Форум » Тяжело в учении - легко в бою! » Не сжигай мосты! » Ответить
Не сжигай мосты!
Евгений Павлович: Истина где-то рядом. А может и ближе. Истина где-то рядом. Но я не вижу... Продолжение ветки Историк, Завал и другие.
Ответов - 75, стр:
1 2 3 4 All
Евгений Павлович: Подойдя к дверям тренерской, за дверями которой, должен был находится Разумов Евген ощутил неприятное гаденькое чувство. Он откроет дверь, а пацана там нет. Или - еще чище! При виде его он сиганет в окно. С педсовета - то сбежал. Вставив ключ в замочную скважину Евген быстро крутанул ключ, потянул на себя дверь и вошел в кабинет. - Я поговорить пришел. И ни за чем больше, - сразу же пояснил он, для чего тут находится, с чувством облегчения рассматривая целого и невредимого Арсения. Связку ключей пока опустил в свой карман. Мало ли. Запирать дверь тоже не стал изнутри. Пока, не стал. Главное сейчас, не напугать мальчишку еще больше.
Арсений Разумов: Сенька сидел один кажется уже целую вечность. А тренер все не шел и не шел. Мысленно Арсений уже распрощался и с командой и с интернатом. За демонстративный уход с педсовета, понятно, по головке не погладят. Конечно отчасти Сенька осознавал свою вину. На учебу, в этом году он реально забил. Но ведь не он один! Что сразу отчислять всех? И классный тоже хорош...Это ж надо такую фигню придумать! Теткам на педсовете меня выдрать!А еще про какую - то там любовь пел... А сам за розгами побежал. Вот такие неприятные Сенькины мысли прервал поворот ключа в замочной скважине. " Тренер пришел",- догадался Арсений и мысленно приготовился выслушать вынесенный педсоветом приговор. Но в тренерскую вошел совсем не тот кого Арсений ожидал увидеть. Евгений Павлович писал: - Я поговорить пришел. И ни за чем больше, - сразу же пояснил он, Бля.. и тренер такой же как все,- тут же понял Сенька. И он предал! Все взрослые одинаковы! Без исключения! - Не о чем мне с вами разговаривать,- Евгений Павлович. Пацан вжался в диван. Утащить на педсовет или еще куда, его теперь смогут только вместе с диванной обшивкой. -Я и так все знаю...
Евгений Павлович: Арсений Разумов пишет: - Не о чем мне с вами разговаривать,- Евгений Павлович. Пацан вжался в диван. Утащить на педсовет или еще куда, его теперь смогут только вместе с диванной обшивкой. -Я и так все знаю... - И что же ты знаешь? – уточнил Евген, решая, приблизиться к Разумову или немного пождать еще. Вылавливать бегуна по коридорам интерната не хотелось, а уж на территории, прилегающей к нему – тем более. - А я вот снова – не понимаю, - повторил Евген свои же слова, которые уже произносил сегодня в беседе с мальчишкой. – Почему ты думаешь за других?
Арсений Разумов: Евгений Павлович писал: - А я вот снова – не понимаю, - повторил Евген свои же слова, которые уже произносил сегодня в беседе с мальчишкой. – Почему ты думаешь за других? -А я ничего за других не думаю, Евгений Павлович. Мне все уже сказали, там, на пед совете. -И что в спорте с меня толку не будет, и что выгнать меня надо из интерната. потому что я разгильдяй и лентяй.. - Но я не глухой и не дурак,- все слышал и понял. - Пожалуйста выгоняйте! Я вам это уже сказал. Пойду отцу звонить и вещи собирать. Арсений все еще сидел, не решаясь оторваться от дивана, расценивая свои силы. Сможет он проскользнуть мимо торчащего в дверях классного или окно как запасной выход надежнее.
