Форум » В кругу семьи » Два дневника. » Ответить
Два дневника.
Семён : В воздухе пахнет грозой... Но пока Намертво спрятаны два дневника. В первом, который за шкафом лежит, Красная двойка от гнева дрожит. Там же чернильным пером приговор- С мамой хотят провести разговор. Врал, не учил, прогулял. Виноват! Жаль, не вернуть уже время назад...
Ответов - 94, стр:
1 2 3 4 5 All
Наталья: Наталья помчалась после работы в школу. Если бы не звонок классного руководителя, то она бы и не узнала, что сегодня у Лёни в школе родительское собрание. А сын, конечно, не поставил родителей в известность о том, что намечается такое важное событие. Слегка опоздав, как нерадивая ученица, она проскользнула в класс и присела на последней парте, надеясь остаться незамеченной. Однако остаться незамеченной не получилось, потому что Марина Михайловна, классная руководительница Лёнечки, сразу попросила Наташу задержаться после собрания. Ничего приятного ее не ждало, поэтому с тревожно бьющимся сердцем Наташа присела напротив учительницы. Оказывается Лёнечка стал учиться из рук вон плохо, нахватал подряд две двойки по английскому языку, а вчера прогулял урок, хотя их предупреждали, что будет проверочная работа по домашнему заданию.
Семён : - Привет! - прокричал Сёма в темноту коридора, вешая ключи и спихивая ботинки мыском за задник. На калошнице сразу притулился экологически правильный шуршащий пакет с продуктами. - Молока не купил, но ужинать буду, - великодушно сообщил семейству его глава и проследовал в кухню. Ни супруги, ни Лёньки дома не оказалось. В самоволке или на задании? - подумал Семён и полез в холодильник.
Наталья: Бесшумно войдя в коридор квартиры, Наташа села на лавочку, не включая свет и устало опустив голову на руки, стала раздумывать, как сообщить Семену неприятную новость.
Семён : Ну да... Обманула одна такая разведчика. Как лифт на этаже останавливается слышно даже за кипящим электрочайником и булькающей картошкой. А электричество игнорирует, обычно, не тот, кто не хочет видеть, а тот, кто не желает оказаться на виду. Неужели Лёнька? Подрался?! - с надеждой в мыслях и бутербродом во рту отец, вытирая мокрые руки о тонкие домашние тренировочные, двинулся в прихожую, - Если подрался, пусть что хочет просит! Но на низенькой приступочке оказался не наконец-то начавший вести себя, как положено мальчишке, сынок, а задумчивая супруга. И судя по резким движениям, которыми она нащупывала крючек связкой ключей, глаза у Наташи либо уже были, либо вот-вот окажутся на мокром месте. - Случилось что? - не жуя проглотив откушенную часть бутерброда и поморщившись от боли в пищеводе спросил Сёма. - С ребенком?
Наталья: Услышав шаги, Наташа встрепенулась, попытавшись принять спокойное и безмятежное выражение лица, но провести Семена ей никогда не удавалось. Семён пишет: - Случилось что? - не жуя проглотив откушенную часть бутерброда и поморщившись от боли в пищеводе спросил Сёма. - С ребенком? Наташа вздохнула. - Нет-нет, все нормально, - поспешно заверила она мужа. Ведь и правда нормально. Жив, здоров, не покалечился... Наташа подошла к Семену, обняла и, положив голову ему на плечо, устало пожаловалась: - Представляешь, у Лёни в школе сегодня было родительское собрание. Позвонила Марина Михайловна и сказала, что нам обязательно нужно быть... Особенно тебя видеть хотела... А ведь Лёня вчера ничего не сказал, и в дневнике не было записи, что собрание будет... Так неловко получилось. Наташа вопросительно глянула на мужа. Может он знал, но забыл ей сказать? Или Лёнечка опять решил утаить, что родительское собрание будет?
Семён : Сёма снова сунул бутерброд в рот и привалился плечом к стене, она ведь всего в пяти сантиметрах... Наталья пишет: Наташа подошла к Семену, обняла и, положив голову ему на плечо, устало пожаловалась: - Представляешь, у Лёни в школе сегодня было родительское собрание. Позвонила Марина Михайловна и сказала, что нам обязательно нужно быть... Особенно тебя видеть хотела... А ведь Лёня вчера ничего не сказал, и в дневнике не было записи, что собрание будет... Так неловко получилось. - Подвался? - все еще не теряя надежду сквозь бутерброд вопросил глава семейства, расстёгивая на жене куртку и раздевая Наташу. Ну не сказал про собрание. Подуууумаешь! Будто у нормальных отцов есть время по школам ходить! За утаивание вызова Сёма сейчас сынку даже благодарен был. После сегодняшнего денёчка на морозце без обеда ему только и не хватало, что с учительницами разбираться. Доев бутерброд, папуля чмокнул жену в щечку и отправил её куртку на вешалку, всего-то руку протянуть. Малогабаритные квартиры очень удобны. Наталья пишет: Наташа вопросительно глянула на мужа. - Мне никто не звонил, - и поднял ладони, демонстративно сдаваясь.
Лёня Родионов: Тем временем в дверь позвонили и это был, без сомнения, недостающий член семейства. А что? Ещё даже восьми нету! Или есть уже? А впрочем, неважно, все равно рано. Был у друга, просил помочь с домашним заданием... Фу, ерунда какая, так и поверят. Просто был у друга, зачем же лгать, если ничего плохого не сделал? А нет, плохое как раз есть, не с этой, так с другой стороны. Но об этом плохом никто ничегошеньки не должен знать. Насчёт собрания, Лёня был уверен, что Марина Михайловна не будет утруждать себя звонками, а дневничок надежно спрятан... Ну что они не открывают в конце концов?
Наталья: Семён пишет: - Подвался? - все еще не теряя надежду сквозь бутерброд вопросил глава семейства - Подрался? - переспросила Наташа, не сразу поняв о чем говорит Семен, - Нет, не подрался... Но все-равно сынок распоясался! Семён пишет: - Мне никто не звонил, - и поднял ладони, демонстративно сдаваясь. Тут Наталья вспомнила весь разговор с учительницей Лени - и про дневник, и про безответственность, и про двойки, и про взаимоотношения в семье, которые безусловно сказываются на ребенке, и про школьного психолога, который в состоянии помочь семейной проблеме... Но Наташа точно знала, что проблема в семье только одна... - Скачешь-скачешь перед ним, Лёнечка-Лёнечка… А в ответ одно хамство и наплевательство, и в школе он, между прочим, сегодня не был! – неожиданно закончила она свою тираду. Лёня Родионов пишет: Тем временем в дверь позвонили Так как Наташа была ближе к двери, открыла сама. Как и следовало ожидать, на пороге стоял сынок. - Ты где был? - спросила она, невольно глядя на время. Девятый час вечера, а он с портфелем. Значит после уроков дома еще не был, не смотря на то, что учится сынок с первой смены. Где его носило, спрашивается?
Семён : Летучие слоны! Ну вот зачем она это делает? Понятно, что пришлось выслушать какое-то бухчение от училки и теперь хочется сатисфакции, но не с порога же орать, - ворчал про себя Семён, чувствуя, как на дрожжах голода и усталости растёт раздражение. Своё семейство он давно выучил на пятёрку и сейчас уже точно знал чем все закончится. Наташа будет допрашивать и пытать ребенка, шкворча и шипя, как капля на раскалённой сковородке. Лёнька не станет огрызаться, а только понуро склонит белобрысую макушку и что-нибудь промямлит. Потом извинится. И покраснеет... Мысли сразу потянулись к идиллическим картинам, как его семья садится за стол и ужинает. А вся эта хреновня не происходит. Вообще. - Привет, сынок. Мама на собрании была, - сообщил папка для непонятливых и пошел на кухню, окончательно решив, что участвовать в разборках не хочет. Противно смотреть в виноватые детские глазки. Наташка за две минуты утопит его в своем недовольстве и жалкость из взгляда мальчишки затопит всю фигурку, навевая на родителя сизую, как полинялая гимнастёрка, тоску. Не запить бы.
Лёня Родионов: Наталья пишет: - Ты где был? - спросила она, невольно глядя на время. Девятый час вечера, а он с портфелем. Значит после уроков дома еще не был, не смотря на то, что учится сынок с первой смены. Где его носило, спрашивается? Да, с портфелем Лёня облажался. Нужно было для приличия домой закинуть, но не подумал. - Привет, мам. Я в гостях у друга был. Уроки сделал у него. - сказал Лёня, заметив, что мама не в настроении. С папой, впрочем, он поздороваться не успел, так стремительно он скрылся на кухне. Но новость, о том, что мама была на собрании, заставила его внутренне замереть. Впрочем внешне он этого не выдал. Ну или постарался не выдать.. - Собрание? Черт, я совсем про него забыл, прости! А откуда ты узнала, мам? Неужели они дневник нашли??
Наталья: Лёня Родионов пишет: - Привет, мам. Я в гостях у друга был. Уроки сделал у него. - сказал Лёня, заметив, что мама не в настроении. - Уроки? Это хорошо, что ты их уже сделал. Сейчас поужинаем, и я обязательно все-все проверю. "А заодно и в дневник загляну, - подумала Наташа, ведь Марина Михайловна ясно сказала, что у всех в дневнике про собрание записано, а у Лёнечки она лично проверила, потому что уж очень хотела с родителями встретиться. Лёня Родионов пишет: - Собрание? Черт, я совсем про него забыл, прости! А откуда ты узнала, мам? Ну да, конечно... забыл он... - Марина Михайловна меня лично пригласила... по телефону... Наталья проводила мужа тоскливым взглядом и вздохнула. неужели он и правда решил оставить ее один-на-один с этой проблемой? Сын общий, значит и проблема общая. Наташа вошла на кухню вслед за мужем и занялась приготовлением ужина, стараясь не вспоминать о школе, чтобы спокойно поужинать в семейном кругу. Если получится, конечно...
