: - Бить ребенка... пряжкой?.. Сёма... - разочарованно выдохнула она, не спуская мокрых глаз с мужа. Услышав мамин вопрос, Лёня с интересом и не без некоторого злорадства прислушался к родительскому разговору.
Наталья: С трудом отведя взгляд от сопящего и хлюпающего носом мальчишки, Наташа со всей строгостью, на которую была способна глянула на мужа. Семён пишет: - А чем прикажете? - прищурился муж Шутит все... - Лёнечка, иди скорей к себе в комнату, - попыталась выпроводить Наташа сына, прекрасно понимая, что скоро у него это не получится, - Иди, сейчас я приду... И переключилась на Семёна. - Что ему, ремня не хватило бы? - чуть слышно проговорила Наташа, чтобы Лёня не слышал этот разговор, - Что он у нас разбойник какой, что пряжкой его? Наташа оттолкнула плечом Сёму от холодильника и залезла в морозилку, вытаскивая пакет с замороженным фаршем. Говорят помогает...
Семён : С трудом отведя взгляд от сопящего и хлюпающего носом мальчишки, Наташа со всей строгостью, на которую была способна глянула на мужа. Сёма даже бровью не повёл. Не хватало ещё поссориться из-за детских шалостей. Колебаний по поводу верности своего решения у главы семейства не было. Не уверен - не делай. Уверен - делай до конца. - Что ему, ремня не хватило бы? - чуть слышно проговорила Наташа, чтобы Лёня не слышал этот разговор, - Что он у нас разбойник какой, что пряжкой его? Станет разбойником, поздно будет пряжкой лупить. - подумал муж, но вслух не сказал. Наташка сама понимает всё. Иначе бы не сбежала так поспешно. Её отталкиваний он вовсе не заметил. Увидев неподдельный интерес к происходящему на зареванной физиономии отпрыска, Семён сделал два шага, вынудив подростка отступить в коридор и закрыл перед его носом дверь. Уперся в нее спиной, заступив жене дорогу.
Наталья: Как вышел Лёня из кухни Наташа не заметила, но удовлетворенно кивнула, когда увидела, что они с Семеном одни. Мысли прыгали, сердце колотилось, а Наташа была зла на саму себя, что опять допустила такое наказание ребенка. И не просто допустила, а еще и Семена накрутила... Так бы поговорили, все выяснили и исправили Лёнечкину оплошность... С кем не бывает? Лёня бы все понял... Мучаясь уколами совести, Наташа сосредоточилась на мясе, пытаясь развернуть его дрожащими руками, а когда наконец отвлеклась от развертывания фарша увидела Семёна, преграждающего ей путь. - Сёма... Не курил бы ты на кухне... Вон, балкон есть... - Наташа неопределенно махнула рукой в сторону балкона в надежде, что супруг переберется туда, а сама Наташа уйдет в комнату к сыну.
Семён : Наталья пишет: Наташа сосредоточилась на мясе, пытаясь развернуть его дрожащими руками, а когда наконец отвлеклась от развертывания фарша увидела Семёна, преграждающего ей путь. - Сёма... Не курил бы ты на кухне... Вон, балкон есть... - Наташа неопределенно махнула рукой в сторону балкона Семён затянулся на полсигареты, выдохнул сизую тучку в сторону. Повисла пауза. Чего она распсиховалась? Теперь будет шуршать весь вечер и суетиться, а спать уляжется к самой стенке, свернувшись в комочек. - Садись, жена. Поговорить надо. - устало пригласил и кивнул на стул, - Садись, котлеты подождут.
Наталья: Наташа вздохнула и не менее устало опустилась на единственный оставшийся на кухне стул, положив ремень, до сих пор сжимаемый в руке, и фарш перед собой, и стала нервно растирать замершие пальцы.
Семён : Ну надо, а? Всегда терпеть не мог эти слова. С детства привык, что за ними обычно не следует ничего хорошего. Услышав такое, от отца, бывало, полдня маялся, гадая, о какой из проказ на этот раз дознались и сколько же теперь за это светит вечером... А нынче сам такими же оборотами... - Наташ, - обратился Сёма к рукам жены с розовыми короткими ноготками, как только убедился, сквозь витраж кухонной двери, что Лёнька отправился жалеть себя в детскую, а не греет уши в коридоре, - Ты чего завелась-то? К концу фразы он участливо смотрел в покрасневшие глаза супруги.
Лёня Родионов: Да, бесцеремонно выгнанный ребенок к тому времени уже был у себя в комнате и тихонечко плакал. Сначала Лёня, конечно, попытался что-либо подслушать, но родители говорили тихо, да и к тому же идеально спрятаться за дверью с витражами не получилось бы. А если застукают подслушивающим, будет очень стыдно. Тем более хотелось поскорей оказаться у себя в комнате и освободить хотя бы на время наказанную попу из одежды. Он на секундочку зашел в ванную, посмотрел в зеркало на результаты отцовской работы над его ягодицами. Пожалуй, так сильно Лёни ещё не доставалось. Он немного умыл заплаканное личико, впрочем совершив бесполезное действие, потому что когда он наконец достиг своей комнатки, новый приступ плача вновь охватил его. Мальчик лёг на кровать наказанным местом кверху и стал плакать, уткнувшись в подушку и стараясь делать это как можно тише.
полная версия страницы