Форум » Театр папы Карло » Старая перечница » Ответить
Старая перечница
Селёдка: Хандра налетела на Петера неожиданно. Вроде и повода никакого не было. Но вот налетела и все тут. Аристы ужинали в маленком деревенском трактирчике, а он почти не притронулся к еде, вместо этого задучиво перебирал струны лютни, наигрывая какую-то грустную мелодию.
Ответов - 65, стр:
1 2 3 4 All
Арнольд: Аронольд поглядывал на музыканта неодобрительно, но ничего не сказал. Не дело, конечно, людям настроение портить, но если по чести, то парень не слишком назойливо свою грусть навязывал. Можно и потерпеть.
Фонарик: Фонарик был увлечен своей тарелкой. Может, он и заметил бы, как грустит Селедка, но жаркое увлекло мальчика куда больше. Промакивая хрустящей хлебной корочкой жир, Фонарик растягивал удовольствие и к мясу подбирался неспешно.
Консуэло: Если кто-то за большим семейным столом плохо ел, а особенно, если это был мужчина - Консуэло начинала чувствовать себя неспокойно. Это беспокойство она переняла от своей мачехи Марии. Накормить мужчину - главная забота хозяйки! Если мужчина сыт, то у него будет хорошее настроение, с ним можно будет о многом договориться, и вся семья будет чувствовать себя спокойно и уверенно, даже если мужчина молчит! Конечно, Петер не глава семьи или труппы, но все равно! У него ДОЛЖЕН быть хороший аппетит! Вон Фонарик - любо-дорого посмотреть на мальчика! Консуэло вопросительно посмотрела на Петера, а потом выразительно указала взглядом на его тарелку.
Мальвина: Мальвина чувствовала общее напряжение за столом, переводила взгляд с одного на другого, задержалась на Консиете, улыбнулась, подмигнула ей и запела весёлую песню.
Консуэло: Консита узнала "неканонические" слова, которым её научили подружки из деревни, и подхватила песню: Блеснули две форели В излучине ручья Послушай, Монтерейли, Сказал красотке я. Красотка мину злую Мне скорчила в ответ Поймаешь - поцелую, А не поймаешь - нет ! До ночи мы сидели А ведь денек не мал, Но ни одной форели Я так и не поймал! А вот тут музыка песни и канонические слова. click here Лучи так ярко грели, вода ясна, тепла… Причудницы форели в ней мчатся, как стрела. Я сел на берег зыбкий и в сладком забытье Следил за резвой рыбкой, купавшейся в ручье, Следил за резвой рыбкой, купавшейся в ручье. А тут же с длинной, гибкой лесой рыбак сидел, И с злобною улыбкой на рыбок он смотрел. "Покуда светел, ясен ручей, – подумал я, – Твой труд рыбак напрасен, видна леса твоя, Твой труд рыбак напрасен, видна леса твоя!" Но скучно стало плуту так долго ждать, – поток взмутил он в ту ж минуту уж дрогнул поплавок, Он дернул прут свой гибкий, а рыбка, а рыбка бьется там; Он снял ее с улыбкой, я волю дал слезам, Он снял ее с улыбкой, я волю дал слезам.
Мальвина: К концу второго куплета Мальвина не Усидела, бросила еду и стала исполнять дальше в лицах, став танцевать вокруг стола, пытаясь увлечь за собой не только Конситу, но и, прежде всего, Селёдку.
Консуэло: Малышка бросилась в пляс! Элка, не торопясь, встала из-за стола, и степенно пошла, огибая стол, ей навстречу, стуча костаньетами, с которыми последнее время не расставалась. Иронично посмеиваясь, повторила две последние строчки, глядя на Петера: Но ни одной форели Он так и не поймал!
Суок: Мальвина и Консуэло устроили целое представление! Суок сначала пыталась подпевать незнакомую песню, но потом поняла, что не зная слов это очень трудно. Когда же Мальвина и Консуэло пустились в пляс Суок схватила две ложки со стола - свою и еще чью-то, которая попалась ей под руку, и принялась отстукивать на столе ритм мелодии, стараясь попасть в такт постукиванием кастаньет Консуэло.
Арнольд: Арнольд улыбнулся. Вот это было ему по душе куда больше. В жизни человека и так постоянно встречаются горести и проблемы, чтобы еще грустить, когда их рядом нет. Лучше радоваться, пока есть такая возможность.