Евгений Павлович: - Арсений, - Евгену было понятно, что мальчишка обижен и напуган. И не хотелось напугать и обидеть его еще больше. Но настороженный блеск в мальчишеских глазках говорил о том, что сейчас он готов снова сбежать. - А ты, значит, так и согласишься со всеми – что лентяй , что разгильдяй и что вот так дали тебе пендаля под зад – ты и вылетел из интерната, в который, тебя кстати, родители зачем отправляли? - Ну, да ладно! Хочешь слыть лодырем и трусом – твое дело. Только вот что скажу, - историк прислонился к дверям и по-мальчишески запихнул руки в карманы брюк. – Бегать за тобой и ловить тебя с окружной полицией никому здесь не улыбается. И отпустить тебя отсюда никто права не имеет, без твоих родителей. Приедет отец, подпишет бумаги – и гуляй, Разумов - рухнувшая надежда интерната. Который по своей глупости не только себе,может быть, судьбу сломал, но и всю школу подвел. Всю свою команду, - Евген отпрянул от дверей. - В окошко прыгать не надо. Выйдем в двери. Да не трусь, не трусь! - добавил он. – А то вижу как коленки дрожат. Теперь –то уж чего боишься?
Арсений Разумов: Евгений Палыч писал: - А ты, значит, так и согласишься со всеми – что лентяй , что разгильдяй и что вот так дали тебе пендаля под зад – ты и вылетел из интерната, в который, тебя кстати, родители зачем отправляли? - Никто меня не отправлял,- огрызнулся Сенька. Интернат конечно он выбрал себе сам.( хых, было бы с чего выбирать). А вот убеждали, что надо остаться на родине его конечно родители. А то бы Сенька несомненно дернул бы вместе с ними в очередную командировку. И загорал бы он сейчас где нибудь в Конго.Правда и там приходилось учиться. Но все равно, большую часть дня, он носился по поселку, дразнил крокодила или плюхался в какой нибудь грязной луже под условным названием река. Но увы, что случилось, то случилось. Мальчишка остался в России с намерением стать великим спортсменом.Хотя родители и отговаривали его, убеждая выбрать что то более традиционное и более презентабельное. И признавать что он с дулся, не справился не хотелось. А ехать в пансионат с золотой молодежью, от которой избавились родители , под предлогом хорошего образования, не хотелось вдвойне. Но общение со снобами из пансионата не самое плохое что ждало Арсения. Самое стремное это то, что придется все рассказать отцу, а он не применно будет подкалывать и подтрунивать над ним. а то еще , чего доброго, обзовет маменькиным сыночком. Евгений Палыч писал: – Бегать за тобой и ловить тебя с окружной полицией никому здесь не улыбается. И отпустить тебя отсюда никто права не имеет, без твоих родителей. Приедет отец, подпишет бумаги – и гуляй, Разумов - рухнувшая надежда интерната. - Не приедет отец, он в Африке,- сообщил Сенька.- И мама с ним. Ну а то, что у Сеньки есть нянька - опекун Палычу знать не обязательно. Евгений Палыч писал: - В окошко прыгать не надо. Выйдем в двери. Да не трусь, не трусь! - добавил он. – А то вижу как коленки дрожат. Теперь –то уж чего боишься? - Ничего я не боюсь! я не трус! Чего бы вы там про меня не думали! - взбесился Сенька. Не.. что за фигни учителя там себе на фантазировали? Откуда сделали такие выводы что Арсений чего то боится? Да он в пустыне ночевать не испугался, хотя слышал когда совсем где то рядом бродят мяукают гиены, тявкают шакалы. - Не собираюсь я в окошки прыгать! Больно надо ноги ломать!- хмыкнул Сенька. - Провожать меня не надо! Сам дорогу до своей комнаты знаю! Пойду отцу звонить и вещи собирать.Больше я тут и на ночь не задержусь. -А сломанная судьба - это пусть на совести педагогов будет. Это они меня выгнали. Так что перед командой я чист. - Привет ДэДэ. Не думал что и он меня сдаст. Арсений наконец решил расстаться с диваном. Решительным шагом мальчишка направился к двери. Теперь он точно знал что надо делать.Звонить опекуну... Больше его тут не держит никто и ничего.