Семён : Ну... По большому счёту, можно сказать, что получилось. Ужин проходил тягостно. Над столом висела тишина, и Наташа, и Лёнька смотрели исключительно в свои тарелки. Сёма же уделил основное внимание телеку. Подавал нежелательный пример, глумливо улыбаясь почти на каждую реплику Лобанова. Жалко, серии короткие. Пересидев в напряжённой тиши титры и рекламу, молчание все же пришлось прервать: - Ну, жена, - вылавливая особенно скользкий грибок из тарелки, обратился Семён, - Что там учителя про нашего наследника сказали? Хвалить нам его или сечь? Надо помирить их как-то. Сами так и будут молчать. Демон малолетний ещё не понял, за что на него дуются и в окопе сейчас просто, а Наташа, похоже, прониклась речами Песталоци-Макаренок. Наверное, после прогула сына видит уже не иначе как за решёткой. И обязательно наркоманом. Кстати, за этим Сёма сам регулярно следил, присматриваясь и принюхиваясь к чаду почище английской гончей. Тут все было в полном порядке. Хорошо... На сытый желудок можно и в педагогику окунуться. Лёньке-то совсем эти разговоры не понравились, но вставать из-за стола без разрешения он не самоубийца. Обреченными морденьками делу не помочь. Придется послушать весь диалог, а кое-что и объяснить, наверное. В любом случае, сегодня у отца претензий к дитю не было, следовательно, исход вечера напрямую зависел от умения мальчишки помириться с матерью. Если заступится, так тому и быть, а вот коли решит, что пора ежовые рукавички надеть, придется Лёне мокрощекое румяное личико в подушку прятать... А может, даже и при матери. Смотря как её там на собрании "радовали" - наедине или перед всем классом... Что-то уж больно замученная вернулась. Вон салат пересолила.
Наталья: Семён пишет: - Ну, жена, - вылавливая особенно скользкий грибок из тарелки, обратился Семён, - Что там учителя про нашего наследника сказали? Хвалить нам его или сечь? Наталья недовольно глянула на сына. - Да хвалить-то особо не за что, - сухо сказала она, про "сечь" торопиться не хотелось, - Учиться совсем перестал. Чем на уроках занимается? Разве что самолетики не пускает, отвлекается, разговаривает, шутит все и смеется. Домашнее задание как попало... Вот, две двойки подряд по английскому получил. А ведь говорит, что все хорошо у него... В дневнике у нас только хорошие оценки! А сегодня вообще уроки прогулял! И думал, ничего не узнаем? Отложив ложку, Наташа глянула на Семена, затем на понурого Лёню, и снова углубилась в свою тарелку.
Семён : - Ну, - повертел на языке приговор отец, не считающий, что всего перечисленного не делают в школе любые дети, - Может влюбился. Или какое другое объяснение есть. Не из-за прогула же светила педагогики хотели у меня вечер украсть... Все же воспитание детей - дело женское. Сёма посверлил отрока глазами в надежде на то, что дитё возьмёт слово. Какой-никакой, а мужской будет поступок. Сознаваться всегда трудно.
Лёня Родионов: На слове "сечь" Лёня ухмыльнулся, как бы показывая, что ни малейшей доли правды в шутке он не видит. Ну и что они смотрят? Сначала материнского, а потом отцовского взгляда подросток старался не замечать. Неужели и так непонятно ничего? Тишина слегка затянулась. Оправдываться незачем, и так всё ясно. Разве что, насчет дневника, ещё как-то можно выкрутиться... Или до мамы уже дошло? - Да, я сегодня прогулял, и да, у меня снизилась успеваемость. Но с каждым же ведь бывает. Я исправлюсь. И да, мам, мне очень жаль, что тебе пришлось всё это выслушивать. Речь явно не удалась. Лёня опять опустил глаза и стал скрести вилкой по тарелке. Просто так.
Семён : - Ещё б ты не исправился, раз жалуются. - согнал отец усмешку с лица потомка, но в целом посмотрел на жену точно так же, как и ребёнок "с кем не бывает, подумаешь, в школу не пошел". - Не сознаётся чадо, мать. Придется мне завтра в школу идти, наверное... Все это больше было сказано для Лёни, нежели для Наташи. Ну не может же он в самом деле не понимать, что получится, если за его выходки придется краснеть отцу. Сёма, конечно, краснеть не станет и ещё не факт, что вообще примет сторону российской педагогики, но этого же никто пока не знает. Сейчас он дома и в хорошем настроении...
Наталья: Лёня Родионов пишет: Да, я сегодня прогулял, и да, у меня снизилась успеваемость. Но с каждым же ведь бывает. - Меня не интересует, что бывает с каждым! ТЫ мой сын! И я хочу, чтобы ТЫ учился! И ходил в школу, не прогуливая, и занимался там как полагается! Наташа еще больше расстроилась. Похоже Семен считает, что ничего страшного не произошло и прогул - это нормальное явление. Но она сама так не считала. - Как же тебе не стыдно, сынок! - Наталья резко встала, собрала уже пустую посуду и со звоном опустила ее в раковину, включила воду, и заглушая сама себя, стала причитать, - От тебя же больше ничего не требуется. Все ради тебя! Захотел - компьютер, захотел - велик тебе, новый телефон недавно взяли. А что ты? Ладно уроки - для себя учишься! Но вот хамское отношение к учителям... недопустимо! Наташа развернулась к столу. - Неси дневник. Посмотрим что там нового... А "новое" должно было быть, потому что Марина Михайловна обратила внимание Наташи на замечание, под которым все еще не было подписи родителей.
Лёня Родионов: Семён пишет: - Не сознаётся чадо, мать. Придется мне завтра в школу идти, наверное... Что? Про что не сознается? Черт, неужели они и про вчерашнюю историю в курсе? А может так... проверяют просто? - Ну сходи, если тебе делать больше нечего. - вырвалось у Лёни. Мол, испугом его не возьмешь. На мамины причитания он ничего не ответил. Говорит одно и тоже, как и все родители. Да знает он, что он её сын, что все ради него... Неужели нельзя ничего более оригинального придумать? Наталья пишет: Наташа развернулась к столу. - Неси дневник. Посмотрим что там нового... Лёня молча встал, сходил в коридор, где он кинул свой портфель. Вот это было как раз совсем не страшно. Хотя мама там что-то говорила про две двойки... Ну можно сказать, что учительница ещё не выставила. - Вот дневник. - мальчишка небрежно положил дневник на стол, почти что кинул. А что они там надеются увидеть, если сегодня его в школе не было, а вчера было все в порядке?
Семён : Лёня Родионов пишет: - Ну сходи, если тебе делать больше нечего. - вырвалось у Лёни. Мол, испугом его не возьмешь. Сёма дернулся поймать мальчишку за ухо, но помешал кухонный стол оригинальной формы. Не зря он тогда возражал против покупки этого овального уродца. Ещё и коленку ушиб... - Это ты ремня сейчас так попросил? - тихо спросил Сёма, как только ребёнок вернулся с дневником. Папку понесло. Открыв дневник, он посмотрел на не до конца недели заполненные странички и с отвращением треснул тетрадкой по столу. Ты смотри... Почти книжка. Красивые сейчас дневники какие. Такой бы в жизни двойкой не замарал. В этом, кстати, двойки тоже не стояли. - Или не знаешь кто из нас здесь бездельник? А как тебе такой расклад: от избытка свободного времени возьмусь за тебя крепко и всякую субботу начну ум в задние ворота загонять? Сколько войдёт. А вместе с тем ещё вежливость, уважение к взрослым и старательность. Дело будет, сынок?
Наталья: Семён пишет: - Это ты ремня сейчас так попросил? - тихо спросил Сёма, как только мальчишка вернулся с дневником. "Ну вот, началось..." - вздохнула Наталья, хотя чего вздыхать, если сама спровоцировала, жаловаться начала... Пока Семен ворчал на сына, а Лёнечка недовольно сопел, взяла потихоньку дневник, чтобы тоже полистать. Однако ничего странного, не было. Аккуратным почерком выведены предметы на первые два дня, кое-где записаны домашние задания, на прошлой неделе "четверка" по алгебре... А на этой неделе пусто... - А что, на этой неделе у тебя ни одной оценки? - издалека спросила Наташа немного отрешенно. Никакого замечания в дневнике нет, да и про собрание ничего...
Лёня Родионов: Лёня прикусил язык. И зачем он только это сказал! Ситуация и так хуже некуда, а тут ещё он и папу разозлил. Новые язвительные слова крутились у него в ответ в голове, но чувство самосохранения заставило замолчать, хоть и хотелось безумно ответить отцу что-нибудь. Поэтому Лёня просто слабо усмехнулся в ответ и присел на свой стул, стараясь не смотреть на папу и по возможности изображать спокойствие, потому что нервы у мальчишки уже были на пределе и руки слегка похолодели от грозного отцовского тона. А тут ещё мама в дневник полезла... Наталья пишет: - А что, на этой неделе у тебя ни одной оценки? - издалека спросила Наташа немного отрешенно. Никакого замечания в дневнике нет, да и про собрание ничего... - Нам выставляют по окончанию недели. - лихо соврал Лёня. Впрочем, это он ещё давно придумал.
Семён : - Притих? - прищурился отец, оставив надежды на спокойный вечер, - Как не по делу вякать, храбрый, сил нет, а родителям сказать, что собрание в школе случая не нашел. Обветренные руки главы семейства сцепились в замок прямо посреди столешницы и замерли, шевелились только большие пальцы, потирая крупные плоские ногти. - Вот как будет, - нарушил гнетущую тишину отец через некоторое время, взяв с подоконника свой мобильник и делая большие паузы между предложениями, - На меня смотри, а не в пол. Я первый и последний раз отреагирую на такую ситуацию. Сейчас позвоню твоей учительнице и переговорю. Если окажется, что мы с мамой плохие родители, воспитывали тебя как-то не так, мало уделяли внимания, криво объясняли, как себя вести надо и не внушили необходимых азов, я тебя выпорю. Понял?
Лёня Родионов: Ну вообщем Лёню тоже прорвало... А что отец, как чуть что, сразу про пороть говорит? И что теперь, его судьба сейчас зависит от того, что скажет учительница? Да мало ли, что ей в голову взбредет сказать на ночь глядя? - Да, я понял. Понял, что если ты плохой родитель, то ты меня сейчас выпорешь, а также будешь меня по субботам драть от собственного же безделья. Конечно же, пап, я всё понял. Иди звони своей учительнице, если тебе так интересно её мнение. - попытался гордо и насмешливо сказать мальчик, хоть и вышло с некоторыми запинками. Ну вот, сказал и аж дух перехватило. Но теперь уже поздно рыпаться, слово не воробей, как говорится...
