Форум » "Ромашкино" » Рецепт подсказал. » Ответить
Рецепт подсказал.
Семён:
Ответов - 52, стр:
1 2 3 All
Семён: Ну "мама", так "мама". Во всякой избушке свои погремушки. К себе придешь, так две найдёшь. Сёма невозмутимо наблюдал, как побелевший с лица пацан подтаскивает к середине залы высокую узкую лавку. Ольга сорвалась с места, бросилась к той двери, из-а которой недавно раздался крик. - Семен! - Проходи, Олюшка. Садись, где нравится тебе. Отрок почти готов.
Кирилл: Кирилл ничего сверхъестественного и обнадеживающего не ждал.То, что ему предстоит вынести-было очевидно.Это все предстало перед его глазами-прутья, лавка, сильная мускулистая рука дяди Семена...Парень храбрился изо всех сил...Дрожащими руками он вытянул лавку на середину комнаты...Тем не менее в глубине души тешилась крохотная надежда на чудо...Ведь хочется верить, что в последний момент что-то перевернется, изменится в твоей судьбе, и хватаешься за эту надежду до последнего вздоха. От материного возгласа еще больнее защемило в груди.И виноват перед ней...И так испугался..И ее напугал... При ее появлении стало и легче и тягостнее...Как это все будет? Более стыдно, но не так страшно.. Семён пишет: Проходи, Олюшка. Садись, где нравится тебе. Отрок почти готов. А тут еще дядя Семен так буднично и даже несколько иронично "пригласил" мать в свидетели...или в зрители...Мда...Положении хуже некуда... У Кирилл уже слезы навернулись на глаза от нахлынувших переживаний за весь этот день. В голове поплыли картинки из жизни: противные мелкие мальчишки, спорящие с ним, их вопящие бабки и матери, тыкающие отцовскими часами почти в самое его лицо, слезы мамы, Семен , так радушно их встретивший...А сейчас будут только боль и стыд... -Мама,-робко начал Кирилл,-ну зачем это?..Я ж и вправду не хотел...Прости, пожалуйста... Потом перевел взгляд на мужчину.Хотел было что-то сказать..Да слова застряли где-то в горле, и слезы предательски задушили , застилая глаза прозрачной пеленой, из-под которой уже ничего не было видно.
Семён: -Мама,-робко начал Кирилл,-ну зачем это?..Я ж и вправду не хотел...Прости, пожалуйста... Потом перевел взгляд на мужчину.Хотел было что-то сказать..Да слова застряли где-то в горле Н-даааа... Перебор со спецэффектами. Кто боится порки, считай, уже выпорот. Сёма оставил облюбованные веточки и подошел к пацану, чуть развернул к себе, уселся на лавочку, поймал оба запястья, поставил мальчишку меж своих коленей, заглянул в глаза... - Ну, чего? Передумал взрослеть? Так что ли? Малышнёй не страшно. Мама пожалеет. Любит тебя, вот и потакает. А ты уж требовать привык. Криками с матерью. Без спроса вещички попользоваться приятелям. Отговариваешься мастерски: тебе слово, в ответ десять... - взрослый вздохнул, отпустил мальчишку и встал, - Киснуть прекращай. Штаны до колен и на лавку вниз пупком. А мать посмотрит. Скажет, когда хватит.
Ольга Петровна: Ольга стояла в дверях и хлопала глазами. Семен пригласил ее присеться так вежливо и буднично, словно приглашал на посиделки на лавочку у ворот. А сам...А сам даже и не притронулся еще к ее мальчику. А чего же тогда он кричал? Звал ее. Ольга сделал шаг вперед, но не присела, а прислонившись к стене, осталась стоять. Кирилл пишет: -Мама,-робко начал Кирилл,-ну зачем это?..Я ж и вправду не хотел...Прости, пожалуйста... Хоть впору самой рыдать. Опять. Моргнув, Ольга почувствовала, как приближаются слезы. Хорошо, что Семен стал говорить. И опять так спокойно, будто уговаривать. Ольга слушала. А ведь и прав он. И любит она Кирюшку-то, и жалеет. А он - то и грубить вот начал, и вещи из дому без спроса брать. Не накажи сейчас, а что ж дальше-то будет? Семён пишет: Киснуть прекращай. Штаны до колен и на лавку вниз пупком. А мать посмотрит. Скажет, когда хватит. Ох, ох! Страшно стало. Не за себя. За сыночка. Это как же ему сейчас стыдно должно быть при матери-то штаны спускать. А почему ж стыдно-то? Она ж его сколько раз голенького видела. Правда, последнее время сын самостоятельным стал. Даже переодеваться в свою комнату уходит да дверь прикрывает. Взрослеет. А Семен правильно все говорит. Кругом он прав! - Скажу - скажу, - согласилась Ольга с мужчиной, будто тот ждал от нее ответа.