Евгений Павлович: Арсений Разумов пишет: - Никто меня не отправлял, - Угу, конечно, сам приехал, - согласился Евген, наблюдая, как на лице мальчишки отражается целая гамма чувств. «Злится? Это хорошо! Дурной энергии больше растратит!» - отметил про себя историк, продолжая смотреть на Арсения. Арсений Разумов пишет: - Не приедет отец, он в Африке,- сообщил Сенька.- И мама с ним. - Ах, да, - память услужливо подсказала, что в деле Арсения значился этот пункт – родители за границей. Ответственное лицо, отвечающее за мальчишку, там-там-пам…Фаилия/имя/отчество. Арсений Разумов пишет: - Ничего я не боюсь! я не трус! Чего бы вы там про меня не думали! - взбесился Сенька. - Не собираюсь я в окошки прыгать! Больно надо ноги ломать!- хмыкнул Сенька. - Провожать меня не надо! Сам дорогу до своей комнаты знаю! Пойду отцу звонить и вещи собирать.Больше я тут и на ночь не задержусь. -А сломанная судьба - это пусть на совести педагогов будет. Это они меня выгнали. Так что перед командой я чист. - Привет ДэДэ. Не думал что и он меня сдаст. - Постой-ка, - Евген придержал Разумова возле двери, спокойно положив ему на плечо ладонь. – Похоже, у тебя проблема. Но она очень маленькая и быстро решаемая, - чтоб пацан не успел себе напридумать всяких разностей быстро пояснил Евген. – Если родители в Африке, то должен быть человек, на котором лежит ответственность за тебя – родственник, опекун.. звонить ему надо. И пока он не приедет – тебе придется побыть тут, в интернате. Ну, ты парень разумный, сам все понимаешь. - А вот на счет того, что учителя тебя выгнали… Тут уж – хочешь – не хочешь, а придется тебе самому и родственнику и отцу всю правду то рассказать. Учителя что? На пустом месте это решили – им захотелось и они тебя и выгнали? Или у них веский аргумент был? В виде частокола двоек, который ты в своем табеле исправил, для того, чтобы отца не расстраивать? Да только обман это! По сути – ты отцу врать собрался. Не правду говорить! Не исправлять эти двойки! Не стараться, чтоб их не было и сидеть и учить, а вот так запросто решил проблему – опс! И ударник наш Арсений! Глядите-ка – вот какой он молодец и учится отлично! И товарищ примерный! И друг хороший! Это ведь не он подвел всю команду тем, что «гусей» нахватал! Хотя знал, что даже за одну двойку в четверти до соревнований не допускают. И даже исправить ее не удосужился! А какого числа первая двойка получена? Молчишь? Ну, молчи молчи! Четыре недели у тебя было! Четыре! Минимум! И первая двойка не только не прикрыта, а еще и другие нахапаны! И учителя в этом виноваты? Они, конечно! Что лодырю Разумову поблажек не делали! А оценили его знания на том уровне, какой он и заслужил! - И Гришка Заваленский за тебя еще заступался! Пяткой в грудь стучал – Арсений мне друг! Вот пойди и объясни ему – что ты друг! Что это не ты, а другие виноваты, что ты из команды выбываешь! Пусть все ваши пацаны знают, какой ты товарищ! - Ты вот мне говоришь, что не трус! Ты не трус, ты просто испугался! Ответственности испугался! Трудностей испугался! Платить за ошибки – тоже испугался! А чтобы себя убедить в этом – стоишь и кричишь тут – «я не трус! Это придумали!» О человеке судят не по словам! И хоть закичись ты сейчас – «Я такой! Я сякой! Я хороший!» А по поступкам твоим – другое выходит. - Обидные вещи я говорю? А это правда! А правда она, Арсений, такая! Она жестокая вещь и неприятная! И слушать ее – не сплошное удовольствие! И говорю я ее тебе не для того, чтоб оскорбить тебя, а для того, чтобы не льстил ты себе и не жалел себя! И знал, что твой отец тебе тоже самое скажет, что и я . Ты лентяй, потому что не учишься в полную силу. Ты врун, потому что хотел не только нас и родителей обмануть, но и самого себя. Ты никудышный друг, потому что зная, что из-за тебя пострадают другие ничего не сделал для того, что это предотвратить. И ты все – таки трус, потому, что даже сейчас, ты самому себе боишься признаться в том, что Я прав. Я, а не ты. - Выходи, - Евгений распахнул дверь перед Арсением. – В твою комнату я тебя все же провожу. И Дмитрию Даниловичу твои слова передавать не Буду. Я не твой личный секретарь. А если у тебя где-то еще остались остатки храбрости, которую ты демонстрируешь перед своим приятелями и девчонками, то пойди к тренеру и сам ему все и скажи. В лицо!
