Форум » В кругу семьи » Если в городе твоем снег... » Ответить
Если в городе твоем снег...
Татка: Если в городе твоем снег...
Татка: Евлалия Ардалионовна пишет: - Читай! Валя это любит, а бабушка у него не вечная. Так что буду сейчас тебя учить. - Или, если хочешь, можно разделить роли и читать по очереди. Татка немного напряженно покосилась на Евлалию. "Она думает, что я не умею читать что ли? Или надо читать с каким-то особенным выражением?" Она все же спустила ноги на пол, но всю среднюю часть туловища накрыла одеялом, открыла книгу и начала читать: В этом году мне исполнилось, ребята, сорок лет. Значит, выходит, что я сорок раз видел новогоднюю ёлку. Это много! Ну, первые три года жизни я, наверно, не понимал, что такое ёлка. Наверно, мама выносила меня на ручках. И, наверно, я своими чёрными глазёнками без интереса смотрел на разукрашенное дерево. А когда мне, дети, ударило пять лет, то я уже отлично понимал, что такое ёлка. И я с нетерпением ожидал этого весёлого праздника. И даже в щёлочку двери подглядывал, как моя мама украшает ёлку. А моей сестрёнке Леле было в то время семь лет. И она была исключительно бойкая девочка. Она мне однажды сказала: — Минька, мама ушла на кухню. Давай пойдём в комнату, где стоит ёлка, и поглядим, что там делается. Вот мы с сестрёнкой Лелей вошли в комнату. И видим: очень красивая ёлка. А под ёлкой лежат подарки. А на ёлке разноцветные бусы, флаги, фонарики, золотые орехи, пастилки и крымские яблочки. Моя сестрёнка Леля говорит: — Не будем глядеть подарки. А вместо того давай лучше съедим по одной пастилке. И вот она подходит к ёлке и моментально съедает одну пастилку, висящую на ниточке. Я говорю: — Леля, если ты съела пастилочку, то я тоже сейчас что-нибудь съем. И я подхожу к ёлке и откусываю маленький кусочек яблока. [/i] Татка подняла голову и сказала: - Знаете, а вот у нас в семье и у моих знакомых тоже дети наряжают елку вместе со взрослыми. А в книгах пишут что раньше это делали только взрослые и потом только пускали в комнату детей, чтобы они увидели елку и восхитились...
Евлалия Ардалионовна: - Наверное, потому, что в те времена новогодняя елка была самым красивым из того, что видели дети. Она была настоящим чудом, а чудо не создается собственными руками. - Впрочем, эти конкретные дети, похоже, больше интересовались пастилками, чем чудесами. - Продолжила она чтение: "Лёля говорит: - Если ты второй раз откусил яблоко, то я не буду больше церемонится и сейчас съем третью пастилку и вдобавок возьму себе на память хлопушку и орех. Тогда я чуть не заревел. Потому что она могла до всего дотянутся, а я нет. Я ей говорю: - А я, Лёлище, как поставлю к ёлке стул и как достану себе тоже что-нибудь, кроме яблока. И вот я стал своими худенькими ручонками тянуть к ёлке стул. Но стул упал на меня. Я хотел поднять стул. Но он снова упал. И прямо на подарки. Лёля говорит: - Минька, ты, кажется, разбил куклу. Так и есть. Ты отбил у куклы фарфоровую ручку. Тут раздались мамины шаги, и мы с Лёлей убежали в другую комнату. Лёля говорит: - Вот теперь, Минька, я не ручаюсь, что мама тебя не выдерет." Евлалия многозначительно обвела детей взглядом: - Ну, Валя, кто из нас читал лучше?