Кирилл: На что рассчитывал Кирилл-ему и самому не было понятно..С одной стороны мать сама привела его к Семену, специально, и не просто для разъяснительной беседы, а с целью наказать его, даже веник свой приволокла, не поленилась.А сейчас...Непонятная да и дурацкая ситуация... Вот ведь, прибежала...И стоит, смотрит... скажет там еще что-то...А вот хочет это или нет? Неужели действительно хочет? Вот и пойми их, женщин, чего они хотят на самом деле...Ну то, что прикидываться "добренькими" любят-это факт.И главное-потом жалеют, сокрушаются... Семен скорее оказал и моральную, и даже физическую поддержку мальчишке, поставив его прямо перед собой и отдав четкое распоряжение. Семён пишет: - Ну, чего? Передумал взрослеть? Так что ли? Малышнёй не страшно. Мама пожалеет. Любит тебя, вот и потакает. А ты уж требовать привык. Криками с матерью. Без спроса вещички попользоваться приятелям. Отговариваешься мастерски: тебе слово, в ответ десять. Кирилл не очень понял вопроса про взросление..Передумал? Так он и не собирался вроде...А зачем? Парень хотел было снова возразить, но вывод, что он на слово сыпет все прям десять остановили его от пререканий... Тем более фразы дяди Семена были резкими и краткими в отличии от протяжных и долгих причитаний матери, и от этого они давили и на мозг и на совесть.Может именно мужской спокойный и твердый голос оказал магическое действие на подростковую психику.Сознание собственной неправоты , осуждающий взгляд мамы, цепкая хватка Семена-все это придало уверенности, что взрослые правы и что она знают, как лучше. Семён пишет: Киснуть прекращай. Штаны до колен и на лавку вниз пупком. А мать посмотрит. Скажет, когда хватит. Да...Надо взять себя в руки,- затарабанило у Кирилл в висках...Хоть и страшно по-прежнему..И стыдно... Парень сиротливо посмотрел на мать..Потом на окна...Черт, вот разорусь же...Не вытерплю..А она переживать будет... -Вы только окна поплотнее закройте..и занавески задерните, пожалуйста,-пролепетал Кирилл, дрожащими руками освобождая живот от , как показалось, бесконечных пуговиц и молний..Хотя, пуговица была одна, да и молния тоже. Но хотелось затянуть этот процесс до бесконечности. -Мам... ты это...-мальчишка бросил на мать умоляющий взгляд, но тут же отвел его в сторону. Хотелось сказать "Не смотри"..Так вдруг она вовсе выйдет? Нет, этого он не хотел.. От волнения во рту все пересохло, захотелось пить, но Кирилл лишь несколько раз сглотнул и , оглядев лавку, обдумывая, в какую сторону лучше лечь, быстро спустил штаны, как и было велено , плюхнулся на голые жесткие доски.
Семён: Все шебуршания, позвякивания, тяжелые вздохи, полувсхлипы и кроткие просьбы происходили у Сёмы за спиной. С присущей ему во всем неспешной основательностью, взрослый вначале закрыл дверь в спальню, потом, сочтя просьбу вполне разумной, отодвинул посиненную до серого тюль и захлопнул малюсенькую фортку, пронзительно скрипнув замком. Демонстративно задвинул темную штору со стороны улицы. Народ тут непосредственный, могут и зеваки собраться. Парень прав. Вооружившись заранее заготовленным букетом, Семён снова громко вжикнул в воздухе, заставляя сжиматься не только выставленные вверх пацанячьи булки с ямочками, но и маленькое сердечко, очевидно, уже успевшее за время разбирательства сбегать в каждую пятку по очереди, подкатить к горлу и осесть ледяным комком в животе. - Ну что, мать, - деловито обратился сосед к закаменевшей у двери Ольге, - Сколько дать за грубость? На Кирюху Сёма демонстративно "не смотрел".