Арсений Разумов: Сенька стоял и слушал классного. Бла Бла Бла, какой он плохой друг, плохой сын и прочее, прочее. И все больше и больше убеждался что оставаться в интернате он не хочет. Евгений Павлович писал: - Выходи, - Евгений распахнул дверь перед Арсением. – В твою комнату я тебя все же провожу. И Дмитрию Даниловичу твои слова передавать не Буду. Я не твой личный секретарь. А если у тебя где-то еще остались остатки храбрости, которую ты демонстрируешь перед своим приятелями и девчонками, то пойди к тренеру и сам ему все и скажи. В лицо! - Ну и скажу,- огрызнулся Сенька и независимой походкой отправился в свою комнату. Непонятый, обиженный на классного, тренера, всех учителей, на весь белый свет, шел собирать вещи.
Евгений Павлович: Арсений Разумов пишет: - Ну и скажу, - Вот и скажи, - Евген захлопнул дверь тренерской, проводил обиженного и надутого Арсения взглядом и повернув ключ в замке, отправился за мальчишкой. Догнал и пошел рядом, соблюдая дистанцию. Пойти слишком рядом - заартачится и подумает, что историк его веде под конвоем. Пойти впереди или позади. Да кто знает, что этому парню в голову плеснет? Лучше уж так - на расстоянии вытянутой руки. Вроде как и рядом и вроде как на расстоянии. До двери Арсения дошли молча. Да и что говорить - сказано было достаточно. Надо остудить горячие головы. И Сенькину и Евгена. - Арсений, давай без глупостей, - уже спокойным тоном попросил историк пацана. - Мне на педсовет возвращаться надо. А ты - пока посиди. Ничего не делай. Просто посиди в тишине. Я тебя не как преподаватель прощу, а как человек.
Арсений Разумов: Евгений Павлович пишет: - Арсений, давай без глупостей, - уже спокойным тоном попросил историк пацана. - Мне на педсовет возвращаться надо. А ты - пока посиди. Ничего не делай. Просто посиди в тишине. Я тебя не как преподаватель прощу, а как человек. - Я подумаю,- бросил Арсений вслед уходящему преподу и с разгона плюхнулся на свою кровать уткнувшись в подушку. Хотелось реветь. Но слез почему- то не было. Было очень жалко себя, свои несбывшиеся мечты. Друзей Киселя, Завала... Завал. Как он там? Может его тоже выгнали? Вечером надо будет сходить, проститься,- решил Арсений. Больше видеть никого не хотелось. Ни тренера, ни учителей... Обида на весь мир глодала Сеньку. Воображение рисовало сначала планы мести. Потом он решил,что докажет всем им, как они ошибались. Что обязательно станет великим спортсменом и школу эту дурацкую хорошо закончит. Но уже не тут, не в этом интернате... Минуты тянулись одна за другой. Прошло наверное уже пол часа , может даже больше. Скоро должен явиться классный. Арсений поднялся с кровати, умылся. Достал сверху, со шкафа чемодан, раскрыл его. Надо собираться...
Евгений Павлович: Выходил с педсовета Евген не в самом лучшем расположении духа. задачка ему предстояла сейчас трудная. Куда трудней высшей математики. Сейчас ему предстояло продолжить прерванный с мальчишкой разговор. Где найти нужные слова? Как убедить его остаться и не делать глупостей? Сложный характер. Сложный! Дойдя до дверей комнаты Арсения историка догнало чувство дежавю. Вот сейчас он постучит в дверь и не получит ответа. Поправив галстук Евген громко стукнул в дверь. - Арсений, открой пожалуйста, это Евгений Павлович.