Валдис: А за Таткой было забавно наблюдать. Как она то тушевалась, то смущалась перед бабушкой, а сейчас вовсе сделала непонимающую мину, украдкой удивленно взглянув на Валдиса. Парень только успевал прятать усмешку в уголках губ. Да, запричитала, как она и умеет! Голос у Татки был звонкий, порой от восторга переходивший на надрывные нотки. Она читала быстро, словно хотела похвастаться перед бабушкой техникой чтения, но все же выразительно, с особым девчоночьим задором. Татка пишет: - Знаете, а вот у нас в семье и у моих знакомых тоже дети наряжают елку вместе со взрослыми. А в книгах пишут что раньше это делали только взрослые и потом только пускали в комнату детей, чтобы они увидели елку и восхитились... -Вот это совсем неправильно! Мы так с Игорем всегда наряжали елку вдвоем. Точнее я вешал игрушки, а он мне подавал их! Вот вообще дети должны во всем участвовать, я считаю,- Валдис решил, что в комнате ни на секунду не должна водружаться тишина. Мало ли...Может родители еще не закончили свои...бррр...дела.-Вот и готовить что-то к столу, и в очереди постоять за продуктами. Евлалия Ардалионовна пишет: - Наверное, потому, что в те времена новогодняя елка была самым красивым из того, что видели дети. Она была настоящим чудом, а чудо не создается собственными руками. - Впрочем, эти конкретные дети, похоже, больше интересовались пастилками, чем чудесами. -Нет, бабушка! Вот тут я не согласен с тобой! Чудо нужно создавать самому! Сначала думать о нем, созерцать, а потом воплощать его посредством своих сил!-поумничать перед бабушкой было вообще святым делом, а потребность подростков опровергнуть все догмы всегда давала почву для каких-то новых мыслей. - И кстати, это нормально, про сладости. Вот мне папа рассказывал, что в детстве он всегда в театре сидел и ждал антракта, чтоб отправится в буфет и купить там всяких вкусностей, которые не валялись на прилавках. Это сейчас нечем нас удивить,- он сладко зевнул, осознавая, что действительно даже не ждет никаких новогодних подарков- ничего не нужно и не хочет. Вот только если б Татка...Да...Вот это был бы подарок... Настоящий поцелуй, как это там..."по- французски"... Бабушка продолжила чтение, и это моментально отвлекло Валдиса от " лишних" желаний. Да, ее голос- немолодой, но всегда бодрый, с нотками юмора, настолько тонко отражал настроения детей, что снова представлялось, как и она была маленькой, радовалась елке, пастилкам и подаркам. Евлалия Ардалионовна пишет: Евлалия многозначительно обвела детей взглядом: - Ну, Валя, кто из нас читал лучше? - Конечно, ты , бабушка! Но Татка тоже научится, как ты- в лицах,- он весело подмигнул Татке.- Ой, какая смешная ты, накрытая одеялом- прям, как пингвин или как тетерка под сугробом! Глаза уже стали слипаться. Валдис так уютно пристроился в бабушкиной постели, что никак не хотелось выбираться оттуда. - Бабушка,- заныл он, утыкаясь носом в подушку,- ну, бабулечка...Я тааак устал...Иди в мою комнату, а я уж тут почти заснул.
Эмилия Робертовна: Эмма все же надеялась получить от мужа утвердительный ответ. Получить его обещание, что он не будет! Но дождалась этого только наполовину. Головой она понимала, что Андрей поступает сейчас честно - не обещает ей того, в чем неуверен. Все его доводы она выслушала молча и лишь тихонько вздохнула и скатилась опять мужу под бочок. Дисциплина в закрытой школе Валдиса чуть ли не спартанская и Андрей считает, что все это идёт ему на пользу. Хорошо, пусть будет так. И тут она изменить ничего не в силах, но окружить любовью и лаской сына, когда он находится дома - это она может! Пускай он хоть в это время будет защищен от строгого воспитания. - Игорек вернётся через неделю, - Эмма прикрыта глаза, почему то стали тяжелыми веки. - Как обидно, что все так получилось. Старший сынок уедет, вернётся младший. Они даже не встретятся. А мне так хотелось бы, чтобы мы все были вместе. - Но ещё неизвестно, как Игореша отнесется к Тате. Знаешь, ведь у детей, бывает, проявляется ревность! То все внимание Вальди было ему, брату, а то теперь оно все принадлежит девочке, - Эмма снова украдкой вздохнула. Прав Андрей. Дети подрастают и вместе с ними подрастают и проблемы. - И все же у нас с тобой замечательные дети! - мурлыкнула она. - Наверное, мы могли бы подумать и о третьем сыне.
Андрей Витальевич: Эмилия Робертовна пишет: Наверное, мы могли бы подумать и о третьем сыне.- А вот давай сейчас и займемся этой проблемой! И Андрей прижал жену к себе.