Ольга Петровна: Кирилл пишет: -Мам... ты это...- Ольга вскинула взгляд на Кирилла, но с ним взглядом не встретилась. Отвел он взгляд, да и штанишки спускать начал. А потом и на лавку кинулся, будто в воду прыгнул. Ольга не отрывала взгляда от своего мальчика до этих самых пор, а потом уж стала смотреть на Семена. Теперь его очередь говорить или уж сразу делать что. Сердце глухо стукнуло. Болит оно всеж, за сынка -то. Семён пишет: - Ну что, мать, - деловито обратился сосед к закаменевшей у двери Ольге, - Сколько дать за грубость? Сколько??? Сколько?! Грубость по Ольгиному мнению было самое малое преступление Кирюшки в этом деле. Воровство да поджог - вот самые что ни на есть тяжелые сегодняшние проступки сыночка. А грубость... Одумается он! Вот почувствует сейчас, как Семен - то его поучит не грубить матери, да и одумается Кирилл. - Десяточком может обойдется? - неуверенно полуспросила Ольга Семена, не отрывая взгляда от пучка прутьев в руках мужчины.
Семён: Сёма подмигнул нервно сцепившей пальцы Оле, кивнул и направился к лавочке... - А за остальные художества, - особенно ядовитое слово, - Сколько скажешь, мать? Понятно, спектакль этот разыгрывался для мальчишки. Чтобы запомнил, и крепко, как на нервах у родительницы играючи доиграться можно. Пусть впечатлится хорошенько. - Руками за край возьмись. Крепче. - начался инструктаж и трусы оказались сдернуты к самым коленкам, - Не отпускай. Кричать можно. Плакать можно. Вертеться - нет. Смирно лежать трудно. Но возможно. Старайся. - Или мать попроси за ноги подержать, - после некоторого раздумья добавил Сёма.
Кирилл: Как только худенькое тело Кирилла примостилось на это страшное ложе, каждый звук в этой комнате стал мучительно резать слух, казаться оглушительным, будто вокруг стояли микрофоны.И грузные шаги Семена, щелканье прищепок от занавесок, скрип двери-все угнетающе действовало на нервы.Кирилл украдкой поглядывал на происходящее вокруг.Приготовления показались мучительно долгими, а уж когда где-то за спиной раздался гулкий свист и волна рассеченного воздуха пролетела над его телом, обдавая холодком, Кирилл весь вжался в лавку, желая раствориться в ней, исчезнуть, спрятать свое тело от этих страшных прутьев. Семён пишет: - Ну что, мать, - деловито обратился сосед к закаменевшей у двери Ольге, - Сколько дать за грубость? От этого вопроса у мальчишки всё скукожилось в груди.Бедная мама! Ведь ей приходится назначать для него количество ударов! Кирилл согласно всем теориям биосвязи между матерью и ребенком так отчетливо почувствовал, как тяжело ей сейчас.Ведь назначит совсем не много..А наверное, в душе хотела бы и больше...Хотя, что там у них в душе, у родителей?.. Ольга Петровна пишет: - Десяточком может обойдется? - неуверенно полуспросила Ольга Семена, не отрывая взгляда от пучка прутьев в руках мужчины. Парень слышал ее голос как сквозь сон.Смотреть на нее не хотелось-было стыдно и за свою недавнюю грубость, и за это щадящее количество стежков. Вот здорово...Это я перетерплю, перетерплю...-мысленно успокаивал себя Кирилл,-даже не заплачу..Нет, не успею просто.. Семён пишет: - А за остальные художества, - особенно ядовитое слово, - Сколько скажешь, мать? А вот это поворот! Кирилл приподнял голову и с ужасом посмотрел на Семена...Да, именно на него..Ведь это он вершил над ним суд, как оказалось.И заставлял маму прибавлять ему розог. -Нет, дядя Семен, за художества не надо! Давайте только за грубость!Мама, ну скажи ему! -парень засуетился на лавке, надеясь на какое-то снисхождение. Сердце бешено заколотилось при взгляде на cтрашные ветки в руках Семена... Но тут Семен подошел поближе.При движении его руки мальчишка рефлекторно дернулся, ощутив полнейшую беззащитность своего тела... Семён пишет: - Руками за край возьмись. Крепче. - начался инструктаж и трусы оказались сдернуты к самым коленкам, - Не отпускай. Кричать можно. Плакать можно. Вертеться - нет. Смирно лежать трудно. Но возможно. Старайся. На каждую фразу Кирилл что-то жалобно мычал, подтверждая кивками головы свою вменяемость и стараясь тут же выполнить рекомендации. -Да-да..Я буду стараться,-уже всхлипывая от страха поспешил он заверить всех, что он очень хороший на самом деле. Семён пишет: Или мать попроси за ноги подержать, - после некоторого раздумья добавил Сёма. -А что?..Так лучше?-удивился Кирилл такому странному предложению. Но не решился обращаться в маме с такой странной просьбой..Все ж стыдно...Если надо будет, то пусть сама решит. -Мам...Ты только не уходи..Хорошо?-тут мальчишка почувствовал, что совсем скис..Струсил... Уже и грубить не хотелось, и доказывать что-то было не за чем...Только бы перетерпеть...