Семён : - Выговорился? - хмуро уточнил отец, наконец-то услышавший что-то кроме нытья. - А теперь номер учительницы продиктуй. Пожалуйста.
Лёня Родионов: - В дневнике. На первой странице написан. - сказал мальчишка, немного удивленно посмотрев на Семена. Затишье перед бурей? - Вот. - Лёня протянул дневник с открытой страничкой отцу. Чтобы ещё сильнее всё-таки не злить. Хотя уже поздно наверное.
Семён : Сёма взглянул на часы, прикидывая насколько покаянными должны быть произнесённые извинения, ни слова не говоря взял дневник, открытый на нужной страничке и удалился в гостиную. Папе внезапно ставшего известным хулиганом ребёнка оказались рады не смотря на поздний час. Семёну без военной лаконичности доложили о прегрешениях Лёни, расписав подростка как самое распоследнее хулиганьё и двоечника. Папка даже на минуту гордость почувствовал. Но не дольше. Поскольку вся "вопиющая" провинность уместилась в замочную скважину. Замочную скважину класса физики, куда мальчишка напихал спичек и залил клею, "чтобы сорвать урок". "Хулиган" был взят с поличным, клей и спички реквизировали, а ему, Семёну, теперь следует поскорее явиться в школу, чтобы исправить оплошность ребёнка, заменив личинку замка, о чем было записано в дневник рукой завуча. Приблизительно в том же месте, но страницей ранее физрук отметился с замечанием о матерщине, а учительницей английского был обозначен прогул. В дневнике таковых летописей не наблюдалось. Закончив длительную, беседу с педагогом, Сёма явился в кухню, открыл форточку, положил мобильный на подоконник, прикурил, пристроил дневник на угол стола и задумчиво уставился на сына. Стоял, смотрел, курил и молчал.
Наталья: Казалось, атмосфера в семье накалилась до предела. Лёнечка не хотел сознаваться в содеянном, предпочитая отмалчиваться и грубить отцу. Семен с телефоном ушел за разъяснением к классному руководителю. Теперь-то уж муж точно сможет разобраться в сложившейся ситуации и выведет мальчишку на чистую воду. Кинув на сына испепеляющий взгляд, Наталья занялась мытьем посуды. - Виноват? Сознайся! А он отцу грубить взялся! Вот зачем доводить до крайности? Ремня давно не получал? Зачем было папу сердить? Думаешь, что Марина Михайловна тебя сейчас ему расхваливать станет?... Когда Семен вернулся, на кухне воцарилась гнетущая тишина. Наташа, волновавшаяся наверное не меньше Лёни, присела на табуретку, ожидая, что скажет Семен...
Лёня Родионов: Наталья пишет: - Виноват? Сознайся! А он отцу грубить взялся! Вот зачем доводить до крайности? Ремня давно не получал? Зачем было папу сердить? Думаешь, что Марина Михайловна тебя сейчас ему расхваливать станет?... - И ты туда же. - обиженно просопел мальчишка маме в ответ. Честно говоря, от мамы он ожидал некоторой поддержки. За время ожидания Лёнька уже успел от нервов погрызть все ногти. Ну о чём так можно долго разговаривать? Неужели она ему ВСЁ рассказала? Тишина, наступившая по возвращению отца, была страшнее всего. Лучше бы сразу начал ругать! Нет, стоит, курит и молчит. Специально издевается что-ли? - Ну что? - робко проговорил мальчик, с беспокойством взглянув на отца.
Семён : Не сказать, что Лёнька был совсем прозрачным, но чувства его легко читались по лицу и фигурке. Если оставлял Семён подростка с дерзко задранным подбородком и трепещущими от гнева ноздрями, то вернулся к мальчишке с пылающими ушами и опущенной головой. В которой нестройной толпой метались перепутанные мысли. Сильнее всего, по глазам видно, напирала надежда. На то, что папка поругается, сходит в школу сменить замок, ну, пяток раз даст ремешком для порядка и отпустит. Одновременно, мечтая почесать вспотевшую за долгие двадцать минут ожидания спину, Лёнька решал стоит ли сейчас сопротивляться. С отцом это обычно не прокатывало, чуть рассерди и такого ремешка впорет, что на стену полезешь. Ещё и держать станет как-нибудь неудобно. Впору всех соседей воем оглушить. Но вот так покорно подставляться... Противно. - Ну что? - робко проговорил мальчик, с беспокойством взглянув на отца. - А то ты не знаешь... - отозвался папка и прикурил вторую сигарету от первой. - Замечания показывай. На тревожные взгляды жены Семён никак не ответил. Если бы она заступилась тогда, еще можно было бы перевести все в шутку, а теперь уже поздно грозиться "на будущее". Придется воспитывать.
Лёня Родионов: Семён пишет: - А то ты не знаешь... - отозвался папка и прикурил вторую сигарету от первой. - Замечания показывай. - Что? Какие замечания, пап? - первая реакция у мальчишки была защитной, хоть и совершенно бессмысленной в сложившейся ситуации. Конечно явка с повинной сейчас бы облегчила ситуацию в некоторой степени, но верить в то, что его тайна раскрылась Лёня не хотел. Он просто ещё раз с надеждой глянул на отца, понял, что дело пропащее и обреченно уставился в пол, морально готовясь к предстоящему.
Семён : - Не пойдёт, - как совсем взрослому ответил отец. Так он говорил со сменщиком дядей Серёжей, когда тот подкидывал его до дома и заходил на ужин: кратко, лаконично, исключительно по сути, - Выключай дурачка. Раньше надо было суетиться. Доигрался, дружочек, до порки? Не охота... Но стерпишь. Потому, что поступил, как трус - спрятался за отцовскую спину, заставил его краснеть и извиняться за двоих, да еще и замок этот... Мелкий пакостник. Сам себя так унизил. Сейчас и встать-то сразу не смог, небось, коленки дрожат. - Ну? - свирепо поторопил Родионов-старший, усаживаясь напротив и поставив на дневник прозрачное блюдце пепельницы.
Лёня Родионов: Да, без дрожи в коленках явно не обошлось... И без нервных кусаний губ тоже. Лёня в последний раз тоскливо оглядел родителей и вяло удалился из кухни, окончательно покорившись судьбе. Быстро достигнув пределов своей небольшой комнаты, он вытащил заботливо припрятанный дневничок из-за шкафа, присел на пол и стал нервно перелистывать странички, с отчаянием оглядывая учительские художества. И не лень им всё это записывать! Особенно насчёт мата... Ну мало ли ребят матом ругаются? Нет, обязательно Лёне надо было записать. Да и вообще, физрук однажды сам матом выругался. Лёня слышал. А про замочную скважину... Неужели папе правда придется идти ремонтировать? Минут через пять горестных раздумий мальчик всё же решился действовать и уныло поплелся на кухню. Зашел, молча положил дневник на стол и сел, опустив глаза, мысленно поклявшись, что никогда не будет так низко обманывать родителей. Всё-таки было очень стыдно.
Наталья: Семён пишет: - А то ты не знаешь... - отозвался папка и прикурил вторую сигарету от первой. - Замечания показывай. После небольшой перепалки с отцом Лёня удалился к себе в комнату. - Сёмочка, - накинулась Наталья на мужа, тихо шипя, чтобы не услышал ребенок, - Ты успокойся, не сердись... сильно! Себя вспомни в его возрасте! Все мальчишки шкодят... Как только на кухне снова появился Лёня со вторым дневником в руках, она замолчала, отвернувшись к окну, с трудом сдерживая слезы обиды. Вот только вчера Сёма с Лёнечкой ходили в футбол играть в соседний двор, как два равных человека, а сегодня вот уже не равные - один страшнее и главнее, а второй испуганно жмется к кухонному столу.
Семён : - Сёмочка, - накинулась Наталья на мужа, тихо шипя, чтобы не услышал ребенок, - Ты успокойся, не сердись... сильно! Себя вспомни в его возрасте! Все мальчишки шкодят... Ну правильно. Сама разворошила этот костёр, а теперь "Сёмочка"... - Шкодят, да не пакостят, - постно заметил папка и настроения своего переменять не стал. Зашел, молча положил дневник на стол и сел, опустив глаза - Постоишь, - тихо скомандовал Семён, по-хозяйски забирая принесённое. Второй дневничок тоже был нарядный, в жесткой обложке, обклеенной мягкими силуэтами автомобилей разных цветов. Внутри оказалось не менее красочно: нашлись и двойки, и замечания, и предупреждение о родительском собрании. Бегло просмотрев доносы, отец положил тетрадку перед собой и затушил сигарету. - Да, теперь я вижу, что Марина Михайловна права. Позволяешь ты себе действительно многовато. - заключил Родионов-старший, выпуская дым из носа, как сказочный дракон,- Когда успел распуститься? Не говорю про манеры твои, но английский прогуливать в шестом классе, еще додуматься нужно. Это же самое начало. Как догонять теперь? Кого обмануть думаешь? Для нас с мамой что ли учишься? Постарался бы, так смог. Сёма был уверен, что школьную программу писали далеко не для вундеркиндов и посему требования её точно не превышают пределы человеческих возможностей. - Что с замком за история?
Лёня Родионов: Семён пишет: - Постоишь, - тихо скомандовал Семён, по-хозяйски забирая принесённое. Лёня удивленно посмотрел на отца и с места не тронулся. Это ещё зачем? Для усиления морального давления? Ему и так достаточно... Семён пишет: - Да, теперь я вижу, что Марина Михайловна права. Позволяешь ты себе действительно многовато. - заключил Родионов-старший, выпуская дым из носа, как сказочный дракон,- Когда успел распуститься? Не говорю про манеры твои, но английский прогуливать в шестом классе, еще додуматься нужно. Это же самое начало. Как догонять теперь? Кого обмануть думаешь? Для нас с мамой что ли учишься? Постарался бы, так смог. - Я прогулял всего один урок английского. Я нагоню. Я буду заниматься, обещаю. -как можно более честно и уверенно попытался сказать мальчик. Семён пишет: - Что с замком за история? - Нуу... Я туда наложил спичек и клеем ещё залил. Ну мы с мальчишками сговорились...чтобы урока не было. Вот. Лёня бросил на мать взгляд, сожалеющий о содеянном, рискнул также посмотреть на отца, которому придется заменять эту дурацкую личинку, но уж стало очень стыдно, поэтому он просто опустил глаза и отрешенно стал разглядывать узоры на клеёнке, ожидая приговор.