Карл Барба: Улыбнулся и Барба. С тех пор, как труппа увеличилась, Малвина стала больше улыбался и вообще вести себя так, как подабает ребенку, а не маленькой взрослой. Это радовало кукольника, потому что прежняя серьезность девочки его несколько пугала. Да, многие назвали бы Малвину идеальным ребенком, но, вероятно, сам Барба был слишком неидеален, чтобы воспитывать идеальную девочку.
Линора: Линора украдкой вздохнула. Она бы сейчас тоже с удовольствием пустилась в пляс, но нельзя. Детство кончилось. Но если веселье выплеснется из трактира на улицу, то там уж она непременно растормошит Арнольда и спляшет с ним. Не смотря на массивную фигуру, Арнольд недурно танцевал привычные с детства тирольские танцы, а пластичная девушка освоила их в свое время в два счета.
Робби: Вот уж кому возраст не мешал присоедниться к веселью, так это Робби. Ему мешало плохое знание германского языка. Мальчишка делал в его освоении большие успехи, но понять песню для него пока было слишком сложно. Зато, когда дело дошло до танца, все было понятно без слов. Робби в него охотно включился, нимало не смущаясь, что его ирландская манера никак не похожа на то, что танцевали девочки.
Селёдка: Как только Малвина запела, Петер прекратил мучать лютню. А когда девочки пустились в пляс, он уже наигрывал мажорный мотив. Таким зарядом веселья, который излучали Малвина и Консуэло, можно было разхвеять и куда более сильную хандру, чем ту, которая налетела в тот вечер на Селедку.
Карл Барба: - Ну вот, ужин почти как во дворце какого-нибудь знатного сеньора, - улыбаясь произнес Барба, когда песня закончилась. - С музыкой и танцами.
Фонарик: Чтобы отвлечь Фонарика от еды, надо сильно постараться. Но девочкам это удалось с лихвой - мальчишка даже рот приоткрыл, глядя на их великолепный танец. Затем, спохватившись, он принялся хлопать в такт музыке. Потом и вовсе принялся подпевать, правда без слов и тихонько, чтобы не мешать.
Робби: Да уж, ужин получился веселый. Робби с удовольствием бы продолжил танцы, но девочки остановились, а танцевать одному было как-то не солидно.
Мальвина: Мальвине удалось увлечь в танец не только Конситу, но и Робби, попутно развеселив селёдку, который стал теперь играть уже не грустную музыку, хоть и не аккомпанировать детям. Даже Фонарик стал помогать как мог. Видя такое всеобщее внимание, Мальвина поклонилась зрителям.
Консуэло: Консуэло первая громко захлопала в ладоши. Потом присела в реверансе. - Робик, пошли за стол, там еще кое-что осталось!
Гаспар Арнери: - Браво, браво, молодцы, - доктор Арнери одарил участников неожиданного выступления аплодисментами.
Робби: - Консуэло пишет: - Робик, пошли за стол, там еще кое-что осталось! - За стол! За стол! - поддержал Робби. Несмотря на худобу, мальчишка обычно отсутствием аппетита не страдал. Доктор Арнери утверждал, что все дело в устройстве организма.
Селёдка: Петер хотя стола и не покидал, но воспринял слова Конситы как намек и принялся за свою порцию. Дело пошло намного лучше, чем раньше.
Карл Барба: - Вот так-то лучше, - довольно произнес Барба. - А то придумал: грустить.
Селёдка: Карл Барба пишет: - Вот так-то лучше, - довольно произнес Барба. - А то придумал: грустить. - Что ж уж, мне теперь и погрустить нельзя? - шутливо пожаловася Петер. - Разве я не человек?
Суок: Танец быстро закончился. Так же нежданно, как и начался. Суок, раззадоренная этим весельем, бросила ложки на стол и плюхнулась на скамью, улыбаясь. Услышав диалог Селедки и Барбы повернула голову к ним, не переставая улыбаться. Селёдка пишет: - Что ж уж, мне теперь и погрустить нельзя? - шутливо пожаловался Петер. - Разве я не человек? - Погрустить можно! - тут же вклинилась в разговор двух взрослых и она. - когда ты, Петер, грустишь, то сочиняешь такие же тихие, грустные баллады. А когда их поешь, то они заставляют задуматься. - Только грусти не долго! - подскочила на месте девочка. - Я люблю когда ты веселый!