Арсений Разумов: Евгений Павлович писал: - Арсений, открой пожалуйста, это Евгений Павлович. Ну вот, приперся, вспомнить не успел. И чего спрашивается пришел? Сказал же, в окно не побегу, в дверь уйду. Что еще надо? Недовольно ворча, Арсений открыл дверь. - Входите... Стул предлагать не стал. Нефиг тут Евгену делать. Пусть к себе идет, там сидит.
Евгений Павлович: Арсений Разумов пишет: - Входите... От сердца отлегло - здесь, значит. Уже радует. Нецеремонясь историк сел на непредоженный ему Разумовым стул, задержался взглядом на раскрытом чемодане. - Уезжать не жалко? - без всяких обиняков спросил он. Чемодан пустой. Видно, что не спешит Арсений вещички - то собирать. - Не спорю, не рай тут у нас. Но ха два месяца, что пробыл здесь неужели так уж невыносимой жизнь показалась?
Арсений Разумов: Евгений Павлович писал: - Уезжать не жалко? - без всяких обиняков спросил он. Чемодан пустой. Видно, что не спешит Арсений вещички - то собирать. - Не спорю, не рай тут у нас. Но за два месяца, что пробыл здесь неужели так уж невыносимой жизнь показалась? Сенька пожал плечами. Выносимой - невыносимой какая теперь разница. Отчислили же... Предательские слезы опять подступили. Посмотрел куда можно приземлиться. Огромный чемодан занял все пространство кровати. Другого стула нет. Скинуть чемодан на пол? Нафига? Потом поднимай его... Так и остался стоять, лишь облокотился спиной на стену. Хых, так хоть тылы прикрытые... - Нормально было,- бросил в сторону он и отвернулся от Евгена, дабы не встречаться с ним глазами.
Евгений Павлович: Евген видел, что мальчишка уже не бунтует, плечи опустились, а глубоко в глазах затаилась обида на весь белый свет. И, кажется - слезки - на - колесках? Арсений Разумов пишет: - Нормально было - А раз нормально было, что ж ты все бросать собираешься? - Евген предпочел сделать вид, что не замечает понурого вида Разумова. Вроде бы, обычный разговор о предстоящих соревнованиях. Которые, кстати, на носу! - Да ты присядь, - посоветовал он. - В ногах, как известно, правды нет, - историк напротив, смотрел на пацана и не отводил взгляд в сторону. А в голове крутились мысли....
Арсений Разумов: Евгений Павлович писал: - А раз нормально было, что ж ты все бросать собираешься? Бросать? А что бросать? Чем он оброс тут за два месяца? Команда- так они от него отвернутся, он же их типа подвел. Тренер - предал. Учителя по меньшей мере ненавидят его. Ну да, конечно есть друзья. Но неизвестно, может они тоже уже чемоданы собирают... Вместе на уроках дурака гоняли. - Ничего я не бросаю.. Сами выгнали,- огрызнулся Сенька. Евгений Павлович пишет: - Да ты присядь, - посоветовал он. - В ногах, как известно, правды нет, - историк напротив, смотрел на пацана и не отводил взгляд в сторону. - Постою- Арсений лишь сильнее вжался в стену. Под пристальным взглядом классного было не уютно.
Евгений Павлович: Арсений Разумов пишет: - Ничего я не бросаю.. Сами выгнали,- - Тебя никто не выгонял, - снова в который раз произнес эти слова Евгений. - Сейчас, на педсовете, почти все учителя решили дать шанс исправить двойки всем у кого они есть, - миллиметровыми шагами Евген двигался вперед, раскрывая перед Арсением карты. - И тебе в том числе тоже, - историк не отводил взгляда от мальчишки, хотя и видел, что ему под ним неуютно. - Ты можешь сдать дополнительный зачет, исправив этим свое положение. Не будет двоек, Будет допуск к соревнованиям к которым твоя команда усиленно готовится и которая без тебя может продуть эти соревнования в чистую, - историк решил поразглядывать сейчас то, что стояло на полке у Арсения. Пусть мальчишка осознает, что ему только что сказали.