Семён : Лёня удивленно посмотрел на отца и с места не тронулся. И получил в ответ абсолютно "каменный" взгляд, как любила говорить про Сёму лёнькина бабушка. Отцу она находила два эпитета. "Окаянный" если главе семейства приспичивало весело пошуметь и "каменный" в те минуты, когда ни шуметь, ни веселиться Семён не собирался. С бабушкой они жили тогда, когда сыну не исполнилось еще и пяти лет. Отец служил по контракту, пересылая молодой семье все средства и стараясь вернуться целёхоньким. Наташа металась между работой и подработками, а маленький Лёнька проводил все дни с бабой Верой на детских площадках, снабженный непременным набором формочек для куличей и большим желтым самосвалом. Была возможность отправить на пятидневку в сад, но Наташа не захотела. Потом отец, наконец, вернулся. Получил эту квартиру, переехали и у Лёньки появилась собственная комната, где мальчишка по началу боялся оставаться один и родителям приходилось подолгу вечерами сидеть с ним, читать книжки или что-нибудь рассказывать. Мама бросила вторую работу. Лёньке купили новый велосипед. И буквально на второй же день вопреки всем обещаниям кататься только во дворе, он выскочил на оживленный перекрёсток и устроил знатную заварушку, которую тогда они скрыли от мамы. Этот взгляд с тех пор у Лёньки ассоциировался с чем-то исключительно мужским. Для тех, кто понимает. - Я прогулял всего один урок английского. Я нагоню. Я буду заниматься, обещаю. - Это мы ещё проверим, как ты нагонишь. А за прогул неделю домашнего ареста. - Нуу... Я туда наложил спичек и клеем ещё залил. Ну мы с мальчишками сговорились...чтобы урока не было. Вот. - Видала пакостника, мать? Мы думаем, что он в учебное время гранит науки грызет, а он сам не учится и другим мешает. Не знает что ли, что есть вещи, которых нельзя делать по определению. Чтобы потом уважать себя возможность была. - Семён замолчал и выжидательно посмотрел на Наташу. Потом медленно встал, предложив ей занять его место, вертикализировал непослушного отпрыска, будто Лёньке было каких-то три года, приткнул к столу, заставив опереться на него ладонями и попутно больно прищемив мальчишке живот, забрал два стула и скрылся в коридоре.
Наталья: Семён пишет: - Видала пакостника, мать? Мы думаем, что он в учебное время гранит науки грызет, а он сам не учится и другим мешает. - А может его заставили? - попыталась заступиться за мальчишку Наташа, - Ты же слышал - они поспорили! - Но Семен уже ушел из кухни, и возможно, не расслышал ее слов.Наташа устало присела на единственный оставшийся стул на кухне, с которого только что встал Семен. Вздохнула и глянула на Лёнечку, с ужасом представляя, что его ждет. Хотела соскочить и побежать за Семеном, чтобы его остановить - ведь сынок уже все осознал, расстроен случившимся... Но догонять мужа она не стала, а глянула на понурого сына, который теперь был вынужден ожидать своей участи стоя, и несмело переминался с ноги на ногу. - Лёнечка, как же так? - тихо спросила Наташа, - Как ты мог испортить замок? Еще и клеем? Было очень стыдно, что ее сынок - ее Лёнечка, мог так по-хулигански поступить, совершенно не задумываясь о последствиях.
Лёня Родионов: Лёнька, конечно, в душе возмутился от такого бесцеремонного обращения с собой и предпринял некоторые попытки вырваться, правда совсем слабенькие и больше для вида, так что на отцовское решение установить его в нужной позе это не повлияло. Конечно же, он мог сейчас убежать, а лучше заплакать перед мамой, чтобы его помиловали, собственно это, он и хотел сделать в первые секунды. Естественно, такой расклад был бы безболезнен, но как бы потом его загрызла совесть? А Лёня, слава Богу, до этого додумался и решил держать ответ за свои поступки. Ну вообщем как получится... Наталья пишет: - Лёнечка, как же так? - тихо спросила Наташа, - Как ты мог испортить замок? Еще и клеем? Но мамины слова возымели на мальчишку обратное действие. От жалостливого маминого тона решимость как-то спала и слёзы стали подступать к глазам. Он постарался на маму не смотреть и пробурчал что-то вроде "Ну вот так", окончательно отвернувшись от неё и посмотрев в сторону коридора. Вроде сдержался.
Семён : Заставишь его, как же. Семь потов сойдет, - ворчливо думал Семён, оставляя стулья возле шкафа. - Упирается... На все у него свой ответ. Ты слово, тебе десять. В кухню он вернулся быстро, прихватив в шкафу неширокий и очень тяжелый ремень. Встретился с растерянным и испуганным взглядом сына. Только что такой решительный был. А теперь? Дошло вдруг, что это всё всерьёз и через минуту он снова окажется с голой задницей? И будет не только стыдно, но и больно. Очень больно. Не вытерпит точно, а на этот раз ещё и мама дома. Начнёт заступаться и неизвестно, что хуже… Или старая песня про "я больше не буду" всегда выручит? - Штаны до колен, - просто распорядился папка и зазвенел пряжкой, ухватываясь за неё покрепче.
Наталья: Конечно, доводить ребенка до слез она не хотела, тем более, что с этим мастерски справится папа... Семен вернулся достаточно быстро, сжимая в руках грозное орудие. Семён пишет: - Штаны до колен, - просто распорядился папка и зазвенел пряжкой, ухватываясь за неё покрепче. Наталья подскочила со своего стула, как будто эта фраза относилась к ней и метнулась к двери. Быть свидетелем наказания ребенка ей совсем не хотелось. - Кажется, мне пора... У двери она остановилась, глянув на сына, хотелось обнять мальчишку, поддержать его, понимая как ребенку сейчас страшно, но не рискнула жалеть его раньше времени. - Лёнечка... - только прошептала Наташа и перевела умоляющий взгляд на мужа. - Сёма... Хотелось сказать "полегче", "не сильно", но Семён-то лучше знает.
Семён : - Наташа... - устало отозвался глава семейства вкладывая в одно слово целую фразу. Почему-то они с женой иногда понимали друг друга не договариваясь заранее. Семён устыдился своего желания оставить жену на экзекуции, чтобы впредь она не сваливала на него воспитательные пустяки. Да, он за этим усадил её в уголок. Понадеялся, что Наташа смутится выходить мимо мальчишки "в позе". Вот грешен. Придется признать.
Лёня Родионов: Мальчишка печально оглядел орудие воспитания в отцовских руках. Выглядело нехило. Да и отцовский взгляд легко отделаться не предвещал. Аж мурашки по телу пошли... Семён пишет: - Штаны до колен, - просто распорядился папка и зазвенел пряжкой, ухватываясь за неё покрепче. Неужели началось? Лёня медленно, похолодневшими руками расстегнул ширинку, как вспомнил о присутствии мамы. Что, неужели придется перед ней и трусы снимать? Но впрочем, над этим вопросом он долго не размышлял, потому что мама через мгновение ретировалась из кухни, только успев о чем-то перешептаться с отцом. Слегка удивленно проводив взглядом маму с её быстрыми передвижениями, Лёня спустил штаны как ему было велено. И трусы тоже. Чем быстрее начнется, тем быстрее и закончится...
Семён : Хоть здесь все обошлось без споров. - Вот и умница, - похвалил отец, глядя на гордо выставленную под ремень задницу, и принялся корректировать позицию, - Теперь пяточки пошире, а личико пониже, ручками вот сюда. Так и стой. Лёнька наклонился над открытым дневником и всеми мурашками почувствовал, что отец положил ремень ему на задницу. А потом мальчишку ужалило. Больно. Даже не очень-то и терпимо. Отец сказал, что намерен купировать рецидивы жалоб из школы и похоже действительно это сделает. Такой порки на всю четверть хватит.
Лёня Родионов: Семён пишет: - Вот и умница, - похвалил отец, глядя на гордо выставленную под ремень задницу, и принялся корректировать позицию, - Теперь пяточки пошире, а личико пониже, ручками вот сюда. Так и стой. Назад уже пути не было и Лёня нехотя исполнил отцовские наставления. Как же унизительно... Всё-таки хорошо, что мама этого не видит. Почувствовав удар, Лёня дернулся и выдал негромкий стон. Боль была сильная, сильнее чем обычно. И сколько ещё таких ударов, а может ещё более жестких, ему предстоит перенести? Хотелось достойно вытерпеть и не позориться перед отцом. Но это у него вряд-ли получится...
Семён : За первым ударом последовали и другие... Мишень была совсем не велика, а порции жгучей науки отец умудрялся с каждым разом хоть капельку, но увеличивать. - Ну? Бууудешь врать ещё? - Буууудешь пакостить? - Уроооки срывать? - Отцууу дерзить? - Мааать расстраивать? - Материииться? - Яаа... - На всеее твои... - Худоооожества глядя... - Себеее такого... - Не позволяаааю. - А тебяааа кто за язык тянет? - Не дуууумал головой? - Отвечай заааадницей... - Уже с Луныыы... - Наверное виииидно... - Как полыхааает... Полыхало действительно знатно. Мальчишечья попа по цвету, быстро стала похожа на леденец на палочке за пятнадцать рублей. Наташка говорит, они "химические", но иногда берёт у метро, если дают на сдачу. Кожа горячая аж на вид. Лёньке приходилось туго. Что ни говори, а получать стоя намного больней. Нет никакой толковой опоры и тело само выгибается дугой. Вжаться в диван - это одно, а вжаться в твердую холодную столешницу, да ещё такой дурацкой формы, поди попробуй. Но мальчишке ничего не мог изменить, и лишь старался терпеть, всякий раз снова напрягая ягодицы в ожидании едкой боли.
