Форум » "Ромашкино" » Как на иголках... » Ответить
Как на иголках...
Санча:
Ответов - 77, стр:
1 2 3 4 All
Мариночка: Маринка вымыла руки, умылась, вытерла лицо полотенцем. Немного постояла у зеркала, вглядываясь в свои испуганные глаза и примеряя наиболее подходящее выражение лица для отца. Наконец выдохнула и вошла в комнату. Молча села на диван чуть подальше от отца, глядя прямо перед собой. Притворилась, что тоже очень интересуется политикой. Так и просидели до самого прогноза погоды. Отец молчал. И Маринка не знала с чего начать.
ВасильИваныч: Почти маринкина ровесница в модном открытом платье сообщила, что грозовой фронт проходит мимо, а на следующей неделе ожидается установление катастрофической жары, будет побит температурный рекорд. Кругом рекорды... Отец выключил телевизор и подсел к Маринке вплотную. Помолчали ещё. - Сказать ничего не хочешь? - скорее утвердительно, чем вопросительно нарушил молчание родитель, - Ладно, тогда я скажу. Марин, мы с мамой не сердимся, но признаюсь, такого подвоха не ожидал. Своей сегодняшней выходкой ты нас всех очень подвела. Не думал, что ты скрывать такое станешь. Потеряла брата и молчок... А тут такие новости. Я не знал что и думать. Из-за мальчишки все , оказывается. - отец приобнял Маринку за тонкие ребрышки. - Как думаешь, тридцать раз ремнем по голой попе вернут тебя в чувства?
Мариночка: Наконец папа заговорил, а Маринка опустила голову, сосредоточившись на синяке чуть повыше коленки. Где-то сегодня ударилась - то ли на велике с Санчей, то ли лейкой неудачно приложилась. - Прости, пап, - продолжая натирать коленку, произнесла Марина. Оправдываться смысла не было, поэтому девочка лишь напряженно, сопела закусив губу. - Я уже и так в чувствах, - с надеждой посмотрела на отца, пытаясь ухватиться за теплые нотки в его голосе, и чуть слышно добавила, - На надо ремня...
ВасильИваныч: - Могу и прУтом. Порку-то я тебе уже обещал, а слово надо держать. - уверенно пожал плечико девочки взрослый и чуть направил её в нужное русло, - Иди готовься. За окошком послышались звуки вернувшегося стада, а через какое-то время - жалобное блеяние соседских овец, давно уже приходящих к дому самостоятельно и наученных вызывать хозяйку за ворота. Вот и Маринка скоро будет блеять так же, уткнувшись мокрым личиком в подушку и из последних сил стараясь не вертеться, расплачиваясь за свою неосторожность. Нет, сначала просить прощения, а когда это не поможет, лежать, вцепившись руками в изголовье кровати и стараться не орать слишком громко. Тут и говорить было нечего. Попадало не часто, и за дело, было в порядке вещей и даже не обсуждалось. Но если отец брался за ремень, помнилось потом очень уж долго.
Мариночка: "Надо было торговаться", - запоздало промелькнуло у Маринки, и она отправилась в комнату. где улеглась на живот в своей кровати, стянула шорты вместе с трусами к самым коленкам, обняла плюшевого белого зайца, подаренного на пятилетие и крепко-крепко зажмурилась. Ждать отца в таком виде было унизительно и хотелось плакать...
ВасильИваныч: Повод поплакать появился довольно быстро. В виде узенького белого кусачего ремня от парадной еще дедовской портупеи. То ли в те далекие дни страна не жалела для фронта отменной кожи, то ли выделка, наоборот, была позором мастера, но жалил этот невзрачный ремешишко так, что писк и мольбы уже через минуту переходили в рев, а к десятому удару частенько приходилось всерьёз держать наказуемого за плечи, а то и прижимать коленкой в талии. Сказал бы кто Василию лет десять назад, что он ремнём станет махать с такой пугающей легкостью. Да он бы в лицо наверно плюнул! С пеной у рта рассуждал бы, что дети - это цветы жизни, а его дочурке никогда в голову не придет отцу перечить... ну и так далее... А вот поди ж ты. Девчонку ремнем - уже и не дикость. Раз случилось, два, а потом и поверил, что не все дети похожи на него самого: книжку почитать, что мама просит, по хозяйству помочь, с батей в ночь на смену, освоить что в жизни нужное, а погуляшки клубные за домино пересидеть. Её же вправду на приключения и выдумки тянет. Возьмет ведь что в голову, только ремнем вышибать. И началось как-то с малого. Разгильдяйство заметил, да попугать решил. Десяток шлепков по голой заднице и такой эффект потрясающий. Долговременный! Тише воды всю зиму проходила, а к лету дело и будто подменяют: замечания, тройки на ровном месте, жалобы на лень и несобранность, от работы бегает, упрямится... Отец и сам не заметил, как в раж вошёл. Ремень на гвоздь повесил. Стегать научился не жалея, с плеча, до рыданий, до синяков, до обедов стоя, внахлёст, по уже и так вспухшему и избитому. Всегда больше, чем можно выдержать. - Тридцать раз, если лежишь нормально и не вскакиваешь, - чужим голосом предупредил папка и отметил как заворожено посмотрела на ремень Маринка, подобралась и уткнулась лицом в покрывало...
Мариночка: Маринка жалобно пискнула сразу же, стоило ремню приземлиться на сжатые половинки. Слезы тут же скопились под ресницами. Отец редко брался за ремешок, но если уж так случалось, мучил до до хрипоты. Главное было лежатьне закрываясь, чтобы на добавку не нарваться и Маринка сильнее вцепилась в зайца.