Арсений Разумов: Евгений Павлович писал: - Тебя никто не выгонял, - снова в который раз произнес эти слова Евгений. - Сейчас, на педсовете, почти все учителя решили дать шанс исправить двойки всем у кого они есть, - миллиметровыми шагами Евген двигался вперед, раскрывая перед Арсением карты. - И тебе в том числе тоже, - историк не отводил взгляда от мальчишки, хотя и видел, что ему под ним неуютно. Не выгнали? Как так?? Он же сам слышал как математик, и химичка, и дир... Нет, не может такого быть. А если может... Хочет он здесь остаться? Пожалуй нет. Обидно, стыдно и противно жить там, где тебя считают бездарным, трусливым, дураком. Где навешивают на тебя обидные ярлыки. Где предают. И кто.. те люди, которых он считал своими учителями, наставниками. - Я безвольный разгильдяй,- повторил Сенька слова директора. -У меня нет этого... как его.. прилежания. Ничего я сдавать не собираюсь. - Неспособный я! Кончились мои природные данные! И вообще я трус! Отстаньте от меня,- завопил Арсений, срываясь на крик. - Оставьте меня в покое! - Не нужны мне ваши шансы! Не нужны! Предательские слезы все же потекли. Отшвырнув чемодан, так что он пролетел чуть ли не через всю комнату Арсений уткнулся в подушку и зарыдал от обиды.
Евгений Павлович: Опа-па! Едва ли чемодан хотел попасть в Евгена, но историк на всякий случай немного отклонился от летящего на большой скорости громадного "чудовища". А Сенька уткнулся в подушку и все его мальчишеское тело содрогалось от безудержных рыданий. Евген вскочил на ноги. Хотелось сейчас оторвать пацана от подушки! Прижать его к груди... Что Евген и сделал. Он поднял брыкающегося Арсения за плечи, развернул к себе лицом и крепко обнял одной рукой, а второй стал похлопывать по спине. - Тихо, парень, тихо, - уговаривал он мальчишку, радуясь, что Сенька ревет. Так ему будет легче.
Арсений Разумов: Когда ревешь, сил сопротивляться нет. Только поэтому Сенька позволил классному оторвать себя от подушки и ткнуть носом в колючую поверхность пиджака. Евгений Павлович пишет: - Тихо, парень, тихо, - уговаривал он мальчишку, радуясь, что Сенька ревет. Так ему будет легче. Легко сказать " ТИХО". А если слезы от обиды сами бегут и не хотят останавливаться. Если жалко себя любимого, незаслуженно обиженного,непонятого, преданного. Тогда как быть? Была бы рядом мама, она бы пожалела, погладила по голове, нашла слова утешения. Но мама за тысячи километров от интерната. Не придет и не утешит. И сердце еще сильнее сжимается от таких мыслей и слезы с новой силой катятся из глаз. Он один тут, в интернате, в городе, в стране. Совсем один. И не на кого опереться... Есть опекун, такой же чужой дядя, которому нет дела до него. Есть учителя, которым все рано что с ним и которых заботят отметки в журнале , а не человек. Есть тренер, для которого важны достижения команды. Есть команда, для которой важно чтобы Сенька хорошо играл. Но по сути всем им наплевать на самого Арсения. Правда есть еще друзья, на которых можно положиться. Которые не предадут, которые и в огонь и в воду. Только он , Арсений, может быть достойным таких друзей??? Ведь его считают безвольным , бездарным трусом. Захотят ли они дружить с ним с таким? Нужен ли он им, бездарь - неудачник. Скорее всего нет. Он бы точно с таким водится не стал. Слезы текли и текли. Мальчишка всхлипывал. Отрешенный от мира, от реальности, погруженный в свои невеселые думы.
полная версия страницы