Лёня Родионов: Также как и отец увеличивал силу ударов, мальчишка с каждым новым из них кричал все сильнее и сильнее, под конец уже забыв, что хотел достойно перенести это испытание. Стол он проклинал всей душой, особенно в те моменты, когда, пытаясь увильнуть от жуткой боли, он врезался в него. Ноги дрожали и Лёня уже еле держался на месте. Чтобы немножко облегчить свою позицию, он постарался опереться на стол локтями. Попа горела страшно, с каждым ударом боль становилась все нетерпимей и нетерпимей, слёзы уже текли сами собой, капая прямо на нравоучительно открытый дневничок. Сколько это ещё может продолжаться? - Ну хвааатит, пожалуйстаа. - проныл мальчик, впрочем без особой надежды.
Семён : Долго мальчишка не вытерпел. Первую пару ударов Лёнька ещё кое-как промычал и проёрзал, удерживаясь исключительно на упрямстве. Помогло то, что пальцы под живот подсунул и сам себе закрываться не давал. Но после очередной горячей вспышки выгнулся, дернулся и заорал в голос, возмущенно и жалобно. Руки вырвались из узилища и дернулись потереть нахлестанное место, но на полдороги вернулись на стол, не влажными ладошками, а тугими кулаками. Теперь молчать уже не получалось. Скулеж и всхлипы чередовались с воем и просьбами. - Хватит? - переспросил отец, взяв мальчишку за плечо и пригибая почти к самому столу, чтобы помешать размазывать сопли и слезы с мокрых щёк по предплечью школьной рубашки. Придумал носовой платок, тоже мне. - Ну нееет... Будешь знать, как пакостить. - В диверсааанты он подался! - Уроооки срывает! - Нннна! - И ещёоо! - Бууудешь отца позорить? - Бууудешь? - Взрооослым дерзить? - Родииителям врать? - Не слыыышу! Семён меж тем приноровился держать и хлестать Лёньку. С каждым разом у него получалось всё крепче и больнее. И злость появилась: на мальчишку, который расстроил своей трусливой выходкой, на жену, которой его угораздило подыграть с этим собранием, на себя, за то, что, как последний дебил, решил пацана за все сразу воспитать, а теперь уже и не остановиться. Выслушал жалобы, бровями подвигал, поорал, ремнём помахал... Родитель хренов. Затылок мальчишки вздрагивал от каждого удара, маленькие крепкие лёнькины ягодицы покрылись пурпурными разводами по уже существующему алому, уши покраснели, спина стала влажной, а ноги в какой-то момент начали непроизвольно поджиматься, так что он повисал на краю стола.
Лёня Родионов: Мальчишка дергался под отцовской рукой и вскрикивал при каждом ударе. Он потерял счёт времени и ему казалось, что наказание уже длится вечно. С новым ударом Лёня думал, что всё, больнее уже некуда, но у отца получалось с каждым разом ударять всё сильнее, тем самым заставляя отпрыска повышать громкость крика в соответствии с увеличением силы удара. Мальчик уже перенес часть своего веса на стол и теперь уронил на него и голову, тихонько плача. - Папа, ну пожалуйста, всёёё. Я понял, я не буду большеее. - прохныкал он в ответ на папины нравоучения. Чувство обиды захлестнуло Лёньку. Зачем папа его так больно бьет? Он же уже всё давно понял... А мама что? Сидит в комнате и слушает, как он кричит от боли? Неужели родителям совсем его не жалко?
Семён : Семён отпустил комок ткани на лопатках мальчишки за который все это время удерживал сына в нужном положении. Мальчишка перестал ёрзать, являя папке обречённое непротивление. Теперь только подвывал после каждого шлепка и, как заведённый, просил остановиться. А кто бы на его месте не просил? Под грузом осознанной вины и беспомощности. Больше никогда-никогда… Только Сёма знал, что будет дальше. Сейчас встанет, вытрет мокрые дорожки на щкеах тыльной стороной руки, покивает головой в такт последним отцовским нравоучениям, пряча мокрое лицо, выйдет и максимум через полчаса в соседней комнате раздастся приглушённый звук стрелялки, а английский так и останется позабыт. - Хорошо, что понял, - удовлетворённо кивнул отец, перевернув ремень, взял за сгиб, - А теперь запоминай... - Замок починишь сааам. Семёну едва удалось удержать мальчишку, что чуть не опрокинул стол, дернувшись от новых ощущений. Отец приостановился и посмотрел попала ли пряжка плашмя и не внешней стороной, с двумя довольно длинными штырьками. - Нормально. Жить будешь. - успокоил Лёньку взрослый, замахиваясь снова. - Завтра в школу идем вмееесте. Я куплю, что нужно днем и после уроков поставишь. - Двойки все испррааавишь. Проверю лично. - Марину Михайловну поблагодарииишь. Возится с вами и день, и ночь. - А ещё раз узнаю, что матерился, не тааак разговаривать буду... Рубцы вспухали один за другим. Их получилось ровно пять, друг под другом на правой ягодице. От стола доносились судорожные всхлипы и какое-то слабое поскуливание. - Запомнил?
Лёня Родионов: Семён пишет: - Запомнил? - Дааа. - жалобно проныл Лёнька. Ударов пряжкой он никак не ожидал, он вообще думал, что папка его уже отпускать собрался. Но нет, пришлось вытерпеть ещё целую порцию боли. Точнее даже целых пять. Ещё и Марину Михайловну благодарить за это! Сейчас, расбежался... Да и как замок этот чинить, он понятия не имеет. Мальчик тихонько разогнулся и стал тереть горячую и болящую попу, продолжая негромко всхлипывать. Украдкой обиженно глянул на папу и на злой ремень у него в руках. Вдруг из-за двери послышался шум приближающихся маминых шагов. Лёня быстро рванулся натягивать трусы.
Наталья: Оказавшись в комнате, Наталья машинально включила телевизор погромче и начала вглядываться в движущиеся картинки на экране, пытаясь понять смысл передачи. Однако удавалось это с трудом, мысли все время возвращались к мужу и сыну, крики и вопли которого становились все громче и громче. Наталья начала метаться по комнате, расхаживая взад-вперед, передвигала предметы с места на место создавая видимость бурной, хоть бесполезной деятельности. Наконец, больше слушать крики ребенка, и Наташа распахнула дверь кухни, увидев удручающее зрелище. Лёнечка содрогался в рыданиях, его попа покрылась багровыми и синюшными рубцами. Наталья выдернула ремень из рук Семена и ужаснулась. - Бить ребенка... пряжкой?.. Сёма... - разочарованно выдохнула она, не спуская мокрых глаз с мужа.
Семён : - Дааа. - жалобно проныл Лёнька. Мальчик тихонько разогнулся и стал тереть горячую и болящую попу, продолжая негромко всхлипывать. Украдкой обиженно глянул на папу и на злой ремень у него в руках. - Молодец. - искренне похвалил папка, чуть пожав уже не такое и узкое плечико подростка, - Боец! Нос вытирай... Ремешок брякнул пряжкой, когда отец потянулся положить его на стол. Прямо на дневник. Наталья выдернула ремень из рук Семена и ужаснулась. - Бить ребенка... пряжкой?.. Сёма... - разочарованно выдохнула она, не спуская мокрых глаз с мужа. Ух ты, что придумала, - ухмыльнулся про себя глава семейства, глядя на супругу, воинственно сжимающую ремень, будто курёнка душит. Натянуть что-либо быстро, да и вообще быстро двигаться, у Лёньки еще и завтра не получится, поэтому багровую задницу мальчишки маме увидеть удалось, хотя пацан постарался повернуться чуть боком, а Наташа отвела глаза. - А чем прикажете? - прищурился муж, закуривая и приваливаясь плечом к холодильнику. Надо заметить, что бытовая техника по размерам папке немножко проигрывала и облокачиваться приходилось аккуратно.
Лёня Родионов: Слегка смутившись, мальчишка всё же аккуратно натянул трусы, при этом поморщившись, а за ними и джинсы. А что делать, не сверкать же остаток вечера голой задницей! А мама молодец, у самой глаза сейчас на мокром месте, а сама его ругала, что мол ремня давно не получал. Могла бы и пораньше прийти... Семён пишет: - Молодец. - искренне похвалил папка, чуть пожав уже не такое и узкое плечико подростка, - Боец! Нос вытирай... Лёнька фыркнул. Отлупит, а потом хвалит. Наталья пишет: - Бить ребенка... пряжкой?.. Сёма... - разочарованно выдохнула она, не спуская мокрых глаз с мужа. Услышав мамин вопрос, Лёня с интересом и не без некоторого злорадства прислушался к родительскому разговору.
Наталья: С трудом отведя взгляд от сопящего и хлюпающего носом мальчишки, Наташа со всей строгостью, на которую была способна глянула на мужа. Семён пишет: - А чем прикажете? - прищурился муж Шутит все... - Лёнечка, иди скорей к себе в комнату, - попыталась выпроводить Наташа сына, прекрасно понимая, что скоро у него это не получится, - Иди, сейчас я приду... И переключилась на Семёна. - Что ему, ремня не хватило бы? - чуть слышно проговорила Наташа, чтобы Лёня не слышал этот разговор, - Что он у нас разбойник какой, что пряжкой его? Наташа оттолкнула плечом Сёму от холодильника и залезла в морозилку, вытаскивая пакет с замороженным фаршем. Говорят помогает...
Семён : С трудом отведя взгляд от сопящего и хлюпающего носом мальчишки, Наташа со всей строгостью, на которую была способна глянула на мужа. Сёма даже бровью не повёл. Не хватало ещё поссориться из-за детских шалостей. Колебаний по поводу верности своего решения у главы семейства не было. Не уверен - не делай. Уверен - делай до конца. - Что ему, ремня не хватило бы? - чуть слышно проговорила Наташа, чтобы Лёня не слышал этот разговор, - Что он у нас разбойник какой, что пряжкой его? Станет разбойником, поздно будет пряжкой лупить. - подумал муж, но вслух не сказал. Наташка сама понимает всё. Иначе бы не сбежала так поспешно. Её отталкиваний он вовсе не заметил. Увидев неподдельный интерес к происходящему на зареванной физиономии отпрыска, Семён сделал два шага, вынудив подростка отступить в коридор и закрыл перед его носом дверь. Уперся в нее спиной, заступив жене дорогу.