Селёдка: Суок пишет: - Погрустить можно! - тут же вклинилась в разговор двух взрослых и она. - когда ты, Петер, грустишь, то сочиняешь такие же тихие, грустные баллады. А когда их поешь, то они заставляют задуматься. - Это не моя баллада. Я услышал ее, когда ходил по Дикому Полю. Запомнил мотив и перевел на итальянский язык. А потом и на германский, хотя на нем она, честно говоря, звучит не очень.
Суок: - А кто ее пел? - тут же заинтересованно стала смотреть на Петера девочка. - И на каком языке? И почему она на других языках звучит "не очень"? - любопытства Суок было не занимать.
Селёдка: Суок пишет: - А кто ее пел? - тут же заинтересованно стала смотреть на Петера девочка. - И на каком языке? И почему она на других языках звучит "не очень"? - любопытства Суок было не занимать. - А ты попробуй вязть любую испанскую песню и спеть ее хотя бы на каталанском наречьи, переводя слово в слово, - начал объяснение с последнего вопроса Петер. - Большая часть рифм пропадет. А эта песня сложена на руськой мове, которая отличается от итальянского или немецкого языка гораздо больше, чем катала от кастеллано.
Консуэло: Консуэло внимательно прислушивалась к разговору Петера и Суок. Для неё слова и музыка любой песни было единым целым. То, что существуют разные языки, и что одни и те же слова могут звучать совершенно неожиданно и непохоже на разных языках, она знала...Но что можно перевести песню, и песня не изменится - это ей было понять трудно. Потому что слова - это тоже музыка... Селёдка пишет: А эта песня сложена на руськой мове, которая отличается от итальянского или немецкого языка гораздо больше, чем катала от кастеллано. - Откуда ты знаешь русскую песню? Я слышала, что этот народ живет в огромной холодной стране, где много диких зверей! У них так трудно и опасно жить, что наверное, у них и песни должны быть очень печальные...,- девочка на минуту задумалась, - и еще, возможно, героические!
Селёдка: Консуэло пишет: - Откуда ты знаешь русскую песню? Я слышала, что этот народ живет в огромной холодной стране, где много диких зверей! У них так трудно и опасно жить, что наверное, у них и песни должны быть очень печальные...,- девочка на минуту задумалась, - и еще, возможно, героические! Петер улыбнулся. - Этот народ живет во многих странах и в разных землях. Я впервые встретил их, когда был герцогстве Курляндском, стране не слишком холодной и уж точно не великой своими размерами. А эту песню я услышал далеко от тех мест, в Диком Поле, так называются степи к северу от Черного моря.
Гаспар Арнери: - Кажется, за эти земли воюют Польское королевство и Русское царство, - не очень уверенно произнес Арнери.
Селёдка: - И еще приморские татары, которым помогают турки, - добавил Петер. - Жизнь этих землях трудна: они плодородны и обильны, всякий желает наложить на них свою власть, но не всякий может и хочет защитить людей, которые обрабатывают эту землю.
Карл Барба: - Тяжелая у них жизнь, - вздохнул Барба. - Но где она легкая? Во всякой стране у людей беды, просто везде они свои.
Суок: А Суок с интересом прислушивалась к разговору. - Петер, а ты сможешь перевести ту песню ? - обернулась Суок к Селедке.
Селёдка: Суок пишет: - Петер, а ты сможешь перевести ту песню ? - обернулась Суок к Селедке. - Конечно! Петер снова взялся за лютню и заиграл ту же мелодию, только слова теперь были совсем другими, незнакомыми и непонятными. Но на мелодию они ложились прекрасно. Переведiть мене через майдан, Туди, де бджоли в гречцi стогнуть глухо, Де тиша набивається у вуха. Переведiть мене через майдан. Переведiть мене через майдан, Де все святкують, б'ються i воюють, Де часом i себе й мене не чують. Переведiть мене через майдан. Переведiть мене через майдан, Де я спiвав усiх пiсень, що знаю. Я в тишу увiйду i там сконаю. Переведiть мене через майдан Переведiть мене через майдан, Де жiнка плаче, та, що був я з нею. Мину її i навiть не пiзнаю. Переведiть мене через майдан. Переведiть мене через майдан З жалями й незабутою любов'ю. Там дужим був i там нiкчемним був я. Переведiть мене через майдан. Переведiть мене через майдан, Де на тополях виснуть хмари п'янi. Мiй син тепер спiває на майданi. Переведiть мене через майдан. Переведiть... Майдану тлумне тло Взяло його у себе i вело ще, Коли вiн впав у центрі тої площi, А поля за майданом не було.