Евлалия Ардалионовна: Валдис пишет: - Конечно, ты , бабушка! Но Татка тоже научится, как ты- в лицах,- он весело подмигнул Татке.- Ой, какая смешная ты, накрытая одеялом- прям, как пингвин или как тетерка под сугробом! Глаза уже стали слипаться. Валдис так уютно пристроился в бабушкиной постели, что никак не хотелось выбираться оттуда. - Бабушка,- заныл он, утыкаясь носом в подушку,- ну, бабулечка...Я тааак устал...Иди в мою комнату, а я уж тут почти заснул. - Могу представить себе лица твоих родителей, обнаруживших утром меня в твоей комнате. Причем без тебя и без девочки. - А потом заставших вас с Таей в моей! - Нас то тогда бабушка... застала, могу себе представить, если бы папа! - Сама не заметила, как сказала лишнее Евлалия и тут же решила замять эту тему: - Давай-давай, вылезай! А я вам пока про галоши почитаю. Тая послушает, а ты подумай, во всем ли хорошо вел себя сегодня за, то есть под, столом. Конечно, я, возможно, ошибаюсь, но если нет и это заметила не только я! - Тогда всем будет спокойнее, если ты завтра сможешь отшить отца фразой "а бабушка меня уже за это выпорола", подумала про себя бабушка и красноречиво посмотрела на все, конечно, понимающего внука. Сколько уже раз спасала она таким образом его от отцовского наказания, и не сосчитаешь.
Валдис: Ну, кто ж уступит? Конечно, не получится...Еще и родители дома. Хотя Валдису действительно было просто влом вставать и тащиться в свою комнату в состоянии полудремы. Евлалия Ардалионовна пишет: А я вам пока про галоши почитаю. Тая послушает, а ты подумай, во всем ли хорошо вел себя сегодня за, то есть под, столом. Конечно, я, возможно, ошибаюсь, но если нет и это заметила не только я Валдис решил все же отваливать, чтоб не заснуть тут взаправду, да и следующий день предстоял муторный. - Да что, бабушка? Я- под столом? Вроде до такой степени не напился,- рассмеялся Валдис, не понимая, о чем она говорит. -А что там у вас с дедушкой было? Любовь, что ли? Хотя, это логично, вы же поженились, папочка мой родился...Вот и мы с Таткой потом... Он игриво подмингул девчонке. -Ну, если , конечно, научится слушаться и все правила соблюдать, да, Тат? Ты ж научишься? -А что, бабушка, ты так папу своего боялась? -удивился Валдис, с трудом вспоминая прадедушку- предобрейшего тихого старичка, вечно путавшего его со своим маленьким Андреем. -А бабушки на то и нужны, чтоб спасать нас от строгих пап, правда же? Он сел на корточки сзади бабушки и нежно обнял ее за шею. Немного еще поболтав, он все же отправился к себе. В коридоре остановился, прислушался. Так...как там мои? Обо живы, я надеюсь? Потом специально сильно оттолкнул банкетку. Типа, тут еще не все спят, соблюдайте приличия, милые родители.
Евлалия Ардалионовна: - Вот так, Тая, как о поведении под столом заговорили, так сразу же ветром и сдуло! - Улыбнулась Евлалия. - Ну ладно, будем надеяться, что кроме меня и тебя никто ничего не заметил. - Папа... нет, я его не боялась, но наказания боялась, конечно. - Сейчас смешно вспоминать, как расстроенно, растеряно и вместе с тем старательно он все это готовил и уговаривал лечь. А потом сам охал после каждого стежка ремешком или розгой. - Самое трудное было не проронить ни слезинки, а то на него потом больно смотреть было.