Ольга Петровна: Да и за остальные..художества...Сколько? А столко же? Ольга закусила губу. Как же сложно сделать выбор. А еще и сыночек, кровиночка ее... Кирилл пишет: -Мам...Ты только не уходи..Хорошо? Не попросил ведь за ноги подержать. Просто "не уходи" попросил. Да...жалобно еще так... Ольга посмотрела на Семена. Спокойный вид спокойного уверенного в себе мужчины настроил Ольгу на решительную волну. Она подошла к лавке, присела на ее край и взялась руками за щиколотки Кирюшки. Сжала руками покрепче, сколько смогла. Тут я, сынок. С тобой рядом. Ты не бойся. Я и сама боюсь. - Ну и за другие - по десяточку, - ответила она Семену. - Да и хватит, поди.
Семён: - Отставить просьбы, - окоротил мальчишку за скулёж Сёма. - Вытерпишь. - Ну и за другие - по десяточку, - ответила она Семену. - Да и хватит, поди. Тощие ярко-красные ветки хозяйски прошлись по беззащитным холмикам, примериваясь, а потом весело подпрыгнули и расчертили белизну кожи тонюсеньким рисунком, тут же начавшим припухать и наливаться нежно-розовым.
Кирилл: Кирилл вцепился руками в край лавки с такой силой, будто его сейчас снесет огромной волной.Хотелось чем-то накрыться с головой, как в раннем детстве, когда ребенок , закрывая лицо, думает, что он спрятался и его никто не видит... Ну что там они?..Что решили-то? Тело уже судорожно начало подрагивать, на пятках, похоже выступили влага. Семён пишет: - Отставить просьбы, - окоротил мальчишку за скулёж Сёма. - Вытерпишь. От этого оклика мальчишка замер, даже дыхание на миг остановилось, но стало тем не менее даже спокойней. Ну, раз говорит-вытерпишь, значит, вытерплю...Куда денусь... Но мама? Она что? С ума сошла? За другие-по десяточку? Это как-по десяточку? Всего десяток или за что-то там каждое? Кирилл ничего не стал отвечать.Да и что отвечать? Он решил, что нужно смириться со своей участью, принять все, как есть...А потом он подумает, обидеться на маму за ее податливость или наоборот-попросить у нее прощения, что заставил, вынудил.. Но вот она, такая родная, села рядом и охватила костлявые мальчишеские лодыжки своими теплыми нежными руками. Кирилл слегка от неожиданности дернулся, но потом стало так спокойно и приятно..Мама сидела вплотную, и парень кончиками пальцев вырисовывал кружки на ее мягком бедре.Стало даже забавно ...Хотелось таким образом пощекотать ее, чтоб она развеселилась. Однако веселье не состоялось. Что-то защекотало его, так вкрадчиво, словно пробуя на вкус его тело...И сразу, как-то неожиданно, точно из другого мира на мальчика обрушился обжигающий удар, от которого Кирилл резко подтянулся на руках вперед и звонко вскрикнул. -Аааййй! Что-то больно!-он повернулся в сторону Семена, желая сообщить ему о доставленном дискомфорте.