Суок: Суок не двигалась. Очень мелодично играла лютня Петера и слова, те что казалось ей плывут по воздуху, словно ветер, находил отклик в душе девочке. - Красиво, - негромко сказала Суок, находясь под впечатлением только что услышанной баллады.
Робби: Любопытный Робби заерзал на лавке. - Ты что-нибудь поняла? - спросил он у Конситы. - Я ничего не понимаю. С иностранными языками у маленького ирландца было туговато.
Консуэло: - Робик, я поняла только одно слово - майдан. Я знаю, что так называется восточный базар. Наверное, это песня про то, как этот народ борется с турками, или про то, как они ведут с турками переговоры, да Петер? Консите захотелось показаться умной. Винченцо очень любил говорить о политике, а Консуэло боялась вставить слово, чтобы не показаться глупой. А тут она решила показать Робику, что тоже может говорить о политике!!! ( Робик же маленький!)
Селёдка: - Нет, - улбынулся Петер. - Немного о другом. Сейчас я вам спою свой перевод, его вы все поймете. Петер снова заиграл ту же мелодию и запел. Переведи меня через майдан, Через родное торжище людское, Туда, где пчелы в гречневом покое, Переведи меня через майдан. Переведи меня через майдан, Он битвами, слезами, смехом дышит, Порой меня и сам себя не слышит, Переведи меня через майдан. Переведи меня через майдан, Там мной все песни сыграны и спеты, Я в тишь войду и стихну - был и нету, Переведи меня через майдан. Переведи меня через майдан, С моей любовью, с болью от потравы, Здесь дни моей ничтожности и славы, Переведи меня через майдан. Переведи меня через майдан, Там плачет женщина - я был когда-то с нею, Теперь пройду, и даже не узнаю, Переведи меня через майдан. Переведи меня через майдан, Где тучи пьяные на пьяный тополь тянет, Мой сын поет сегодня на майдане, Переведи меня через майдан. Переведи... Майдана океан Качнулся, взял и вел его в тумане, Когда упал он мертвым на майдане, А поля не было, где кончился майдан...
Карл Барба: - Да, вот так часто и заканчивается жизнь бродячего артиста, - вздохнул Барба.
Гаспар Арнери: - Ну-ну, Карло, не нужно вечером о грустном, - откликнулся доктор Арнери.
Суок: Селёдка пишет: Нет, - улбынулся Петер. - Немного о другом. Сейчас я вам спою свой перевод, его вы все поймете. Мотив был тот же. А слова...Хоть теперь Петер и пел на понятном языке смысл баллады Суок так и не поняла. Карл Барба пишет: Да, вот так часто и заканчивается жизнь бродячего артиста, Гаспар Арнери пишет: Ну-ну, Карло, не нужно вечером о грустном Девочка лишь вздохнула.
Консуэло: Консита слушала, пыталась вникнуть, но это у неё не получалось. Только одно четверостишие ей показалось более или менее понятным: Селёдка пишет: Переведи меня через майдан, Там плачет женщина - я был когда-то с нею, Теперь пройду, и даже не узнаю, Переведи меня через майдан. Ей стало очень жалко ту женщину! отчего же она плачет? Она скучает по этому человеку, а он - негодяй! забыл как она выглядит даже, хотя помнит её и понимает, что она должна о нем плакать? А может быть, он не негодяй вовсе, а вот так сложилась его жизнь, что он был вынужден расстаться с любимой женщиной! "А ведь вот так все происходит и у меня...А вдруг я больше никогда не увижу Винченцо, и даже забуду его лицо?" - Консуэло почувствовала, что слезы подступают к глазам... Гаспар Арнери пишет: - Ну-ну, Карло, не нужно вечером о грустном, - откликнулся доктор Арнери. "Конечно, не надо!" - девочка выпрямилась и посмотрела на Робби: - А теперь ты понял, о чем эта песня?