Наталья: Как вышел Лёня из кухни Наташа не заметила, но удовлетворенно кивнула, когда увидела, что они с Семеном одни. Мысли прыгали, сердце колотилось, а Наташа была зла на саму себя, что опять допустила такое наказание ребенка. И не просто допустила, а еще и Семена накрутила... Так бы поговорили, все выяснили и исправили Лёнечкину оплошность... С кем не бывает? Лёня бы все понял... Мучаясь уколами совести, Наташа сосредоточилась на мясе, пытаясь развернуть его дрожащими руками, а когда наконец отвлеклась от развертывания фарша увидела Семёна, преграждающего ей путь. - Сёма... Не курил бы ты на кухне... Вон, балкон есть... - Наташа неопределенно махнула рукой в сторону балкона в надежде, что супруг переберется туда, а сама Наташа уйдет в комнату к сыну.
Семён : Наталья пишет: Наташа сосредоточилась на мясе, пытаясь развернуть его дрожащими руками, а когда наконец отвлеклась от развертывания фарша увидела Семёна, преграждающего ей путь. - Сёма... Не курил бы ты на кухне... Вон, балкон есть... - Наташа неопределенно махнула рукой в сторону балкона Семён затянулся на полсигареты, выдохнул сизую тучку в сторону. Повисла пауза. Чего она распсиховалась? Теперь будет шуршать весь вечер и суетиться, а спать уляжется к самой стенке, свернувшись в комочек. - Садись, жена. Поговорить надо. - устало пригласил и кивнул на стул, - Садись, котлеты подождут.
Наталья: Наташа вздохнула и не менее устало опустилась на единственный оставшийся на кухне стул, положив ремень, до сих пор сжимаемый в руке, и фарш перед собой, и стала нервно растирать замершие пальцы.
Семён : Ну надо, а? Всегда терпеть не мог эти слова. С детства привык, что за ними обычно не следует ничего хорошего. Услышав такое, от отца, бывало, полдня маялся, гадая, о какой из проказ на этот раз дознались и сколько же теперь за это светит вечером... А нынче сам такими же оборотами... - Наташ, - обратился Сёма к рукам жены с розовыми короткими ноготками, как только убедился, сквозь витраж кухонной двери, что Лёнька отправился жалеть себя в детскую, а не греет уши в коридоре, - Ты чего завелась-то? К концу фразы он участливо смотрел в покрасневшие глаза супруги.
Лёня Родионов: Да, бесцеремонно выгнанный ребенок к тому времени уже был у себя в комнате и тихонечко плакал. Сначала Лёня, конечно, попытался что-либо подслушать, но родители говорили тихо, да и к тому же идеально спрятаться за дверью с витражами не получилось бы. А если застукают подслушивающим, будет очень стыдно. Тем более хотелось поскорей оказаться у себя в комнате и освободить хотя бы на время наказанную попу из одежды. Он на секундочку зашел в ванную, посмотрел в зеркало на результаты отцовской работы над его ягодицами. Пожалуй, так сильно Лёни ещё не доставалось. Он немного умыл заплаканное личико, впрочем совершив бесполезное действие, потому что когда он наконец достиг своей комнатки, новый приступ плача вновь охватил его. Мальчик лёг на кровать наказанным местом кверху и стал плакать, уткнувшись в подушку и стараясь делать это как можно тише.
Наталья: Наташа сидела спиной к двери, поэтому поняла что Лёнечка ушел только по удаляющимся шагам и скрипу двери в ванной комнате. Давно хотела попросить Семёна смазать дверь, да все дела, работа... Семён пишет: - Наташ, Ты чего завелась-то? Ну чего она завелась? Вот с чего Сёма взял, что она заведенная? Наташа вздохнула. Раз Семен говорит, наверно так и есть, ведь за годы супружеской жизни он досконально изучил ее привычки и логику. - Сёма... ты бы сел? - предложила Наташа мужу, потому что смотреть на него снизу вверх было не удобно. Уж если сели за стол переговоров, то нужно соблюдать определенные правила. Зря вынес стулья с кухни. - Сёмочка, понимаешь, - доверчиво-тихо начала она, - Я боюсь, что Лёнечка озлобится... Возраст у него такой начинается. Сложный. Родители ему другом быть должны... А мы ремнем... Не правильно это... Наташа с надеждой глянула на супруга.
Семён : Наталья пишет: - Сёма... ты бы сел? - Сёмочка, понимаешь, - доверчиво-тихо начала она, - Я боюсь, что Лёнечка озлобится... Возраст у него такой начинается. Сложный. Родители ему другом быть должны... А мы ремнем... Не правильно это... Два раза просить не пришлось. Семён затушил сигарету, убрал со стола пепельницу, фарш отправил в раковину... И через каких-то две секунды Наташа оказалась сидящей на столе в объятиях мужа, так и оставшегося стоять меж её разведенных коленей. - Зачем? Друзей у него и на улице полно, а родители должны быть родителями, - тихо заявил Сёма и поцеловал Наталью в шею, под ушком. - Авторитетными, мудрыми, желающими добра. - ещё три поцелуя уже смело перебрались на щеку, - Кроме нас его никто с жизнью не познакомит, Наташенька. Ты не волнуйся, золотце. Все пройдет. Перемелется. Справимся. Думаешь, я в его возрасте папки не боялся? До дрожи бывало. Идешь из школы и всю дорогу стараешься не показать приятелям, насколько из колеи выбит полученной двойкой. Болтаешь, а в голове только батин голос и звон пряжки. Ладони вспотеют, дыханье перехватит. В пору в слёзы... Рад-радёшенек, если мамка на смене. С ней-то стыдно, сама понимаешь. Сильные руки гладили и жену, будто ребенка, прижимали, ласкали, подбадривали. - Нормально это - ремнём пацана, Наташ. Должна острастка быть, пока не понимает сам...
Наталья: Наталья поддалась ласкам мужа, однако полностью погасить ее настороженность и нервозность ему не удалось. Мысленно она отвечала на каждый довод - Да, да, да! Семён как всегда во всем прав! Вот только... - Ладно, пусть уж так, чем как у Оксанки - сынок мямлей вырос, - заключила она слегка отстраняясь от мужа. - Или как у Ксюшки - настоящий уголовник растет!..
Семён : - И не говори, пробормотал муж, - зарываясь носом в её волосы, целуя в висок. Наташа не любит, когда от него пахнет сигаретами и сейчас Семён её нарочно не раздражал, легонько касаясь губами кожи на шее и ключице, нежно, стараясь не щекотать отросшей за день щетиной. Руки хозяйски забрались под кофточку к супруге и к прикосновению губ присоединились игривые пальцы. Как-то незаметно для себя Наташа скрестила щиколотки за поясницей благоверного и Семён нетерпеливо пододвинул фигурку жены к краю стола, от чего овальный подлец опять пошатнулся, едва не помешав. Впрочем, полагаю, все уже и так сообразили, что помешать Родионову-страшему получить нужный результат шатающийся стол точно не в силах, как и слабое шипение жены про "неспящего ребенка" и другие всякие "нельзя". - Ещё как зяяя, - самодовольно усмехнулся Сёма, прижимая Наташу спиной к стене и удерживая навесу, а заодно закрывая ей рот поцелуем, чтобы ребенок и впрямь не заинтересовался лишними звуками...
Наталья: Рядом с мужем Наташа чувствовала себя тонкой лианой в тени столетнего дуба, он давал ей все, что было нужно - поддержку, защиту, опору, но чего-то неумолимо лишал. Вот и сейчас, как ни была она возмущена произошедшим, перечить Семёну не осмелилась, да и не хотела. Он умел заполнить её день, её мысли и её тело... - Сёма... прости... - попыталась еще раз возразить Наташа и глянула на кухонное незашторенное окно, - Не время... Потом...
Семён : - Умм, - жена случайно укусила его за губу. Неудобно девочке. А цепкая. Так бедрами сжала, того гляди задушит. В жизни бы не подумал, что в Наташке огня столько. Если бы наверняка не знал. - Сейчас, звездочка. Потерпи минуту, - отреагировал заботливый муж и подсадил её повыше, одновременно дернув шнурок на спортивных домашних штанах и отодвинув какую-то хлипкую полоску ткани там, под круглой тугой попкой жены с задранной на талию юбкой. Какие на ней сегодня? - Сёма... прости... - попыталась еще раз возразить Наташа и глянула на кухонное незашторенное окно, - Не время... Потом... "Потом" не получилось, поскольку разжав ноги, Наталья оказалась как раз там, где нужно. Семён замер, оглушенный жаром и теснотой, прижимая к себе самую желанную и близкую женщину на свете, не давая ей двинуться. Вот она застонала и вздрогнула, ткнув его в бицепс острым подбородком, будто пришпорила. Муж шепнул ей в ушко ерунду, поцеловал в шею, и щелкнул по выключателю, слегка подкинув свою ношу, чтобы покрепче ухватить ягодички. Щиколотки снова сцепились у него за поясницей. Глаза супруги отражали свет окошек дома напротив и абсолютное одобрение его нахальных действий. Холодильник мерно и довольно урчал. Музыка с улицы задавала темп щедрым движениям. На вкус Наташка была, как тот самый химический леденец. Видно, зажевала один, пока психовала в заточении. И язык теперь, наверное, красный. А горячий какой... Жена вздрогнула еще раз. И ещё. задышала глубже. Снова... Выгнулась, пальчики впились ему в шею, голова запрокинулась. - Тцссс, - цыкнул Сёма и поймал её рот, с наслаждением проглатывая стон, почти рык. Жена затрепетала и обмякла, пристроив растрепанную голову у него на плече, и безвольно разжала бедра. Кажется, она что-то быстро шептала ему в ухо. Сёма не разобрал из-за шума в голове и хруста какой-то обидчивой плитки. Только чувствовал её жаркое дыхание. Муж снова позволил себе двигаться, опять подкинув Наташу повыше и зажав её так, что жена через раз дышала. Скоро ему приятно потянуло бедра. Ноги задрожали, предвещая их любви щедрый и красочный салют. В ушах зазвенело. Тело свела судорога и Семён провалился в бездну, без воздуха и звуков, цепляясь лишь за нее, за свою спасительную соломинку, свою сильную, смелую, умную, озорную, надежную, заботливую Наташку... Руки тянуло мягкое бремя. Лёгкие свело. Пришлось вдохнуть и открыть глаза. - Отпускаю, - хрипло предупредил Семён и поставил супругу на ноги, придержал за плечи. Наташка в отблесках чужих квартир казалась ещё ближе, ещё мягче и податливей. Муж нашел её руку, сцепил со своей в замок, поцеловал долго, уткнувшись губами и будто молясь, а потом прижал к сердцу. Так, чтобы она чувствовала каждый толчок под короткой синей майкой. - Ты здесь, Наташка. - прошептал, - Навсегда здесь. Спасибо тебе. Когда закончился поцелуй, свет уже снова горел, одежда главы семейства была в полном порядке, а на полу валялось два куска плитки. - Пора ремонт делать? - подмигнул Сёма, задернул шторку, зная какая Наталья скромница, и вышел на балкон покурить.