Татка: Евлалия Ардалионовна пишет: Евлалия многозначительно обвела детей взглядом: - Ну, Валя, кто из нас читал лучше? Валдис пишет: - Конечно, ты , бабушка! Но Татка тоже научится, как ты- в лицах,- он весело подмигнул Татке.- Ой, какая смешная ты, накрытая одеялом- прям, как пингвин или как тетерка под сугробом! Слава богу, никто не стал Татку оценивать...И так уж непросто быть в чужой семье, где требуют укоротить юбку а потом учат читать! -Ага! Я пингвин! И тетерка под сугробом! - хотя никогда она не видела тетерку, но слово смешное. Валдис заторопился к себе в комнату, Татка пожелала ему спокойной ночи и помахала ладошкой. Послать воздушный поцелуй не посмела. А бабушка Ляля немного продолжила про поведение "под столом" Татка скромно потупила глаза, не желая вдаваться в подробности. Она вытянулась под одеялом и стала слушать рассказ Евлалии про наказания в её детстве. Евлалия Ардалионовна пишет: - Папа... нет, я его не боялась, но наказания боялась, конечно. - Сейчас смешно вспоминать, как расстроенно, растеряно и вместе с тем старательно он все это готовил и уговаривал лечь. А потом сам охал после каждого стежка ремешком или розгой. - Самое трудное было не проронить ни слезинки, а то на него потом больно смотреть было. Татка покраснела и не смела поднять глаза. Но потом, понимая, что в этой семье порка - явление обыденное, да и она сама в интернате уже узнала, чтО это такое, не сдержала любопытства и спросила: - То есть, папа Вас все-таки больно стегал, хотя и жалел и долго готовился? и вы значит очень стойкая, раз могли не проронить ни слезинки. У меня так ни разу не получилось, - тут она смутилась по-настоящему и нырнула с головой под одеяло.
Евлалия Ардалионовна: - Больно, но не жестоко. Он считал себя обязанным делать это больно, такое было время. И очень переживал из-за этого. - Тем более, что я вовсе не была стойкой и сдерживать слезы толком не умела. - Зато, проснувшись утром, я никогда не находила на своей коже ни полосочек от розг, ни покраснения от ремня. За ночь все проходило совершенно, да я бы и не выдержала такой удар, чтобы не прошло. - А плакала больше от того, что ждала остановки, а папа или мама все стегали и стегали попу. Иногда казалось, что это никогда не кончится. - В общем, ревела от разочарования, а не от боли. А они считали, что все надо делать как следует и, если уж дочь неженка, то драть ее надо долго. - Бывало минут по десять, наверное!
Татка: Татка вынырнула из-под одеяла и с огромным сочувствием посмотрела на бабушку: - Меня ни мама ни папа никогда так не стегали, чтобы целенаправленно и по голой попе. Могли иногда шлепнуть в сердцах, но не раскладывали, как у нас в интернате. - В за что Вас наказывали родители ремешком и даже розгой? - вечный вопрос каждого ребенка "ЗА ЧТО?" не мог остаться неозвученным. Она откинула одеяло с плеч, и приподняла голову, опершись на локте. Она смотрела на пожилую женщину во все глаза. И видела в её лице сейчас черты девчонки, чем-то очень напоминающей Валдиса. "Вот ведь, и она не всегда была такой старой теткой." - А вы носили две косички или одну, как я? - сам собой вылетел вопрос.
Евлалия Ардалионовна: - Одну, Тая, а наказывают не "за что", а "для чего". - Много для чего: чтобы не ленилась, держала осанку, была аккуратно одета, хорошо навела порядок в доме, соблюдала этикет, красиво и грамотно писала. - Если что-то не получалось, например, не лениться, маме и папе приходилось меня пороть. - И ведь. когда ложишься, еще точно не знаешь, за что и сколько. Вроде уже все вспомнили и хорошо уже отстегали, думаешь, сейчас все. Но нет! Оказывается, что сутулилась вчера в гостях, присадила пятно на фартук, не вытерла пыль с верхней полки и грубо ответила бабушке, когда она спросила, не замерзла ли я без шапки. - Вот тут уж не захочешь, а пустишь слезу!
Татка: "Какой ужас...Ложиться, оголять попку и не знать, сколько ударов и не знать, что вдруг вспомнят ни с того ни с сего какое-нибудь пятно! Это ведь страшнее всего - быть неуверенной в завтрашнем дне! Ну...то есть в следующей минуте!" - Мне Вас очень, очень жалко, Евлалия Ардалионовна! В какое тяжелое время проходило Ваше детство! У нас в интернате не так! Нам сразу говорят - наказываю за уход с территории, или мол за драку, и получишь столько -то ремней или розг. Я считаю, что это это не так жестоко! - Татка уже сидела на кровати и с каким-то отчаянием сообщала, видимо самой себе, что их в интернате воспитывают вполне справедливо. Несмотря на волнение, хотелось, чтобы закончился этот длинный-длинный день. Татка вздохнула и улеглась, поправив подушку. Но на бабушку она продолжала смотреть. "Дааа, осанка у неё шикарная!"