Робби: Консуэло пишет: - А теперь ты понял, о чем эта песня? Робби поморгал и честно ответил: - Нет, я ничего не понял. Этот язык был мальчику чуть более знакомым, чем предидущий. Несколько слов он узнал, но чтобы понять песню этого было слишком мало.
Карл Барба: Гаспар Арнери пишет: - Ну-ну, Карло, не нужно вечером о грустном, - откликнулся доктор Арнери. - Хорошо, - согласился кукольник. - Не стану. Но знаешь, Петер, это хорошая песня. Не забывай ее. И, пожалуйста, напоминай мне о ней.
Селёдка: - Спасибо, мастер, - слегка склонил голову Петер. - Я обязательно буду так поступать.
Оле: - Очень трогательно, - иронически хмыкнул Оле. - Напрасно, доктор, вы остановили маэстро Карла. Уверен, мы бы сейчас послушали очень поучительное и полезное толкование. Особенно для детворы... Он кивнул на притихших ребят.
Линора: - Ты-то что понимаешь? - фыркнула Линора. Она еще плоховато знала новых коллег, но первое представление о них уже составила. В том числе и об Оле. - Лучше бы помолчал уж...
Оле: Линора пишет: - Ты-то что понимаешь? - фыркнула Линора. Она еще плоховато знала новых коллег, но первое представление о них уже составила. В том числе и об Оле. - Лучше бы помолчал уж... - Больше чем ты думаешь, - подчеркнуто спокойно и вежливо ответил акробат, слегка косясь на Арнольда. Споря с Линорой следовало вдвойне осторожно выбирать слова. Благоразумнее было бы вообще не спорить, Оле явно не собирался уступать. - Я знаю достопочтенного магистра гораздо дольше тебя, и могу рассказать, о чем он подумал и что хотел сказать.
Консуэло: Оле пишет: - Очень трогательно, - иронически хмыкнул Оле. - Напрасно, доктор, вы остановили маэстро Карла. Уверен, мы бы сейчас послушали очень поучительное и полезное толкование. Особенно для детворы... Консуэло вспыхнула и вскинула глаза на Оле. Как это он смеет? Как можно так разговаривать со старшими? Её часто удивляли и задевали некоторые замечания Оле. Но в открытый спор она никогда не вступала. Но тут выступила Линора, и Консита в душе поаплодировала ей. Однако Оле не унимался! Оле пишет: - Больше чем ты думаешь, - подчеркнуто спокойно и вежливо ответил акробат, слегка косясь на Арнольда. Споря с Линорой следовало вдвойне осторожно выбирать слова. Благоразумнее было бы вообще не спорить, Оле явно не собирался уступать. - Я знаю достопочтенного магистра гораздо дольше тебя, и могу рассказать, о чем он подумал и что хотел сказать. Чувствуя поддержку старшей подруги, Консита сверкнула своими черными глазами вначале на Оле, потом на Линору и сказала : - Наша Нора очень много знает! А ты просто не знаешь её так, как знаем мы! - А все что рассказывает дядюшка Карл всегда интересно послушать! - тут девочка поняла, что немного ушла не туда, и решила оставить намеки и выпалила с привычной прямотой: - Нехорошо, кто вмешивается в разговор старших и пытается их учить! Это все знают!
Мальвина: Мальвина, оттанцевав, тоже села и стала слушать. - Нет, я никогда не забуду маму и папу, - решила для себя девочка, когда Селёдка закончил петь, - может быть даже вернусь к ним, ведь вдруг что-то случится с моими братьями и сёстрами и мне придётся принять наследство? Надо написать им письмо, чтобы знали, где я. И не волновались. Интересный рассказ был прерван спором в который встряли другие дети и Мальвина с ужасом подумала, как же плохо их воспитывают, если они так себя ведут. Мысленно махнув рукой, девочка задумалась, как написать родителям. Интересный расказ явно в ближайшее время не предвиделся.
Оле: Консуэло пишет: - Нехорошо, кто вмешивается в разговор старших и пытается их учить! Это все знают! Оле одарил Конситу строгим взглядом и отчеканил: - Вот и не вмешивайся! После этого он повернулся к кукольнику и поинтересовался: - Вы позволите рассеять недоверие нашей юной коллеги, маэстро? При этом он слегка кивнул на Линору, чтобы всем было понятно, что он говорит о ней, а не о Консуэло
Консуэло: Оле пишет: Оле одарил Конситу строгим взглядом и отчеканил: - Вот и не вмешивайся! Консуэло так опешила, что на секунду опустила глаза. А потом подняла их на Оле, и состроила полупрезрительную пренебрежительную усмешку. Но Оле на неё уже и не смотрел. Прекрасно! Больше она ни скажет ему ни одного слова! Никогда! И смотреть будет мимо него, как будто он - пустое место. Больно надо!