Семён: - Хорошо. Наука. Дуууумай впредь как объяснять будешь поступки свои. - И как расплаааачиваться. Прутишки оказались не очень-то и ломкими. К счастью мишень свою они награждали лишь заслуженными пунктирными штришками, не оставляя ни царапин, ни бурых захлёстов. Сёма попробовал и так и эдак, про себя отмечая приблизительное количество полученное Кирюшкой. Ну Ольга, ну кудесница. Таким тщедушным веткам применение нашла. За пожар, пожалуй, было уж...
Ольга Петровна: Ольга почувствовала, как дрогнули ноги сыночка, как его пальцы шевелятся, прикасаясь к ее бедру. То ли просто от напряжения, то ли специально, чтоб еще ближе почувствовать, что она рядом. Краем глаза Ольга увидела, как Семен деловито приложил пучок веток к попе сына, а затем его рука ушла на замах. У Ольги свело зубы и она, кривясь отвернулась, чтобы не видеть, как эти прутья, вжикнув в воздухе, упадут вниз и непременно оставят следы на ягодицах Кирюшки. Она чувствовала, как ее мальчик дернулся, как ноги его трепыхнулись и оттого еще сильней сжала эти худые лодыжки. Семён пишет: -Аааййй! Что-то больно! Ох, ты жжжж... Ольга открыла глаза, повернулась и уперлась взглядом в два бугорка, на которых вновь заплясали прутья. И от каждого вжика и противного щелчка женщина вздрагивала сама и морщилась. Но помня о своем материнском долге крепко удерживала ноги сыночка, не давая им взлететь над лавкой или, не дай бог, соскользнуть в нее по обе стороны. Удариться ведь сыночек может...
Кирилл: Кирилл помнил и осознавал, что должно быть больно.Но чтобы так! Он даже не понял, что это. Казалось, что его тело рассекается на части чем-то острым и колючим. Удары посыпали , как град -падая и отскакивая, и опять падая... Нет, какое там терпеть? Пальцы вонзились в край скамейки с такой силой, что отцепить , казалось, их уже невозможно. Если б не твердая хватка маминых рук, парень скорей бы всего "сделал ноги" или завалился бы на бок. -Аааууооо!Ооооййй!Маааммм!!-Кирилл не сдерживал себя в эмоциях, да и невозможно это было. Кирилл то вскидывал голову, пытаясь поймать воздух, то прятал лицо , утыкаясь подмышкой, но от нарастающей боли было не уйти, не скрыться. -Всеооо! Не наааадо большееее!-взмолился парень, осмелившись повернуть голову и посмотреть на Семена.
Семён: - Где же "всёоо"? Я только начал... - многообещающе протянул Сёма, теперь приподнимая руку повыше. Ветки упрямо свистели, линовали заметно ярче, но по прежнему не царапались и не крошились. Интервалы стали подольше. Отстонать, отгореть, отныть - важно. Вдохнуть, выдохнуть, выстрадать - надо. А у кого иначе? - Можешь ты терпеть, можешь. Не обманывай. Прутья хлестали теперь размеренно, выбирая местечки понежнее, принуждая подскакивать и выгибаться на каждый шорох. Выгоняя дурь с голосом и потом. Липли к шее каштановые прядки, сорили по ногам кусочки красной коры и серые почки, горели мальчишечьи уши. И ещё одно место. Всякий раз после удара Кира вытягивался червяком, сжимая поочередно страдающие булки, выворачивался в талии, в локтях и орал, иногда куда-то в сгиб локтя, иногда от всей души... - Пошуми-пошуми. Полезно.
Ольга Петровна: Ольга видела,как извивается тело ее сыночка на лавке. Как такие, кажущиеся уже страшными, прутья бьют его, заставляя подпрыгивать его мягкое место, которое сейчас не оправдывало это названия. Оно у Кирюшки напрягалось, ходило из стороны в сторону и иногда приподнималось с поверхности только лишь для того, чтоб опуститься обратно. Ноги сынка не разъезжались в стороны только благодаря Ольге, но удерживающие их мамины руки не могли удержать конечности от виляний и небольших расхождений в стороны. "Ой, растет, сынок! Растеееет! Скоро уж и с девчонками поди задружит!" - мелькнула у Ольги мысль, которая не побежала дальше лишь потому, что вновь на попу сына опустился страшный пучок веток, от щелчка которого Ольга в очередной раз вздрогнула. - А может, хватит уже! - поднимая взгляд, прикованный в руке Семена, Ольга жалобно простонала. - Ить, красное уже все! - кивнула она на полушария Кирюшки, которые были щедро отмечены красновато-розовыми полосочками.