ВасильИваныч: Обрабатываемая поверхность быстро стала красной и неровной. От визга временами закладывало уши, спутанные шортиками загорелые голени подпрыгивали всякий раз в такт ударам и в какой-то единственный момент, девчонка забыв всякий стыд завалилась на бок и подтянула колени к подбородку, выставив в свою защиту узкую ладошку. Не открывая глаз она мямлила что-то о "не надо" и "не буду", густо сдабривая сии речи потоками слез и вежливыми словами. Но едва ремень прошелся по бедру, опомнилась и принялась умолять не добавлять ей наказание за ослушание. Впрочем делала все это Маринка без особой надежды, точно зная, что уже ничего не исправишь. Теперь папка впорет ремня раз сорок. Так и случилось. Придерживая девчонку "меж крыл", отец продолжил от души месить пунцовые ягодички, оставаясь глухим к просьбам и мольбам. Наволочка давно вымокла от слез, постель сбилась, а Маринка похоже устала кричать, реагируя лишь невнятным монотонным мычанием. Кончилось все так же просто как и началось. Выдав последний "горячий", отец еще несколько секунд придерживал плечи девочки, а потом присел рядом и принялся утешать...
Мариночка: - Хватит, папочка, пожалуйста хватит, - то и дело хрипло повторяла Маринка, потеряв счет времени. Она и не заметила когда все закончилось, только почувствовала, что отец ее наконец отпустил. Попа горела, будто на неё плеснули кипятку, во рту было солоно, из носа текло. Тыкаясь, как слепой котенок, Маринка забилась куда-то под отцовскую коленку и там горько рыдала, выплескивая напряжение последних часов.
ВасильИваныч: - Не буду. Больше не буду сегодня. Все. Уже все, доча. Все кончилось, - неумело, но сердечно утешал папка, оглаживая Маринку, словно кошку: по растрепанной голове, убирая за ушки влажные рыжие прядки, по узкой спинке с вздрагивающими то и дело острыми лопатками. Набросил на вздутую, болезненную даже на вид, попу край простыни. Девчонка ревела самозабвенно, навзрыд, пуская пузыри, громко всхлипывая и сотрясая рыданиями мебель. Ничего, ей полезно поплакать.
Мариночка: Рыдания постепенно затихали. Даже сделавшийся вдруг странно мягким папкин бас больше не провоцировал новых потоков. Марина зашмыгала носом и выбралась из своего укрытия, часто смаргивая мокрыми ресницами. - Па, я правда все поняла. Я постараюсь, чтобы вы с мамой не пугались больше. Честное слово. Больше ни ногой со двора с Митяем. Мокрые глаза впились в папино лицо и требовали ответа...
ВасильИваныч: Раскрасневшиеся мокрые щеки, натертый о покрывало кончик носа, красные уши в ореоле рыжих кудряшек и серьёзные глазища, обрамленные по темным ресничкам жемчужинками слез. Маринка вытянула шею и смотрела снизу вверх так преданно, что не поверить было нельзя. Нельзя по определению. - Верю, детка. И не сержусь. Ты тоже пожалуйста не злись, что наказал тебя. Знаю, ужасно было. Но я не хочу, чтобы ты выросла безответственной пустышкой. Мир? - папка протянул девочке мизинец, как у них было заведено с самого детства.
Мариночка: Маринка с готовностью сцепила свой мизинец с отцовским. Так они мирились ещё в давние детсадовские её времена. Рассматривая папку с кровати, казалось, что он больше маринки раз в 6... Сильный, уверенный в себе, знающий точно, как правильно. Плакать она перестала, ощупала распухшую чувствительную попу... Снячища будут. Маринка бросила взгляд на свалившиеся на пол шорты. Ходить в них до конца дня будет не очень комфортно. "Что бы надеть?" - задумалась она, поглядывая на свой шкаф. - "ССССС-Больна!" - Па, ты когда меня бьешь, тебе хоть капельку жалко?
ВасильИваныч: - Нет, детка. Не жалко. - признался папка, убирая за маленькое ушко рыжую прядку и задержав горячую ладонь на щеке, - Жалко будет если из тебя вырастет не пойми что. Смотри, я на тебя полагаюсь, не подводи больше. Сообразив, что дольше находиться в спальне взрослой уже дочурки не очень-то и прилично, папка поспешил ретироваться, забрав с собой ремешок и тая надежду на то, что это был последний раз. Через три месяца уже четырнадцать. Должна же понимать...
Мариночка: - Да, пап. Честное слово, - пообещала Маринка и вытерла последние слезки уголочком наволочки. Подушка оказалась мокрой почти насквозь и девочка аккуратно пристроила её на пол у кровати. Заглянула под простыню. Толком оценить ущерб не удалось. Маринка прислушалась к себе. Больно было, а стыдно – нет. Вообще. Как будто отмылась от предыдущего позора... Дышалось свободно и в животе было тепло... Поморщившись, Маринка привстала, стянула с себя одежду и влезла в мягкую трикотажную ночнушку. Прокралась на кухню, пока отец помогал маме со скотиной, намочила полотенце и перехватила горбушку с молоком. Потом отправила СМСку Санче, аккуратно приложила холодную ткань к расхлестанной попе и легла... Сон пришел неожиданно быстро, и снились ромашки на солнечной поляне у каменного пруда старой барской усадьбы.
Санча: Вечером, оторвавшись от набившей оскомину Сонечки Мармеладовой, Сашка схватил мобильник. Таким звуком сообщали о себе только Её СМСки. На экране значилось простое: "Обошлось, но завтра дома." Санча выдохнул и отправил в ответ смайлик.
Санча: [pre]Тут и сказочке конец, а кто слушал, молодец. [/pre]
полная версия страницы