Суок: Суок пребывала в волшебном состоянии после того, как отзвучали последние звуки баллады Селедки. До тех самых пор, пока не услышала спор! И снова Оле!!! Почему он всегда встревает наперекор всем?! И его слова почему то задевают Суок? Оле пишет: Вы позволите рассеять недоверие нашей юной коллеги, маэстро? - Хм! - весело хмыкнула Суок, подсаживаясь ближе к расстроенной Консите. - А ты знаешь, что наш Оле может читать мысли? - нарочито хлопнув глазками заявила она девушке.
Консуэло: - Правда? Мысли может читать? Ой...то есть он прочитал мысли дядюшек? - Консита приняла слова Cуок за чистую монету!!! - Но ведь все равно он ведет себя невежливо! Нельзя старших перебивать! Я права! ой, тогда он сейчас прочитал и мои мысли, что я никогда не скажу ему ни одного слова! Пускай мучается! Вот буду молчать с ним и смотреть мимо. Как будто он - воздух!
Суок: Консита была сама серьезность. На ироническое замечание Суок она ответила немного сердитыми репликами. - А Оле - он такой! - продолжала гнуть свою линию девочка. - Он серьезный и думает, что всегда и во всем прав, - продолжала она рассказывать о характер акробата. - А мысли читает, - Суок хихикнула. - Читает! Да только..с ошибками. Он думает, что дядюшка Карло думает ТАК! А на самом деле дядюшка Карло думает совсем по-другому! - И знаешь что я думаю? - Суок доверительно наклонилась ближе к девушке. - На самом деле Оле на месте дядюшки Карло поступил бы точно так же, как дядюшка. Только..Оле никогда не признается в этом! Да-да! - и Суок вновь хихикнула.
Консуэло: Суок пишет: - А Оле - он такой! - продолжала гнуть свою линию девочка. - Он серьезный и думает, что всегда и во всем прав, - продолжала она рассказывать о характер акробата. - А мысли читает, - Суок хихикнула. - Читает! Да только..с ошибками. Он думает, что дядюшка Карло думает ТАК! А на самом деле дядюшка Карло думает совсем по-другому! Консуэло очень внимательно слушала Суок. И испытывала большое облегчение. Значит, все-таки, не она тут виновата, а у Оле такой нехороший характер. - Значит, он мысли не может читать! А только говорит за других! Он задавака! Понятно! Суок пишет: - И знаешь что я думаю? - Суок доверительно наклонилась ближе к девушке. - На самом деле Оле на месте дядюшки Карло поступил бы точно так же, как дядюшка. Только..Оле никогда не признается в этом! Да-да! - и Суок вновь хихикнула. - А это потому, наверное, что Оле хочет быть везде главным! А пока он не главный в труппе, да? - Консита старалась говорить шепотом, чтобц другие не услышали. Но на них вроде никто не смотрел.
Арнольд: Арнольд недовольно нахмурился, но промолчал. Ему не нравился этот разговор, но и вмешаться повода не было. Старый кукольник был симпатичен силачу, но было непохоже, чтобы он нуждался в защите. Да и оскорбительными слова акробата не были. Скорее, вызывающими.
Карл Барба: - Ну что же, Оле, если ты так уверен, то прошу, - разговор пошел по неприятному руслу, но, похоже, Оле надо было выговориться: с самого Лилля он вел тихо и мирно, вот и накопилась желчь. Пусть уж скажет что хочет и успокоится.