Наталья: Наталья машинально поправила занавеску на окне, наспех задвинутую Семеном и с интересом уставилась на плитку. Ремонт ремонтом, но вот как и когда она отвалилась от стены, осталось для Натальи загадкой. Затем она поправила волосы и одежду, глянув в призрачное отражение холодильника, и выскользнула на балкон вслед за супругом. Наташа подошла к нему сзади, обвила руками шею и прикоснулась губами к щетинистой щеке. - Сёмочка, - прошептала она ему на ушко, - Я в душ...
Семён : - А меня в этом доме уже в душ не зовут? - поинтересовался Сёма, выловив и прижав к себе худенькую супругу, опять целуя её в шею под ушком. Теперь она уже не была такой напряжённой, а сделалась податливой и сладкой, довольной, как сытая кошка.
Наталья: Семён пишет: - А меня в этом доме уже в душ не зовут? Наталья лукаво улыбнулась и ухватившись за майку, притянула его к себе: - Пошли, но пощады не жди... - Ой, - растерянно пробормотала Наташа. И пояснила, - Я к Лёнечке обещала зайти, а сама... Виновато улыбнулась, мягко вывернулась из объятий Семена, и послав ему воздушный поцелуй в сопровождении с нежным взглядом, Наталья тихо, не привлекая внимания сына, проскользнула в ванную комнату.
Семён : - Пошли, но пощады не жди... - Вот это деловой разговор, - отметил Семён, отправляя окурок далеко вниз, в тёмные заросли акаций и поглаживая узкую спинку жены. - Ой, - растерянно пробормотала Наташа. И пояснила, - Я к Лёнечке обещала зайти, а сама... - Могу зайти я, но за тобой должок, - и рука мужа легонько ущипнула правую ягодичку Наташи. Виновато улыбнулась, мягко вывернулась из объятий Семена, и послав ему воздушный поцелуй в сопровождении с нежным взглядом, Наталья тихо, не привлекая внимания сына, проскользнула в ванную комнату. - Уговооор... - протянул Сёма напротив двери ванной и направился к мальчишке, легонько постукивая себя по бедру дневником. Секунду поколебавшись, решил не стучать. Просто открыл дверь и вошел. - Мать считает, нам нужно поговорить.
Лёня Родионов: К счастью родителей, ребенок из своей комнаты не слышал ровным счётом ничего, несмотря на малые габариты квартиры. Слишком был поглощен собой и своими мыслями. Отплакавшись, он всё-таки вспомнил об уроках, про которые он соврал маме. Порылся в портфеле, изъял оттуда тетрадку по русскому и наскоро сделал упражнение, благо оно было одно и небольшое. Лениво пролистал учебник по истории, решив, что прочитает заданный параграф на большой перемене. Ещё же текст по английскому учить... Все равно сейчас уже время позднее и не усвоится ничего. С другой стороны, если учительница его спросит, а она ведь обязательно спросит именно его, получать третью двойку подряд, особенно после сегодняшнего вечера, как-то совсем не хочется. Лёня забрался на кровать с учебником и карандашом и стал стараться вникнуть в суть текстика, впрочем, без особой надежды на то, что он сейчас его выучит. Начавшиеся старания внезапно прервала открывшаяся дверь. Лёня даже вздрогнул от неожиданности. Семён пишет: - Мать считает, нам нужно поговорить. Мальчик слегка удивленно посмотрел на вошедшего папу. Ну чего ещё от него хотят?
Семён : На столе легкий беспорядок. Монитор пыльный с нарисованной в уголочке мордочкой. Раскрытый портфель у шкафа. В кресле джинсы комком. Два маркера в проходе видимо из рюкзака выкатились. На окне модель робота, выпрошенного в Центральном Детском Мире три года назад. Буржуйская игрушка, но прикольная. Все остальные давно по знакомым розданы, а этот стоит. Даже не пыльный. Пара постеров на стене. Гитара на подставке. Отец уложил влажный от слёз дневник на краешек стола, брезгливо перешагнул через маркеры и сел в компьютерное кресло. Судя по скомканному пледу, отпрыск не сразу обнаружил для себя безболезненное положение. И ревел, конечно. Вон, веки красные, нос натерт, пятна по щекам... - И я тоже считаю. - огласил очевидное папка, не без удовлетворения отметив, что пацан делом занят, - Ползи ближе. Лёнька после разборок имел свойство обходить отца по широкой дуге и сейчас Семён нарочно сел от него в противоположном углу.
Лёня Родионов: Семён пишет: - И я тоже считаю. - огласил очевидное папка, не без удовлетворения отметив, что пацан делом занят, - Ползи ближе. Лёнька кинул учебник с заложенным карандашиком на кровать и нехотя переместился поближе к папе, на кресло около шкафа, сдвинув из под себя скомканные джинсы. Ребенок был утомлен и говорить ему не хотелось. Осторожно взглянул на папу, пытаясь определить будет ли он сейчас чистить ему мозги или уже находится более в дружелюбном расположении духа. Последнее менее вероятно.
Семён : Ладно, ближе он уже не осилит. Ничего, мы не гордые. Кресло застрекотало по полу колёсиками и вскоре Лёнька оказался на расстоянии вытянутой руки отца. Внимательный взгляд взрослого был оценивающим. - "Иди звони своей учительнице" - передразнил пискляво Сёма и подался вперёд, упираясь руками в подлокотники кресла напротив, - Это что было, сынок?
Лёня Родионов: Лёня слегка вжался в спинку кресла и уставился на отца с каким-то робким возмущением в глазах. Что, мало ему что налупил, да? Чего ещё-то хочет сейчас? Что-то совсем обидно стало. Лёнька считал, что после произошедшего его должны совсем оставить в покое. Ну хотя бы до конца вечера уж точно. - Ничего. Что, опять бить хочешь?
Семён : Лёня слегка вжался в спинку кресла и уставился на отца с каким-то робким возмущением в глазах. Что, мало ему что налупил, да? Чего ещё-то хочет сейчас? Гадость какую-нибудь сделать. Чего же ещё хотеть родному отцу? Эвон, смотрит. Дай волю, зажмурился бы и сквозь стену просочился, чтобы только рядом не сидеть. Семён с трудом сдерживал презрение, в тайне больше всего боясь себе разрешить отчаяние. Махнуть на парня рукой. Отстраниться от воспитания, бросить дело, которое не даёт нужных результатов. Забыть, что за выполнение приказа отвечает тот, кто его отдаёт. У всех дети, как губки впитывают: что в семье, то и на уме. Этот же... В кого такая баба? Маленький ещё что ли? - Ничего. Что, опять бить хочешь? Подлокотники кресла жалобно грюкнули под папкиными ладонями. Отличная пощечина любому родителю. "Ты меня бьёшь." Сразу вся фигня из головы вылетает. И обиды, и жалость к себе, и надуманные прогнозы с тревогами. Только дело остаётся: ответственность и контроль. Это всего лишь ребёнок. Который не хочет и не осилит разговор на равных, как бы он не старался убедить всех вокруг в обратном. - Я тебя в жизни пАльцем не тронул. - сообщил Сёма, глядя мальчишке в глаза.
Лёня Родионов: Семён пишет: - Я тебя в жизни пАльцем не тронул. - сообщил Сёма, глядя мальчишке в глаза. - Да какая разница! Все равно же бьешь! Ну не бьешь, так порешь! Без разницы! Обличие Лёнька произнес чути ль не на повышенных тонах. Как какой-то мини-выплеск агрессии, от которого сразу же стало стыдно за свою несдержанность. Он взглянул папке в глаза, но уже более виновато. Всё-таки слишком много накосячил и получил за дело, а сейчас взял и раскричался. - Извини. Я понял всё. И перед учительницей я извинюсь, и замок постараюсь починить, и заниматься тоже буду. Просто... - Лёня хотел сказать что-то вроде "Просто мне тоже обидно", но прикусил язык, зная, как папа это всё не любит.
Семён : - Девка, - брезгливо выплюнул отец сквозь зубы, глядя на все эти метания, - Истеричная. Вы где-нибудь видели детей, которые не обижаются на наказания? Какое бы оно ни было справедливое и осознанное. Психология, физиология и химия все равно сделают своё дело. Не важно, выдрали чадо до синих рубцов или просто лишили телека - все равно надуется. Неприятное это дело - наказание. Так что добиться от папки уступок в этой области Лёньке удастся дай бог после армии. А раньше и начинать такой разговор не следует. - Сцены мне закатываешь? Посмотри, что сделал со мной, мерзавец? Так ничего плохого. Выпорол. За трусливый поступок. За недостойное поведение. Ты мой сын и пакостить тишком я тебя не учил. И врать не учил. - отец энергично кивнул на дневник. - Тебе, сынок, обмануть меня непросто. Я же таким, как ты, был уже. Думаешь, папа страшный? А из нас двоих ты себе куда больше моего угрожаешь. Ну выдам я тебе на орехи. Даже если люто, до синей задницы. Жизнь-то не испорчу. А вот ты на это способен: курево, прогулы, чужие яблоки, наркота... Интересно ведь. Ты ещё всех этих опасностей не осознаёшь. Вот я тебе и запрещаю. Будешь нарушать правила, буду драть. Семён потянулся и легонько приобнял мальчишку за шею, убрав непослушные светлые прядки за ухо и стирая красноту с горящей щеки. - И давай без истерик на будущее, раз уж ты портки носишь. Или в платье ходи и людей не путай. Лады?