Евлалия Ардалионовна: - Ну что ты, не надо меня жалеть, тем более тебе! Ведь я была в руках тех, кого любила и кому полностью доверяла. А ты вынуждена покоряться чужим и даже неприятным тебе людям. - Самую долгую и трудную порку я бы не променяла на едниственный удар, который получаешь ты. - И если я плакала, то только потому, что рядом были люди, которые могли разделить со мной эти слезы. Которым было больно точно так же, как мне самой. - А ненависть не рождает слез, Тая. И плакать гораздо легче, чем ненавидеть. - Пожала она руку девочке. - Говорят, надо прощать. Но, наверное, прощать надо сразу. Прощая людей через годы, мы предаем себя и тех, кто теперь оказался на нашем месте.
Татка: Евлалия Ардалионовна пишет: - А ненависть не рождает слез, Тая. И плакать гораздо легче, чем ненавидеть. - Пожала она руку девочке. - Говорят, надо прощать. Но, наверное, прощать надо сразу. Татка в ответ тоже крепко пожала руку новой знакомой. На глаза навернулись непрошеные слезы.... - Знаете, а у меня ненависть только вначале, когда очень больно. А потом кроме боли уже ничего не чувствуется и думаешь, быстрей бы закончилось все. Ну и ...нам ведь четко говорят с начала, за что наказывают. И приговаривают: "запомни, запомни" И только одна мысль стучит - нет, никогда больше, ни за что! - А насчет прощать - так я сразу и прощаю, потому что у нас и так ясно, что накажут, и поэтому радуешься, что наконец-то все закончилось. Как-то так.... - У вас так красиво, - мечтательно протянула девочка. Ей хотелось уйти от грустной темы. - И еще мне очень хочется спать, - немного виновато сказала она бабушке.
Евлалия Ардалионовна: - Если есть ненависть, нет наказания, девочка моя. - Обняла Таю Евлалия. - Впрочем, можно просто забыть, что они люди и воспринимать их как явление природы, с которым надо мириться. Стало холодно - надень шубу. - Не можешь выбросить человека в окно, старайся не злить. А вообще очень плохо все это. - Напиши мне список, кого ненавидила, я постараюсь как нибудь от них избавиться. Валька то не признается. - А у нас да, красиво. И спать действительно уже пора. - Зевнула и тут же отключилась Евлалия.
Эмилия Робертовна: Эмма проснулась от шорохов в спальне. Приоткрыв веки и глядя сквозь ресницы наблюдала за тем, как Андрей, стараясь ее не разбудить, собирался на работу. Она иногда позволяла себе вот так, притворяясь спящей, смотреть на мужа, зная, что он этого не видит. Позвать бы его сейчас к себе и продолжить то, чем они занимались вечером, но муж уже вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Эмма перевернулась на другой бок, прислушалась. В квартире тихо. Дети со свекровью еще, видимо, не проснулись. И правильно, у детей каникулы, можно поваляться утром подольше в постели. Поднявшись с кровати Эмма запахнулась в свободный халат и отправилась в душ. Утро начинается! Вернувшись в спальню уже совсем бодрой, с навьюченным на голову тюрбаном из полотенца она достала из шкафа белье и домашнее платье, в котором не стыдно было показаться и на улице в летнем кафе и принялась одеваться. Мокрые волосы уже свободно окаймляли лицо, сейчас она их уложит феном, наведет макияж и можно будет отправляться на кухню, готовить детям завтрак. Сегодня она сама этим займется! Стоя в нижнем белье и уже собираясь набросить на голову платье Эмма поймала свое отражение в зеркале, невольно скользнув взглядом на свои бедра. - Оххх... - тихий вздох вырвался сам собой и она шагнула к зеркалу ближе, поворачиваясь к нему спиной и старась разглядеть то, что увидела, получше. Одной рукой Эмма придерживала платье, а второй потянулась к выглядывающим из под трусиков тонким следам, которые были видны с обеих сторон ее округлостей. И как же она их не почувстовала в душе? Коротко зашипев, когда надавила на одину, наиболее сочную ярко- красную полосочку, Эмма горестно вздохнула. То, что случилось с ней вчера, могло бы сойти за ночной кошмар, если бы не вот эти доказательства тому, что все это случилось на самом деле. И как же теперь она будет сидеть за столом, на стуле? Ведь стул - это не мягкая кровать, сидя на которой Эмма почти не чувствовала боли...