Оле: Карл Барба пишет: - Ну что же, Оле, если ты так уверен, то прошу, - разговор пошел по неприятному руслу, но, похоже, Оле надо было выговориться: с самого Лилля он вел тихо и мирно, вот и накопилась желчь. Пусть уж скажет что хочет и успокоится. - Вы хотели сказать, маэстро, что история эта грустная и вам очень жаль старого артиста. А потом добавить, что смерть это окончание каждой жизни. И что хотя и очень грустно, когда из жизни уходит артист, но он умер той смертью, которую выбрал себе сам, вместе с жизнью артиста. И поэтому, грукстя о судьбе этого человека, не следует считать его несчастным. Скорее. наоборот, его нужно считать счастливым: он прожил жизнь в согласии с собой и в согласии с собой умер. Могли бы даже прочитать нам стихи. Вот эти к примеру. Оле сделал короткую паузу, а потом продекламировал: Созидающий башню сорвется, Будет страшен стремительный лет, И на дне мирового колодца Он безумье свое проклянет. Разрушающий будет раздавлен, Опрокинут обломками плит, И, Всевидящим Богом оставлен, Он о муке своей возопит. А ушедший в ночные пещеры Или к заводям тихой реки Повстречает свирепой пантеры Наводящие ужас зрачки. Не спасешься от доли кровавой, Что земным предназначила твердь. Но молчи: несравненное право - Самому выбирать свою смерть.
Карл Барба: После слов Оле повисла тишина. Все смотрели то на акробата, то на кукольника. Барба огладил седую бороду и кивнул. - Да, Оле, пожалуй, я хотел сказать именно это. Правда, я не знаю, этих стихов и, на мой взгляд, они излишне мрачноваты, но в целом правильно. Но скажи мне: разве я не прав? Разве ты не веришь, в то же самое?
Консуэло: Стихи, которые прочитал Оле, показались Консуэло не просто мрачными, но даже какими-то жуткими! Получалось, что человек все равно погибнет - ну это правильно, каждый человек умрет, но погубит человека его главное дело в жизни...Но почему смерть должна быть ужасной у мирного человека? У злого - да. Однако, вот эти строчки вызвали у Конситы знакомые ассоциации: Оле пишет: Разрушающий будет раздавлен, Опрокинут обломками плит, И, Всевидящим Богом оставлен, Он о муке своей возопит Винченцо рассказывал ей о человеке по имени Герострат, который разрушил прекрасный храм. "Вот он, наверное, был раздавлен," - подумала девочка, хотя точно не знала его конца. Карл Барба пишет: - Да, Оле, пожалуй, я хотел сказать именно это. Правда, я не знаю, этих стихов и, на мой взгляд, они излишне мрачноваты, но в целом правильно. Но скажи мне: разве я не прав? Разве ты не веришь, в то же самое? Вот и дядюшка сказал, что стихи мрачные. Но почему хорошему доброму человеку не кончить свою жизнь спокойно, в своей постели в окружении приятных людей, родных или друзей - таких же артистов? "Вот дядюшка Карло, он уже старый, да и доктор Арнери тоже. Вот, если они будут умирать, то мы все будем за ними ухаживать, и я, и Суок, и Мальвина." Консуэло так явственно представила эту печальную картину что чуть не расплакалась. "А Оле сам сердитый, поэтому ему кажется, что всех ждет печальный конец..." Вот на этом месте Консуэло ощутила какой-то новый интерес к Оле, на секунду забыла, что теперь не будет на него смотреть, а , наоборот, с интересом уставилась на парня, ожилая его ответа Барбе.
Мальвина: Суок с Конситой стали перешёптываться, а Оле продекламировал стихи. Мальвина сидела подперев руками подбородок и смотрела в потолок, размышляя. В её родной семье мужчина мог умереть от яда, от меча, от стрелы, ножа подосланного убийцы, если везло, в своей постели. Женщины могли умереть ещё при родах. В общем с тем, что человек имел возможность выбрать собственную смерть девочка согласиться не могла. Её определяли отнюдь не люди по её мнению.
Арнольд: Арнольда монолог Оле здорово задел. Теперь и ему очень хотелось услышать ответы на вопросы кукольника.
Робби: Робби уже не теребил Конситу, он хоть и не понимал большую часть разговора, но чувствовал что дело серьезное. Ладно. пусть взрослые сначала между собой обсудят, а потом Консуэлло ему уже сразу все объяснит.
Фонарик: В помещении было тепло и хорошо, правда немного скучновато. Взрослые завели свои взрослые разговоры, Оле читал не слишком веселые стихи, далеко не слишком. Фонарик мужественно держался и пытался вникнуть в смысл беседы, но в конце концов положил голову на руки и засопел. Сон оказался гораздо интереснее.
полная версия страницы