Лёня Родионов: Семён пишет: - Девка, - брезгливо выплюнул отец сквозь зубы, глядя на все эти метания, - Истеричная. Лёня ошарашенно уставился на отца. Не ожидал он от него слов таких услышать... Надо было так папу разозлить. Всю отцовскую тираду он выслушал молча, внутри всё замерло и как-то стало... горько что-ли. И разрыдаться хотелось ещё как, но слова про девку, да ещё и истеричную, сильно задели за душу, так что Лёнька сдержался и запрятал обиду куда подальше. Ну а что ещё ему оставалось делать. Семён пишет: - И давай без истерик на будущее, раз уж ты портки носишь. Или в платье ходи и людей не путай. Лады? - Хорошо. Без истерик. - каким-то тусклым голосом произнес Лёнька.
Семён : - Вот и умник, - потрепал детё по щеке папка, - Но про улицу неделю даже не мечтай. А там посмотрим, как с английским будет. Да? Наташа, наверное, совсем не этого от своих мужчин ожидала... Только чего же тут можно придумать? Обыкновения замаливать "ременной" грех подарками и посулами Семён не имел. Ещё не хватало, под "отступные" подставиться. Лёнька не идиот. Живо сообразит, что вытерпеть лишка - только на руку. Тогда вообще никакого сладу не будет. Да и совесть папу после воспитания ещё ни разу не мучила. Горьковата пилюлька, но в малых дозах, по делу, парню необходима. Нечего и рассуждать.
Лёня Родионов: Семён пишет: - Вот и умник, - потрепал детё по щеке папка, - Но про улицу неделю даже не мечтай. А там посмотрим, как с английским будет. Да? Ах да, мало того, что задница болит, так ещё и дома сидеть неделю. Лёнька совсем помрачнел. - Нормально всё с английским будет. - пробурчал он. Ну да, только успокоился немного, сел текст попытаться выучить, нет, пришли, ещё сильнее расстроили. Плакать правда уже не хотелось, просто тоска какая-то внутри засела. И обида по совместительству. Как же без неё наказанному ребенку.
Семён : Лёня Родионов пишет: - Нормально всё с английским будет. - Верю, - открыто ответил папка, улыбнулся и встал, - Давай ручку, дневник подпишу.
Лёня Родионов: Семён пишет: - Верю, - открыто ответил папка, улыбнулся и встал, - Давай ручку, дневник подпишу. Всё что-ли? Лёнька тоже встал, немного поковырялся в портфеле, брошенном на полу, наконец нашел ручку и протянул её папе.
Семён : "Наказан ремнем" - скромно вывел Семён под замечанием завуча и подписался. Ручку оставил в раскрытом дневнике. Пусть просохнет. - Долго не сиди. Разбужу завтра. - предупредил он сынишку и вышел, - Доброй ночи.
Лёня Родионов: - Пока. - негромко сказал Лёня на прощание закрывающейся двери. Заглянул в раскрытый дневник и сначала даже глазам не поверил. Это что, шутка такая неудачная? Или он специально издевается? Лёнька было хотел броситься за папой вслед и потребовать объяснений, но быстро сообразил, что эта выходка окажется бесполезной и может быть, ещё сильнее усугубит положение. Может завтра замазки у девчонок попросить и никто не заметит? Хотя папа-то все равно посмотрит и увидит, что его надписи нет. Будет ещё хуже. Мальчик раздраженно кинул ненавистный дневник в портфель и возвратился на кровать, где был брошен учебник по английскому, но учеба не пошла и учебник отправился вслед за дневником. Надо будет шпаргалку завтра написать, англичанка все равно с места спрашивает, может и не заметит. Лёнька переоделся в пижаму и свернулся калачиком под одеялом. Несмотря на кучу беспокойных мыслей - как завтра извиняться перед учительницей и показывать ей дневник, как теперь его же прятать от одноклассников, которые то и дело, залезают без спроса в чужие дневники, чтобы посмотреть расписание и прочую ерунду, удастся ли завтра починить замок, а вдруг англичанка поставит ещё одну двойку и всё в этом духе, мальчик вскоре заснул.
Наталья: Наконец, приняв душ и расслабившись после трудового и эмоционально насыщенного дня, Наталья, укутавшись в махровый халат, вышла из ванной комнаты. С непокидающим ее чувством тревоги она подошла к двери Лёниной комнаты и прислушалась. Тишина. За дверью - ни звука. Наташа приоткрыла дверь, которая предательски заскрипела, чуть не разбудив ребенка. Женщина на цыпочках прошла в комнату. Поцеловала сына в светловолосую макушку, поправила сбившееся одеяло и выключила ночник, который привычно освещал комнату тусклым светом. Тихонько прикрыв за собой дверь Лёнечкиной комнаты, Наталья вошла на кухню. - Как он? - тихо спросила она Сему, - Вы помирились?
Семён : - А мы и не ссорились, - невозмутимо ответил Сёма стене. Папа собрал осколки и сейчас выкладывал мазайку, прикидывая, как все это будет смотреться, если склеить... На тот случай, если завтра купить такую же плитку не удастся. - С легким паром, - пристроил он последний кусочек и посмотрел на жену.
Наталья: Наташа благоразумно промолчала. Как же! Не ссорились они! Ей ли не знать, что Лёня теперь будет обходить папу стороной, дуться на них обоих и отсиживаться в комнате в гордом одиночестве. Наталья тихонько вздохнула, чтобы не досаждать своими переживаниями мужа, и подошла поближе, чтобы рассмотреть его мозаику. Семён пишет: - С легким паром, - пристроил он последний кусочек и посмотрел на жену. - Спасибо, - улыбнулась Наталья Семену, и поцеловала его в колючую щеку. - Отлично получилось! - кивнула она на кусочки керамической плитки, аккуратно сложенные на кухонном столе.
Семён : - А то, - гордо просиял Семён и притянул к себе жену, теперь уже не доверяя кухонному уродцу. Собственные коленки куда надёжней. После душа жена пахла, как булочка - кремом и теплом, а выглядела, как бутончик розы: свеженькой и нетронутой. Руки сами поползли прижать покрепче, огладить, насытиться её красотой. Нос упрямо ткнулся в затылок... - Наташ... А давай ещё дочурку придумаем, а? На тебя будет похожа, ладушка моя. Глазки ясные, щечки румяные, ручки проворные, сердечко доброе, заботливое... Помнишь, Лёнька какой смешной был? Про матерки никогда не забуду! - пообещал Сёма, задавливая хохот и крепче прижимая к себе супругу. История вышла волшебная. Лёньке исполнилось четыре года и на день рождения бабушка приехала. Чадо бабушку встретил и похвастался: - Ба, смотри какой я уже вырос большой! Я знаю 6 матерков!!! Бабушка удивилась и осторожно так: - Лёнечка, даже я столько не знаю... - Ну как же, вспоминай! Африка, Австралия, Америка...
Наталья: Наталья не заметила, как снова оказалась в крепких руках мужа. Обвила руками его шею, удобно расположившись на его коленях как маленькая девочка. Семён пишет: - Наташ... А давай ещё дочурку придумаем, а? Наташа только поцеловала мужа в ответ, пряча свою улыбку в густых вихрах Семёна. Она всегда мечтала о дочке. Может и сын поэтому такой получился - нежный, ласковый, добрый... - Вот Лёнечку выучим, женим, тогда и о дочке подумаем... Семён пишет: - Помнишь, Лёнька какой смешной был? Про матерки никогда не забуду! - пообещал Сёма - Да-да... - задумчиво протянула Наташа, погружаясь в радужные воспоминания. Занятная вышла история, хотя Лёнечка всегда отличался нестандартным мышлением.
Семён : - Ну, не хочешь дочку, будет сын, - по своему обыкновению решил за всех глава семейства, забросил легкую Наталью на плечо и гордо прошествовал в спальню. *** Утро оказалось морозным. Сёма даже пощадил Лёньку, оставив мальчишку досматривать цветные сны, вместо того, чтобы, как обычно, вытолкать во двор в одних шортах и облить ведром холодной воды. Впрочем, себе поблажек не сделал и сейчас постучал в дверь отпрыска и объявил подъем, вернувшись с утренней пробежки. - Подъем, штрафная рота, Слушай мою команду. Вертикализироваться, заправить койку и быстро в душ. Десять минут на всё. Лёнька знал, что при ограничении по времени лучше не тянуть резину, в противном случае есть все шансы испытать на своей нежной шкурке армейские воспитательные приёмчики.
Лёня Родионов: Семён пишет: - Подъем, штрафная рота, Слушай мою команду. Вертикализироваться, заправить койку и быстро в душ. Десять минут на всё. Лёня в полусне выслушал отцовскую команду, сначала совершенно не поняв, что от него хотят. И почему вечером, так не хочется спать как утром? Отсчитав себе ещё минутку, чтобы последнее мгновение понежиться в теплой кроватке, мальчик с неохотой встал и наскоро заправил постель. В конце концов сказано быстро, а не качественно. Согласно распоряжению Лёнька помчался в душ, где постарался сделать всё как можно быстрее, мысленно радуясь, что дело обошлось без обливаний на улице. Выйдя из ванной комнаты, направился в сторону кухни. Интересно, уложился он или нет?
Семён : Уложился. Как тут не уложиться-то? Дело плёвое и времени вагон. - С утречком. С добреньким. - оптимистично поприветствовал мальчишку папка, уже надевший форму и допивающий растворимый кофе с шестью кусочками сахара. - Омлет на плите.
Лёня Родионов: Семён пишет: - С утречком. С добреньким. - оптимистично поприветствовал мальчишку папка, уже надевший форму и допивающий растворимый кофе с шестью кусочками сахара. - Омлет на плите. - С добрым утром, пап. Лёня взял с плиты омлет и налил себе какао. Есть особенно не хотелось, но выбора не было, нужно было побыстрее позавтракать и бежать в школу.
полная версия страницы