Семён: - Ещё десяточка и "хватит", - невозмутимо согласился Сёма, прищурившись и обходя лавочку с другой стороны, - Будет свободен, как ветер. Едко загудели прутья. Шрапнелью брызнули по сторонам обломки веток. Вот теперь было от чего подергаться, заегозить с воем и выкрутиться винтом, ручонками смахивая едкую пелену с глаз в нерешительной попытке прикрыть зад. Теперь чертило сразу алым. Мальчишка трепетал, метался и отчаяно-тоскливо вскрикивал. По-настоящему. Больно. Переждать, согнать, справиться - не возможно. Вырваться, забиться, спрятаться - мысль.
Кирилл: Только начал! Боже! Кириллу показалось, что он уже просто исполосован, хотя Семен отчасти был прав-терпеть, хоть и с большим трудом все-таки было возможно...Да и разве выбор есть? Терпеть или не терпеть? А куда денешься? Кирилл попробовал укусить плечо, чтоб отвлечь центр боли на другое место.Да куда там! Боль только усилилась, по-прежнему разгораясь на ягодицах, а тут еще и укушенное место отозвалось ноющей противной болью. Следующая серия ударов оказалось "ягодками" по сравнению с уже полученной. Казалось, что прутья прожигают кожу или режут каким -то острием. -Нет-Нееет! Проооститеее! Аааауууф,-Кирилл уже ревел в голос, разбавляя рыданья вскрикиваниями после почти каждого удара. Тело покачивалось из стороны в сторону словно каное на волнах, ноги пытались куда-то убежать, но их крепко сжимали мамины цепкие пальцы. Казалось, что мучению не будет конца.Кирилл почувствовал, что взмок, несмотря на тонкое телосложение .Крупная капля пота , щекоча спину, из-под скатилась загривка. Ольга Петровна пишет: А может, хватит уже! -Да, пожалста...-жалобно проскулил парень, пользуясь случаем в маленьком перерыве погладить свою попу, от которой в прямом смысле шел жар. Семён пишет: Ещё десяточка и "хватит", - невозмутимо согласился Сёма, прищурившись и обходя лавочку с другой стороны, - Будет свободен, как ветер. От этого приговора мальчишка пуще прежнего разревелся, не осознавая , в чем причина этого рева-то ли радость, что всего "десяточка", то ли ужас, что еще целый десяток. Приготовившись к продолжению порки, инстинктивно сжав ягодицы, он только причитал, уткнувшись носом подмышку: -Мааамм, ну, маамаа...Боольноо... Но тут сопливые причитания перешли в истошный визг, когда на его попку обрушился ураган такой боли , от которой крики перешли в хрип, застревая в горле и мешая элементарно дышать.
Ольга Петровна: Десяточка? Ох, ты миленький мой сыночек. Ох, несчастная твоя ...уууу.... Ольгины глаза были уже на мокром месте. Так уже хотелось отпустить его щиколотки, которые к концу наказания рвались из материнских рук двумя лебедями в небо, заставляя Ольгу с трудом выполнить до конца свой родительский долг. С каждым новым ударом Кирюшенька все сильней и сильней извивался на лавке, дергаясь и подвывая, разрывая на части материнское сердце. - Все -все!!! Семен! Десять уже !!! Десять!!! - когда в последний раз пучок стегнул попу сынишки Ольга отпустила его лодыжки, вскочила в лавки и в пару шагов очутилась в изголовье Кирилла. - Ну, вот и все! Все, мой хороший!!! - гладила она растрепанные вихры своего мальчика. - Вытерпел!!! Отмучился!!! Не плачь! Закончилось уж все!!! - повернув к себе сына лицом, завозилась доставая из кармана платок. - Сейчас-сейчас! - уговаривала она его, как когда-то в прошлом, когда ее сынок был маленький. Всхлипывая сама Ольги принялась утирать слезы с лица Кирюшеньки. - Не вставай - не вставай! Погоди-ко! Полежи чуть! Полежи. Отдохни! А я тебе помогу потом с лавки -то слезть!
полная версия страницы