Валдис: Валдис вытянулся на своей родной кровати в обнимку с белкой и изрядно потрепанным старым зайчонком, но, несмотря на усталость, сон не шел. Сказалось перенасыщение эмоциями, особенно тревогой за родителей. Уж не сбились ли они с пути? Или вечное отсутствие детей дома толкает их на странные неприличные методы борьбы со скукой? Надо бы дать им понять...что сон у юных влюбленных обычно чуткий и вообще- в доме- девица! Хлопнувшая дверь разбудила Валдиса. Он сел на кровать, жмурясь от на редкость яркого зимнего солнца. Ага, значит, мороз на улице. Нет, Татку выгуливать все равно придется...А папа ушел... Этот факт всегда и радовал и огорчал Валдиса. Он часто смотрел на него, и странный вывод тут же приходил в его голову... " И с тобой -не жизнь, и без тебя- не жизнь..." Выскользнув в пижаме в коридор, прислушался- мама сушила волосы феном. Ну, значит, все в порядке. Быстро умылся и, пока не встали бабушка с Таткой, а так же тятя Галя, решил узнать...Да узнавать -то нечего...Просто немного понежиться в ее объятьях, как в детстве. Отец не любил этого, а сейчас уже и не позволял. Но ведь всего несколько дней- и снова разлука. Валдис, как обычно, не постучав, приоткрыл дверь. Нет, то , что отразило зеркало, не поддавалось никакому пониманию. Он даже сильно зажмурил глаза. Резко открыл. В другое время мальчишка был бы уверен, или сослался бы, что это какая-нибудь аллергия. Но сейчас, проучившись несколько месяцев в интернате, он ни с чем не мог спутать эти вспухшие красные полосы. И это на теле его мамы! О боже...Неужели?.. -Мам...-Валдис тихо окликнул ее, специально повернув голову к окну. -Можно к тебе? Да, утро и вчерашний вечер в родной доме. И не расслабиться, нет, не почувствовать себя свободным и здесь. -Доброе утро, мамочка, -не дожидаясь приглашения, он подошел к ней, всматриваясь в ее глаза. -Как спалось? Нет, не опухшие...И взгляд , как обычно, светлый. Но это уже индивидуальная особенность...
Татка: Евлалия Ардалионовна пишет: - Напиши мне список, кого ненавидила, я постараюсь как нибудь от них избавиться. Валька то не признается. Татка задумалась. "Зачем ей список моих учителей, которых я ненавидела? Нет, пусть пишет ей такой список её Валечка. Истинная леди не будет рассказывать такие интимные подробности о своих наставниках малознакомому человеку" - пафосно подумала Татка и проваилась в сон. Проснулась она рано, бабушка спала. Татка накинула халатик и выскользнула в коридор. А по коридору бегал туда-сюда странный жужжащий ...зверь- не зверь, машинка- не машинка....причем он бегал как-то не совсем системно, то вдоль стенки, то наискосок, то возвращался обратно, но довольно разумно!
Эмилия Робертовна: Эмма вскинула взгляд на знакомый родной голос и поспешно отступила от зеркала, уводя от него свое отражение вчерашнего стыда. Так же поспешно нырнула в платье, не отводя своего взгляда от глаз сына, пытаясь понять, успел ли он что - нибудь разглядеть или нет. - Доброе утро, сынок, - Вальди вел себя, как раньше. Зашёл поздороваться, пожелать ей хорошего утра, значит ничего не видел. Эмма еле заметно облегченно выдохнула и, протянув руки, приобняла сына, притянув его к себе. Чмокнула в щеку. - Спалось отлично, - улыбнулась она ему. - Надеюсь, что и тебе тоже, - это был не вопрос, а утверждение. Разве дома может быть плохо, когда столько времени проведено вдали от него. - Скоро, чтобы поцеловать тебя мне придется приподниматься на цыпочках или тебе наклоняться ко мне, - она шутливо въерошила сыну челку. - Ты подрастаешь очень быстро. Или мне так кажется?
полная версия страницы